— Почему же вы не живете вместе, если так любите друг друга? — удивилась Зина. — Или он женат?
— Нет, он вдовец. Его жена умерла много лет назад, он больше не женился. Была, конечно, в его жизни одна женщина. Стерва, как он говорит. Поэтому он и боится пока жить вместе, чтобы не обжечься в очередной раз.
— Почему же стерва? — скептично нахмурилась Зина. — Помнишь народную истину? Бывшая женщина — это всегда подлая, корыстная, пьющая и гулящая баба несчастного святого мужчины!
— Нет, у него все было серьезно, — вздохнула Дина. — Эта подлая баба сдала его в органы НКВД, и он прошел лагеря…
— Прошел лагеря? И его освободили, значит? — всю доброжелательность Крестовская сняло как рукой.
— Ну да. А что не так? — удивилась Дина.
— А ты знаешь, как освобождают из лагерей? — жестко отозвалась Зина. — Только если он сдал кучу своих и согласился стучать дальше. Такого могут и освободить.
— Зря ты так! — Дина нахмурилась. — Ты же ничего не знаешь! Может, просто выяснилось, что он невиновен.
— Выяснилось… что он… невиновен? — повторила Крестовская, так, словно слова Дины прозвучали на непонятном языке. — Ты даже не представляешь, что ты говоришь! Выпустили из лагерей!
— Ну, не знаю я… — смутилась Дина. — Мне он так сказал.
— Сукой, как таких называют, скорей всего, оказался, — уперто повторила Зина, но больше не продолжала — ей все-таки не хотелось расстраивать подругу, которая так много сделала для нее. — И сегодня ты встречаешься с ним?
— Да, — оживилась Дина, поправляя перед зеркалом прическу. — Ему дали премию на работе, и он пригласил меня в ресторан, представляешь?
— Ах-ах, — снова не смогла сдержаться Зина. — А где же он работает?
— В какой-то лаборатории. Они занимаются химикатами.
— Он химик?
— Да. Он не особо много говорит о своей работе. Сказал только, что лаборатория секретная. Ну, я его и не спрашиваю, чтоб не расстраивать.
— Как благородно, — пробормотала Зина, вдруг ощутив в душе укол такой дикой ненависти, что даже сжала кулаки.
Счастье подруги напомнило ее собственное несчастье. Это было так несправедливо, так подло! Почему эта курица, не представляющая из себя ничего, купается в любви мужчины, и он еще водит ее в ресторан? Почему никто не приглашает в ресторан ее, Зину? Чем она хуже?
Крестовская завидовала со страшной силой. Все ее добрые чувства, вся благодарность к выхаживающей ее подруге мгновенно испарились перед лицом этой всепоглощающей зависти, не оставившей в ее душе живого места. Зина осознавала, что поступает плохо, но ничего не могла с собой поделать. Слишком уж много горя встречалось на ее пути. А любовь… В раскаленном облаке сразу выплыло лицо Виктора Барга. И от этого воспоминания она почувствовала себя как кошка, которую ошпарили кипятком.
— У тебя очень хорошие духи, — сказала Зина только для того, чтобы что-то сказать.
— Да, — отозвалась Дина, — дорогие. Это он подарил.
— Ах, он… — Крестовская даже не смогла договорить — зависть, разгоревшаяся в ней с новой силой, буквально душила ее за горло.
А Дина со счастливым видом крутилась перед зеркалом, поправляя то платье, то прическу, даже не видя, что происходит с подругой. А она ничего не могла с собой поделать — возненавидела Дину от этой несправедливости.
Вот сейчас она пойдет в ресторан, потом будет наслаждаться любовью… А Зина отправится в одиночестве домой, в пустую темную комнату, к стопке свежих газет, которые обязательно должна прочитать. За что?
Решение пришло исподволь с такой остротой, что Крестовская аж вздрогнула! «Хорошо, покрутишься ты у меня с этим сукой, которого выпустили из лагерей, — зло думала она. — Узнаю, кто такой, и сдам Бершадову. Пусть опять убирается в лагеря!»
Мысль о том, что она собирается совершить подлость и разрушить счастье подруги, нисколько не тревожило ее душу. Наоборот, Крестовская почувствовала небывалый прилив сил. Что-то умерло в ней, навсегда умерло, безвозвратно, какие-то теплые, душевные струны. Она давно понимала, что превращается в чудовище. Впрочем, в этом было одно преимущество: чудовище имеет право вести себя как угодно! И плевать на всех!
От этой мысли она повеселела и даже улыбнулась, когда Дина с виноватым видом повернулась к ней.
— Ты извини, он скоро придет. Тебе надо уйти. Еще раз прости, что так получилось.
— Ничего страшного, я все понимаю, — продолжала улыбаться Зина, — не беспокойся, я пойду домой. Хорошего тебе и счастливого вечера!
— Спасибо, спасибо!.. — По глазам Дины было видно, что ей не терпится выставить Зинаиду из комнаты.
Крестовская развернулась и пошла прочь. Горько было спускаться по ступенькам, горько выходить на пустую темную улицу. Она утешала себя одним: если уж ей не суждено стать счастливой, что ж, она может ломать чужие судьбы, чтобы перед ней не сильно бахвалились своим счастьем! Тут только впервые Зина обрадовалась, что связалась с НКВД. А пусть боятся! Пусть даже и не узнают, но ведь это могущество — делать то, что ты хочешь, отомстить. Она шла по улице и улыбалась, сама прекрасно понимая, что улыбка эта с привкусом крови и слез.
Дома ее действительно ждала толстая пачка газет. Зина и сама понимала, без ехидных высказываний Бершадова, то, что так же тщательно, как она знакомилась со структурой немецкой организации Аненербе, ей нужно изучить международное положение Советского Союза и хотя бы немного ориентироваться в том, что происходит в мире.
Поэтому, прежде чем идти к Бершадову, необходимо было знать, что и как. Завернувшись в плед, включив уютную лампу возле кровати, захватив с собой большую кружку горячего и сладкого чая, Зина принялась читать.
В 1939 году события в Европе приобрели еще более угрожающий и страшный характер. 15 марта германские войска, в нарушение Мюнхенского соглашения, вступили в Прагу. За день до этого по указанию, исходившему непосредственно из Берлина, была провозглашена «независимость» Словакии. Соучастниками раздела Чехословакии стали Венгрия и Польша.
Польша оккупировала Тешинскую Силезию, Венгрия — Закарпатскую Украину. Чехословакия как государство перестала существовать.
22 марта Германия ввела войска в Клайпеду (Мемель) — ранее немецкий город и порт, который был передан Лигой Наций в 1923 году Литве. 7 апреля Италия оккупировала Албанию. А двумя месяцами раньше Германия «услуга за услугу» потребовала от Польши возвратить город и порт Гданьск, который до переговоров в Версале являлся германской территорией, и также предъявила Польше другие территориальные требования.
На самом деле Данциг (Гданьск) был очередным звеном в агрессивных планах Германии и поводом для нападения на Польшу. Выступая на совещании с командованием вермахта 23 мая 1939 года, Адольф Гитлер сказал следующее: «Данциг — отнюдь не объект, из-за которого предпринимается все. Для нас речь идет о расширении жизненного пространства на Востоке».
11 марта Англия, а затем и Франция объявили о предоставлении Польше гарантий независимости. 11 апреля Гитлер, используя отказ Польши выполнить германские требования и оказанную ей Англией и Францией демонстративную поддержку, утвердил план войны с Польшей — «Вайс». Была установлена предполагаемая дата начала войны — 1 сентября 1939 года. Армию нужно было подготовить к войне в короткие сроки.
К этому времени уже была достигнута предварительная договоренность о заключении военного союза между Германией, Италией и Японией. Дальнейшие события в Азии не заставили себя ждать.
Несмотря на неудачу своей военной провокации у озера Хасан, японские милитаристы развернули в мае 1939 года войну против дружественной СССР Монгольской Народной Республики. Боевые действия группы советско-монгольских войск, которыми командовал комкор Г. Жуков, завершились разгромом 6-й японской армии. Но стала очевидной реальная военная угроза СССР как на Западе, так и не Востоке.
С марта 1939 года весь мир был занят поиском союзников и разобщением противников. Многосторонние и двусторонние переговоры велись между Англией и Германией, Англией и Францией, Англией, Францией и Германией с Советским Союзом. Всеми вместе и по отдельности с малыми и средними странами Европы. Между Германией, Италией и Японией. Между Японией и Советским Союзом. И так далее. Были самые невероятные и часто совсем не успешные комбинации. Результаты этих бесконечных переговоров все-таки немного определили расстановку сил.
СССР был очень заинтересован в заключении политического военного союза с западными странами. И в апреле 1939 года вступил с ними в политические переговоры. Инициативу проявила Великобритания, которая, как и Франция, после захвата Германией Чехословакии очень опасалась, что нацистская Германия изменит свои планы и следующий удар направит не на Восток, а на Запад. Начались англо-франко-советские переговоры, важнейшей частью которых стали переговоры военные.
Очень многие историки и политики, наблюдая за ходом этих переговоров, считали их последним шансом предотвратить большую войну в Европе.
Британскую делегацию возглавлял адъютант короля адмирал Р. Дракс, французскую — член Военного Совета генерал Ж. Думенк, советскую — нарком обороны маршал К. Ворошилов.
В инструкции советской делегации, записанной маршалом Ворошиловым под личную диктовку Сталина, указывалось вести переговоры с целью заключения военной конвенции, но при условии практического согласования конкретных и действенных мер, направленных на обеспечение взаимной безопасности в случае германской агрессии на любую из стран, участвующих в переговорах. Так как армия Германии могла беспрепятственно выйти к советским границам, то принципиальным в инструкции был вопрос о пропуске Красной армии через территорию Польши и Румынии. Сталин считал, что иначе оборона против агрессии в любом ее варианте обречена на провал.
Московским переговорам было посвящено невероятное количество переписки. В Москве было известно, что в сентябре Германия собирается начать войну с Польшей и разгромить ее в течение 2–3 недель. Ра