Мы получили человека, не способного отличить истинное от лукавого, погрязшего в мудрости мира как безумии перед Богом. Таким человеком крайне легко управлять. Посредством страха, как это было в Одессе. Или посредством пропаганды, как это происходит каждый день.
В России – аналогичная история, но в ней, при ещё больших минусах, есть средство от государственного распада – сильная власть. В Украине этой власти не оказалось, и тогда культура, язык стали инструментами войны.
И это не политика, как мы привыкли маркировать, а сфера нравственности, надыдей, ценностей. Желание находить, уничтожать врага, жажда крови, доминирование ненависти над милосердием, принятие на веру любого зла как следствие нехватки основ внутренних.
И тут писатель, работающий со словом и с душами, не может быть в стороне. Zeitgeist требует от него погружения если не на дно, то на первые круги ада. Принесения туда образа здравых словес.
Оттого важен не только сам факт высказывания, но и его суть, содержание, ибо каждое лишнее, неосторожное слово множит ненависть и агрессию, захлёстывающих, видоизменяющих людей вокруг. Писателя – говорящего, не стесняющегося, не боящегося – должен спасти, удержать от падения внутренний эмпатийный гетеродин.
Собственно, такова традиция великой русской литературы, дающей миропонимание и мироустройство. Ведь каждая прочитанная книга – прожитая, маленькая или большая, яркая или скучная, жизнь; прожитая без отнятых лет. Понимание природы зла, его отторжение без непосредственного пребывания в этом зле.
Можно быть на войне и писать «Севастопольские рассказы». Или «Горячий снег». Или «Белую гвардию». А можно наблюдать за войной со стороны, но при этом остро переживать её, создавая «Красный смех», эти записки неврастеника, остро чувствующего боль войны, как выразился Вересаев.
Но трудно представить, чтобы Газданов или Гайдар, Андреев или Толстой, Бондарев или Булгаков, люди пишущие, пытающиеся осознать, в принципе оставались в стороне или были столь чудовищно однобоки, чтобы не сомневаться, не рефлексировать, не искать ответов, когда кромсали, четвертовали их замученный, разделённый народ.
Да, нам, как и раньше, нужны очевидцы, здравые, рассудительные. Нужны сомневающиеся, не боящиеся ставить «проклятые вопросы». Нужны ответчики, умеющие понять и сформулировать. Нужны отверженные, пребывающие в изоляции. Они будут творить свидетельства, эти своевременные мысли нового страшного времени. Дабы зафиксировать, разобраться, понять. А возможно, дабы простить, навсегда отсекая дорогу в ад.
Реставрация как началоО проблемах и перспективах российского Севастополя
07.11.2014
Севастополь определился со своим будущим. Губернатором стал Сергей Меняйло. Законодательное собрание возглавил Алексей Чалый. Уже приняты первые законы. Так решили избиратели, коих, к слову, предсказуемо оказалось немного: явка составила чуть больше 40 %. Собственно, двумя названными персоналиями, символизирующими и детерминирующими два вектора развития Севастополя, во многом и будет определяться будущее города.
Хотя ещё весной, русской весной, большинство севастопольцев вряд ли могло представить себе подобную двуполярность. Авторитет Алексея Чалого, заставившего многих – наверное, впервые за последние двадцать лет – поверить в городскую власть, был действительно непререкаем. У Севастополя появился свой, «народный» мэр, потомственный севастополец, успешный бизнесмен и умеренный, без оголтелости патриот. Другие кандидатуры на пост губернатора, казалось бы, и не рассматривались.
Но вдруг появился Сергей Меняйло. К удивлению, а подчас и к возмущению севастопольцев, он пришёл на место Алексея Чалого. Горожан тут же успокоили: Меняйло – ставленник Чалого, о чём последний заявил на встрече с Владимиром Путиным. Сам Алексей Михайлович возглавил Агентство стратегического развития.
Закончилась подобная рокировка открытым – пламя в топке, конечно, не полыхало, но искры из полуприкрытой дверцы летели яркие – противостоянием Чалого и Меняйло. В результате бывший «народный мэр» назвал свой уход ошибкой, а нынешнюю власть – чванливой и некомпетентной.
Мирила двух мэров уже Москва. При этом Чалый хотел прямого избрания губернатора и в случае отказа планировал заблокировать выборы. Меняйло же заявлял, что прямое избрание для военного города неприемлемо. В итоге он пошёл на уступки.
Отчасти это позволило достигнуть шаткого, но перемирия. И за два дня до выборов Сергей Меняйло и Алексей Чалый совместно исполнили гимн города. Формально это выглядело как преодоление межличностного конфликта.
Однако противостояние Меняйло и Чалого – это прежде всего не борьба персоналий, но борьба идей, стратегий развития города, а также групп людей, имеющих разные взгляды на данный вопрос.
Сергей Меняйло – человек военный, и, несмотря на краткость, это вполне точная дефиниция для понимания его видения и модуса операнди. Он протеже другого, более высокопоставленного Сергея – Шойгу. Город, по его мнению, должен стать классическим форпостом армии и флота страны.
Концепция развития Севастополя Алексея Чалого сложнее, объёмнее и, главное, шире по количеству заявленных для реализации направлений. Впрочем, далеко не факт, что правильнее, эффективнее. Отчасти она отталкивается от первоочерёдных целей, названных самими севастопольцами с подачи Агентства стратегического развития.
Главной задачей большинство из 40 000 респондентов назвало возрождение Севморзавода. Далее следуют проведение капитального ремонта школ и детских садов, внедрение финансовых, медицинских, образовательных, пенсионных стандартов Российской Федерации, приведение в порядок системы водоснабжения и водоотведения, создание новых заводов микроэлектроники и приборостроения на базе прежних городских промплощадок с дальнейшим объединением их в градообразующий кластер.
По сути, концепция развития Чалого – это приоритетное решение проблем жилищно-коммунальной сферы и создание площадки для возрождения Севастополя как мощного промышленного и научно-технического центра. И в данном контексте неизбежно наращивание интеллектуального потенциала города. Это переход от сезонной работы, ставшей следствием превращения Украиной Севастополя в подобие туристического центра, к масштабному, многогранному развитию.
При этом Алексей Чалый подчеркнул, что акцент будет смещён с макроэкономики на микроэкономику, будет делаться ставка на конкретные проекты, дабы ликвидировать дефицит в бюджете. И тут важную роль играет колоссальная нехватка средств со сбора налогов; устранение её позволит городу получить до двух миллиардов рублей.
Туристический потенциал Севастополя концепция развития также не отрицает, но предполагает её большую упорядоченность и структурность. На деле, это не хаотические застройки, от которых последние годы страдал город, теряющий свой облик, а строгая архитектурная закономерность в соответствии с историческими традициями.
Существенное внимание уделяется в концепции и прозрачности действий севастопольского правительства, вплоть до прямых трансляций из зала заседаний, интернет-отчётности и других шагов на пути к открытости.
Но при всей многовекторности и красивой обёрточности концепции фактически Алексей Чалый и его команда не предложили для города ничего принципиально нового. Во многом это улучшенное, модернизированное советское видение Севастополя прежде всего как промышленно-научного центра. Города не только моряков, военных, но и учёных, инженеров, конструкторов. И это вполне логично, учитывая то, что российские партнёры всегда, а сейчас в силу изменения статуса особенно отмечают колоссальный интеллектуальный потенциал города. Именно интеллектуалы новой формации, но чтящие прежние идеалы, по мнению Алексея Чалого, и должны стать основой нового Севастополя. В идеале.
На деле же предложенная ещё летом концепция развития, по сути, так и не получила продолжения, а осталась некой мечтой, прожектом, существующим лишь на бумаге. Во многом именно такое бездействие и породило конфликт Чалого с муниципальными властями.
Несмотря на то что в советском Севастополе корреляция промышленно-интеллектуального и военного направления осуществлялась достаточно успешно, сейчас она оказалась скорее невозможна. К тому же проект Чалого предполагает, во-первых, открытость властей, а во-вторых, независимость города, но ни первое, ни второе не выгодно теневым силам, контролирующим Севастополь со времён независимости Украины.
Подобный отчасти диссонанс, отчасти конфликт во многом и предопределил то, что Севастополь за семь месяцев в России не претерпел практически никаких позитивных изменений, более того, оброс иными негативными факторами. Украинские проблемы не ушли, но добавились новые. Для города федерального подчинения, коим является Севастополь, такое бездействие, конечно, недопустимо. И рано или поздно Москва, осуществляющая серьёзную финансовую поддержку, начнёт спрашивать со всей, что называется, строгостью.
Потому, так или иначе, независимо от видения Чалого или Меняйло, им придётся договариваться, искать компромисс, реализуя совместные проекты. Сделать это, во-первых, необходимо, а во-вторых, возможно. Благо, в советском прошлом и военное направление, и промышленное, и научное, и интеллектуальное органично сосуществовали друг с другом. Именно эти времена, их положительные стороны, вспоминали севастопольцы, когда шли на референдум 16 марта. Реставрация, переходящая в новые мощные формы, – вот чего они хотели.
Мы думаем, что ничего не решаем, и тогда решают за насАбсентеизм как корень зла
11.11.2014
Сегодня я дочитал последнюю прижизненную книгу основателя гонзо-журналистики Хантера Томпсона «Наших бьют!». О кровавом спорте, американской доктрине и водовороте глупости.
Заканчивается она вот такими словами: «Политика – искусство контролировать твоё окружение. Это одна из самых важных вещей, что я понял за эти годы, и это понимание далось мне нелегко. Тех, кто думает: “Неважно, кто сейчас президент”, – никогда не призывали в армию и не отправляли сражаться и погибать в порочной, глупой войне. Его не избивала и не поливала слезоточивым газом полиция за “нарушение общественного порядка”, его не преследовало, как хищник добычу, по политическим мотивам Налоговое управление. Его не бросали со сломанным носом, не дав сделать телефонный звонок, в тюрьму, где 12 извращенцев рвутся трахнуть новичка в задницу. Вот в такие моменты становится важным, кто сейчас президент или губернатор. Вот тогда вы жалеете о том, что не голосовали».