Незадолго до начала занятия в зал пришла женщина в белом халате и стала измерять нам кровяное давление и вес. Все продолжали болтать, ожидая своей очереди, а когда она дошла до меня, я молча отдала карточку, которую получила на стойке администратора. Женщина в белом халате улыбнулась.
– О, вы сегодня в первый раз?
В ее по-мальчишески коротко стриженных волосах виднелись белые пряди. Быстро записав мой вес и прочее, она потрепала меня по плечу.
– Для двадцать четвертой недели у вас недобор веса. Но это нормально. Я вижу беременных каждый день. Роды у вас должны пройти легко. Телосложение хорошее, и таз широкий. Нужно лишь хорошо питаться и хорошо спать. Занимайтесь аэробикой, и у вас будет здоровый ребенок.
Аэробика оказалась незабываемой. Я все время думала: «Ну и дела! Ни один человек, тем более беременная женщина, не может так двигаться!»
Предварительная растяжка прошла отлично. Отовсюду слышалось: «Ой, как хорошо!» и старательное кряхтение. Я уж решила, что такой будет вся тренировка. Когда растяжка закончилась, женщина-инструктор объявила перерыв, чтобы мы попили воды. Теперь почти никто не разговаривал. Затем мы начали шагать, а тренер задавала ритм, хлопая в ладоши, и из зала словно откачали воздух. Как из вакуумного пакета для одежды. Когда включилась громкая музыка, я поняла: здесь всем правит ритм. Потом лампы погасли, под потолком завертелся зеркальный шар, и студия, утратив свой первоначальный вид, превратилась в ночной клуб.
От ритмичных басов весь зал вибрировал, а мой живот трясся. Мы начали с шагов, затем к пульсирующей музыке добавились хлопки в ладоши, а затем, после приседаний, которые, казалось, никогда не закончатся, шаги стали энергичнее и постепенно переросли в динамичный танец. Больше никто не болтал – все сосредоточились на движениях, и на беседы сил не осталось. «Ну-ка, руки выше, выше, еще выше!» Тренер, которая начинала занятие в футболке и леггинсах, теперь была почти обнаженной. Она повторяла: «Если тяжело, сделайте перерыв», – но, если кто-то сбавлял темп, тренер подходила и, положив руку на плечо запыхавшейся женщины, с улыбкой спрашивала: «Как себя чувствуешь?» На ее изящных руках выступали вены – таких толстых вен я не видела никогда.
В зеркалах на стенах зала отражались женщины с круглыми животами, продолжавшие танцевать с серьезными лицами. Когда шаги ускоряли темп, пол начинал слегка дрожать. Оно и понятно – людей там было вдвое больше, чем видно глазу. Капли пота в свете зеркального шара сияли, как бриллианты. В середине тренировки у меня уже подкашивались ноги. Однако остановиться я не могла – до тех пор, пока не стихла музыка. Голос инструктора раздавался эхом. Раз, два, три, еще! Еще! Еще раз!
Все танцевали, беспрекословно повинуясь ритму, но особенно выделялась девушка в неоново-синей футболке. Пока остальные просто старались выполнять указания инструктора, она время от времени издавала животный рев, тряся грудями, словно двумя большими фруктами, и чувственно выпячивая большой живот. В танце, похожем на ритуал молитвы об урожае, она излучала такую энергию, что казалось, будто она ускоряла музыку.
Раскаленный воздух разрывал мне легкие, и, едва я подумала, что мои руки вот-вот оторвутся, как вдруг ритмичную музыку сменило арпеджио на арфе, а потом заиграла нежная мелодия. Мы начали замедлять шаг, зеркальный шар перестал вращаться, и вскоре беременные женщины лежали, глубоко дыша, под зеленым светом, имитирующим солнечные лучи в лесу.
Спасибо, что пришли! Берегите себя! Выходя из спортзала, я слышала позади голос женщины, похожей на стручок. У входа на станцию я заметила спину в неоново-синей футболке. Веревка раскачивалась из стороны в сторону при каждом шаге.
Воскресный вечерний воздух был холодным, и уже стемнело. Но, когда я закрывала глаза, веки казались горячими. Что-то теплое пульсировало внутри моего тела.
Ожидая зеленого сигнала светофора, я достала телефон и открыла приложение. Сегодняшняя активность – пятьдесят минут мамаэробики.
Двадцать шестая неделя
Занятия аэробикой проводились и по вечерам в будни. Если выйти из офиса вовремя, вполне можно успеть. Поскольку в количестве тренировок меня не ограничили, я решила иногда ходить и после работы. На прошлой неделе была в спортзале во вторник и четверг. На этой – еще несколько раз. Хотя заниматься спортом я начала меньше месяца назад, тело мало-помалу меняется, и после ванны я вижу в зеркале, что бедра стали более подтянутыми. Спина тоже окрепла, я больше не боюсь упасть на ровном месте. Живот продолжает расти, поэтому иногда болит поясница, но не слишком сильно. На самом деле, я в довольно хорошей форме.
В дни, когда не занимаюсь аэробикой, я теперь смотрю фильмы. Решив по максимуму использовать возможность пораньше приходить домой, я оформила подписку на онлайн-кинотеатр «Амазон Прайм». Выбирая между ним и «Нетфликсом», предпочла все-таки старые фильмы. На прошлой неделе посмотрела «Полночь в Париже» и «Пролетая над гнездом кукушки», а на выходных – «Криминальное чтиво», «Три цвета. Синий» и «Новый кинотеатр “Парадизо”». Иногда я смотрю один фильм целых три или четыре дня, а иногда два фильма за вечер.
Сегодня был день аэробики. Когда рабочий день закончился и я вытащила из-под стола большую сумку со сменой одежды, Хигасинакано уставился на меня. Он несколько раз прошел мимо моего места со стопкой листов в руках. Шуршание бумаги и его бормотание никак не стихали, поэтому я обернулась и выразительно посмотрела на Хигасинакано.
– Что это? – Он с улыбкой указал на сумку. – В последнее время ты часто носишь ее с собой.
Когда я сообщила, что начала ходить на аэробику для беременных, он громко повторил:
– Понятно. Аэробика, значит?
Я с тревогой взглянула на начальника отдела и Танаку. Вроде бы на нас никто не обращал внимания. Повезло, что все были заняты работой.
– Это трудно?
– Я бы так не сказала.
– Но тебе, судя по всему, нравится.
– Почему вы так думаете?
– А как же иначе? Ты ведь готовишься к встрече с Сорато.
Сорато. Наверное, я не осознавала все произошедшее, пока не услышала это имя из чужих уст. Я чувствовала себя так, будто задремала дома на диване, а потом очнулась посреди оживленной улицы. Меня охватило ощущение безысходности. С другой стороны, если я зашла так далеко, теперь я способна на что угодно. Могу даже поехать в аэропорт среди ночи прямо в пижаме и улететь в незнакомую страну.
Решив уволиться с прежнего места работы, я поехала в Турцию, чтобы использовать накопившийся оплачиваемый отпуск. Любая другая страна тоже сгодилась бы. Однако я вспомнила белый пейзаж под жарким турецким солнцем, который видела в фильме, и не раздумывая купила билет на самолет.
На улицах Турции всегда звучала музыка. Причем необязательно из колонок. В топоте бегущих по улице детей, в болтовне и криках рыночных торговцев слышался живой ритм, и везде разливался густой аромат специй и жареного мяса. Я села в самолет, даже не подумав о своей безопасности или о том, что ни слова не знаю по-турецки, но как только поймала ритм, все проблемы отпали сами собой, и я ночью гуляла в своих поношенных кроссовках по Гранд-базару и любовалась великолепными мечетями. Устав, я пила горячий крепкий чай в ближайшем ресторанчике. Я практически не знала турецкого, но, казалось, понимала, что мне говорили. Обычай снимать обувь у входа помогал мне чувствовать себя как дома.
Накануне возвращения в Японию я позавтракала, прогулялась по местам, которые особенно понравились за время отпуска, а после обеда купила сувениры. Я бродила по маленьким магазинчикам, теснящимся в пыльных переулках, пока не стерлись подошвы ботинок, и покупала сладости в подарок друзьям и знакомым. Когда я уже подумывала вернуться в отель и немного вздремнуть перед ужином, заметила магазин килимов.
Он стоял в глубине переулка, и по мере того как я приближалась к нему, воздух постепенно становился прохладнее, а запах духов – сильнее. Заглянув в тускло освещенный магазин, я увидела огромное количество ковров, и орнаменты на них сплетались в магические узоры. Пока я стояла у дверей, в глубине магазина смуглая женщина в черной одежде что-то писала. Наконец она посмотрела на меня. Женщина молчала, однако по ее глазам я поняла – мне можно войти.
В магазине аромат еще усилился. Возможно, это были благовония. Женщина вернулась к письму. Я осматривала килимы один за другим. Не зная, разрешено ли их трогать, я лишь глазела. Снаружи узоры казались яркими, но в полутьме магазина они будто решили отдохнуть или даже что-то замышляли.
Один из ковров привлек мое внимание. На первый взгляд – просто ткань кирпичного цвета. Ни яркой расцветки, ни геометрических узоров, которых обычно ждешь на турецком килиме, – он выглядел простовато. Однако, присмотревшись, я заметила, что по ткани цвета сухого кирпича вьется прихотливый узор из всевозможных оттенков красного, словно кто-то собрал цветы со всего мира в ботаническом саду, о котором никто не знает. Рука сама потянулась к ковру, и я обвела узор пальцем. Мне хотелось взять его домой, владеть им.
Однако, увидев бирку с ценой, я поняла: моим ему не быть. Я мысленно перевела турецкие лиры в иены – проживание в отеле обошлось мне дешевле этого ковра, да и мне претила сама идея отдать столько денег за то, что будет лежать под ногами.
Я хотела уйти, но, пока раздумывала, стоит ли попрощаться с той женщиной, в сумке вдруг зазвонил телефон. В тишине магазина громкая мелодия казалась особенно неуместной, и я выскочила в переулок. В уши и нос тут же ударили крики торговцев и запах еды.
– Алло?
Звонила Юкино.
– Извини, что беспокою. Уже закончила работу? Ты дома?
– Я в Турции, разглядываю ковры.
– Что?
Я объяснила, что тоже решила уволиться и взяла отпуск. Пока говорила, я мысленно задавалась вопросом – во сколько же мне обойдется этот диалог? Я рассчитывала, что из Японии мне звонить никто не будет, поэтому перед отъездом даже не посмотрела тарифы на связь за границей.