а. Самое неприятное — это то, что нужно ночевать в казарме. Я этого, честно говоря, боюсь.
Капитан Донецков сказал, что скоро нас будут припахивать начкарами.
10 сентября.
Вчера первый раз сходил начкаром. В помощники дали прапорщика Абубакарова. Быстро принял караульное помещение у Сереги Нелюдина и завалился спать. Предварительно предупредил сержанта.
Папоротник тоже завалился спать, скотина. Сержантище уснуло за пультом на телефоне. Проспали смену. Вторая смена стояла на вышке 3 часа. Часовой на «фишке» дрых, поэтому и не дергался. В полночь, как черт, приперся Куценко. Он долго ломился в калитку, разбудил часового, тот спросонья сразу ему открыл. Куценко зашел в караульное помещение и увидел нас. Я проснулся от затрещины. Теперь болит челюсть и сразу после караула будет встреча с Огневым.
Принесли нам на хранение телевизор — теперь программа у нас в полном разгаре.
На КПП ломились местные, была драка; сломали солдату челюсть. Хорошо, что не я был там в тот момент дежурным.
12 сентября.
Огнев пообещал меня убить, если я еще раз усну в карауле. Куценко требует, чтобы я проводил зарядку с личным составом (л\с) каждое утро. Я сам не могу ни разу подтянуться — какие уж тут упражнения. А еще надо ходить на вечернюю поверку, но тут шастают местные по вечерам — неохота на них нарваться.
Вовка говорит, подходил один местный, просил занять денег. Вовка сказал, что зарплату не дают — денег нет.
14 сентября.
Вчера было в бригаде подведение итогов. За август. Наш дивизион весьма хвалили. Неужели в других подразделениях еще хуже, чем у нас? Зашли в «чипок» — взяли по бутылке пива — вообще-то, я тут много выпиваю — почти каждый вечер бывает бутылка у нас в квартирке. Периодически заходит сосед - замполит из Минского училища Косач с бутылкой шампанского. Он говорит, что это на запивку и смотрит вопросительно через очки. Тогда Серега достает флакон, и мы вмазываем. Как бы не спиться! Недавно заходил к нам в комнату Огнев — смотрел порядок (!). Приказал убрать вешалку со стены, косо посмотрел на пустую тару. Я пытался напомнить ему о правах человека — как об стенку. Он посмотрел мимо меня и вышел.
Вместо караула меня опять ставят в патруль. Но я уже приспособился: 2 часа сплю — полчаса брожу по городку, а потом весь день сплю.
Обувь не дают форменную, я думаю, что пора подавать в суд на зампотыла. Вернее, сначала я напишу в штаб округа. Заодно накатаю телегу, что мне не выплачивают подъемные и возмещение транспортных расходов.
Два солдата из кикелов явно оборзели — Багамедов и Мустафаев — пытаются мне все время тыкать и ставить меня на место. Надо что-то придумать.
17 сентября.
Вчера вечером я остался дома один. В 11 часов вечера в двери стали ломиться Поленый, Гарифуллин и Косач. Требовали занять им денег и дать сахара. Все — пьяные. Я молчал. Тогда они выломали двери и чуть-чуть меня не прибили. Денег я им не дал, а сахар они нашли и забрали.
В час ночи пришел «ответственный» Вовчик и чуть не «упал» у дверей. До трех часов ремонтировали двери. Легли поздно. В 6 утра примчался посыльный — тревога. Продрал глаза. Пошел к штабу.
Огнев увидел, что у меня нет вещмешка. Дико орал. Отправил в казарму — искать. Я пошел к Маге — дежурному по батарее. Он открыл мне каптерку, и мне удалось взять вещмешок солдатский.
Выдвинулись в «бригаду», (расположение 1-го батальона — там у нас штаб бригады). Построились на плацу. Нас проверяли Салин — начштаба бригады и Маринин. Последний меня, видимо, запомнил: посмотрел на мои ботинки и разорался снова; затем взял мой вещмешок, а там бирка — «мл. с-т Иниев». Тогда он подозвал Огнева, показал ему на меня и что-то высказал. Я понял, что мне будет плохо.
Когда мы вернулись, он вызвал меня в штаб и долго орал с пеной у рта. Неприятно, но это пережить можно. Лишь бы по голове не бил.
18 сентября.
Выдали жалованье за август. Сразу я и Серега пошли на базар в город. Походили немного по рынку, тут к нам подходят четверо местных и говорят, помогите с деньгами, займите тысяч 100. Я говорю — нету. А они говорят: «Врешь, на базар без денег не ходят». Мы с Серегой ломанулись от них, вылетели к стоянке такси - они нас не преследовали. Мы взяли «тачку» и примчались домой.
Телевизор наш забрал вернувшийся хозяин. К нам поселили прапорщика чеченца. Он припер с собой штангу. Ночью кто-то ее задел, она покатилась и ударилась в мою кровать. Я чуть разрыв сердца не получил с испуга. Говорят, он ставит рога начальнику артиллерии. Интересно, а муж в курсе?
21 сентября.
Сегодня караул был удачнее первого. Вовка ходил со мной помощником. Спали по 4 часа по очереди. Приезжал Донецков с проверкой, но я был начеку. Все прошло гладко.
Вернулись с караула, а там, в казарме, контрактник-«ваучер» Магомедгаджиев обмывает день рождения. Угостились водкой, кстати. Здесь лучше всего пить новочеркасскую водку «Русская-Меркурий». Пить можно также местное вино «Кара-Чач», вино на розлив; коньяки — лучше всего кизлярский, говорят, что дербентский похуже, хотя я лично разницы не ощущаю. А местное пиво — просто пойло какое-то.
Написал в штаб округа, что мне не выдают подъемные, и не возмещают транспортные расходы.
Давали вчера бушлаты. Мне стали совать белый — я отказался. Давайте нормального цвета! Я напишу жалобу зампотылу округа!
Получил письмо от родителей. Пишут, что пробуют перевести меня в Волгоград, но все попытки остаются безрезультатными.
Карабасов на разводах заклинает быть бдительными, ибо боится провокаций со стороны Чечни.
Приказ на должности из штаба еще не пришел.
23 сентября.
Сегодня на утреннем разводе Огнев потребовал, чтобы мы, («пиджаки»), принимали на себя технику. Мы стойко молчали. Тогда он сказал, что все равно через три месяца она автоматически повиснет на нас. Неужели это правда?! Здесь половина машин разграблена! А кто потом будет отвечать?
Я уже здесь полтора месяца и до сих пор ни одного занятия не проводилось по боевой подготовке. Я ехал сюда, думал: как же я буду управлять огнем? А сейчас уже и хотелось бы пострелять, но что-то такой возможности не предвидится.
Сегодня опять идти в караул с Серегой. Он — начальник, я — помощник. Высплюсь. Лишь бы Огнев ночью не приехал, а то опять будет «рев над Атлантикой» — как говорит Шурик. Видимся мы с ним редко — я уже успел соскучиться по его беззлобным приколам.
Обедать езжу в бригаду. Здесь ходит машина из части, развозит офицеров по домам. Мы втроем выезжаем и идем в офицерскую столовую — там относительно недорого и довольно вкусно. Главное — это хорошо, правильно и вовремя питаться. А то в 20 лет — гастрит, в 30 лет — язва желудка, а в 40 — лежи в белых тапочках, и в твоем доме будет играть музыка.
Еще раз заходил к Соину — и сам я толком не знаю, чего я от него хочу. Просто он единственный начальник, который на меня не орет и с кем можно нормально поговорить. Я прочитал ему лекцию о правах человека, и теперь, как мне кажется, он меня зауважал. По крайней мере, он всегда со мной здоровается, хотя и странно улыбается при этом.
Да, Огнев сказал, что начинаем готовиться к «осенней проверке».
25 сентября.
Вот уж проверка, так проверка. Относительно спокойно прошел караул. Правда, с предлагаемой пищи у меня пробило очко, и полночи я просидел в сортире. Это заведение у нас одноместное, и приходилось прогонять бойцов, идущих сюда, страшным голосом. Потом пришел Нелюдин, долго прикалывался, называл меня засранцем и предлагал караулу закидать меня камнями. Я сразу вылетел оттуда, потому что слова у Сереги с делом не расходятся.
Ну ладно. Вернулся с караула вечером, сдаю оружие, заходит Куценко и говорит: «Пушко, идем в штаб». Пришли в штаб, а там почти все и Огнев. Он говорит: «Сегодня не спим. За день ничего не сделали по подготовке к проверке, будем работать ночью».
Мне дали задачу убрать мусорку у сортира. Я пошел к старшине. Он был весь впопыхах, но меня выслушал и дал мне двух бойцов: одного русского и одного местного. Местный сразу же исчез. Стоим мы около этой мусорки: она выше меня. Подходит машина с водителем контрактником, а мне грузить и некем и нечем. Гитлер капут! Я пошел опять к прапорщику. Тот метался по казарме с какими-то своими проблемами. Я ему все объяснил. Он выделил мне бойца все-таки, еще одного и какой-то щит с ручкой вместо лопаты. Весил он столько, что я и двух раз-то не смог бы его кинуть.
Убирали мы этот мусор до двух часов ночи. Вся часть не спала. Точно говорится: «Солнце зашло за горизонт, и в стране дураков закипела работа». А я раньше смеялся. Наконец, мне все это надоело, и я велел поджечь мусорку — думал, что она сгорит. И она действительно загорелась: дыму повалило черного — ужас! Костер было видно далеко. Примчался Огнев, посмотрел и сказал, что если что-нибудь будет не так — он меня убьет.
А рядом с нами бойцы из краскопульта заново красили сортир. Утром я глянул на него и чуть не кончил. Та стена, которая была обращена к костру, за ночь стала черной. Огнев еще этого, похоже, не видел. Что же будет?!
29 сентября.
А ничего и не было. У комдива были, похоже, другие проблемы. А я ездил на склад 2-го батальона получать личное оружие — ПМ. Получил и сдал в оружейку. Пишу эти строки я опять в карауле: сегодня я начальник. Помощник — папоротник. Три часа ночи — он дрыхнет. Недавно уехал Куценко — я ходил с ним проверять посты. По счастью, никто не спал. Капитан сказал, что я постепенно втягиваюсь в работу. Признаться, похвала приятна. Пока бойцы спят, я собрал и разобрал АКМ. Давно не держал в руках этой штуки. Нелюдин где-то достает патроны и ходит в конец парка с бойцами стрелять по бутылкам.