Господин и Аврора вошли в подъезд. Я затаил дыхание. Они смеялись. До меня доносились запахи алкоголя и дорогих духов…
– Как темно! – воскликнула Аврора. – Я не вижу, где лестница!
– Наверное, лампочка перегорела, – предположил ее спутник.
Оба были навеселе. Я воспринимал флюиды желания, исходящие от мужчины.
– Идемте, я провожу вас, – сказал мужчина.
Он обращался к Авроре на «вы», из чего я сделал вывод, что они не так уж близки. Только бы он не остался у нее! Выглянув на улицу, я увидел такси, которое стояло у подъезда. Значит, господин не собирается оставаться. В моей душе запели трубы восторга. Сегодня же, не откладывая, выполню задуманное!
Мужчина и девушка в темноте поднимались по лестнице. Они разговаривали. Я крался за ними, прислушиваясь. Аврора не хотела, чтобы спутник провожал ее до дверей. Он начал спускаться. Я замер на лестничной площадке этажом ниже. Господин медленно спускался, он был пьян. Проходя мимо, он задел меня полой пальто. Я с нетерпением дожидался, пока хлопнет дверь парадного.
Аврора возилась наверху с ключами. Я слышал шум и боялся опоздать. К счастью, она не успела открыть дверь квартиры до того, как я поднялся к ней. Она так и не поняла, что происходит. Я скользнул вслед за ней, оглушил и зажал ей рот рукой еще до того, как она попыталась включить свет…
Все произошло в спальне, почти так же, как с Вероникой. Удар в висок, и Аврора стала безвольной и покладистой. Я делал с ней все, что хотел… Спустя некоторое время я почувствовал, как ее тело начало остывать и коченеть. Пора было прощаться.
Я положил ей на грудь стихи. Только поэзия может передать тончайшие оттенки душевных переживаний. Проза в этом отношении груба и неповоротлива, как крестьянская колымага в сравнении с изящным кабриолетом.
Итак, я прикрыл дверь и спустился вниз. На улице было холодно. Я чувствовал опустошение, полное, как будто внутри меня все рухнуло и рассыпалось в прах. Да, именно так! Во мне воцарилась пустота…
Артем в очередной раз наблюдал за Яковлевым.
Игорь Семенович скрупулезно придерживался своего расписания. Около двенадцати покидал рабочий кабинет, ехал к дому предполагаемой любовницы, по дороге покупал цветы, продукты… Все как по писаному. Аж скучно. До тошноты элегантный и прилизанный, он выходил из машины и скрывался в подъезде.
Сегодня Артем решил действовать с опережением. Он заранее занял позицию в знакомом подъезде и выяснил, в какую квартиру наведывается Яковлев. Оставалось узнать, кто в ней проживает.
Игорь Семенович проводил в означенном месте не менее полутора часов, поэтому Артем мог почитать «записки» маньяка. Почему исповедь убийцы была так важна для него? Что он надеялся понять? Психологию преступника? Какие изменения в сознании приводят человека к тому, чтобы он поднял руку на себе подобного?
Особенно темны мотивы серийного убийцы. Это не самооборона, когда угрожают тебе или твоим близким. Не месть – жертвы чаще всего случайные люди, избираемые в толпе больным умом по совершенно непонятным признакам. Это не криминальные разборки, не заказы, не бытовая драка. Это не убийство с целью ограбления, не отчаянный поступок импульсивного ревнивца, не хладнокровное и расчетливое устранение конкурента.
Пономарев ломал над этим голову десять лет назад. Если бы не ошеломляющая развязка, к нему в руки не попали бы эти записи, и он, возможно, так ничего и не понял бы.
Когда истекло положенное время, Игорь Семенович, как всегда довольный, сел в машину и направился обратно в «Фин-арт». Это было Артему неинтересно.
«Поеду-ка я, посмотрю, как проводит время госпожа Левитина! – решил он. – Что у нее там с агентством „Самсон“? Может, загадочная дама уже приобрела то, что искала?»
В агентстве работала барышня, которой Пономарев не так давно оказал серьезную услугу. После смерти ее матери отчим едва не оставил Алену – так звали девушку – без средств к существованию. Он пытался отобрать у падчерицы не только квартиру, но и дачу, машину, гараж и счет в банке. Артему пришлось немало потрудиться. Отчим Алены, как часто бывает, оказался нечистоплотным не только в семье. Адвокату удалось узнать, в каких скользких делишках он замешан, и только под угрозой разоблачения «папаша» решил поделиться с Аленой оставшимся наследством.
Барышня оценила старания адвоката.
«Я у вас в долгу, Артем! – сказала она, когда все закончилось. – Если что-то понадобится, буду рада помочь».
Дни шли за днями. Пономарев забыл и об Алене, и об агентстве «Самсон», в котором та работала. И вот теперь ее предложение о помощи пришлось как нельзя кстати.
– Только никому не говорите, что это я вам дала информацию, – попросила она, передавая Артему листок с адресом дома, приобретенного Левитиной. – А то меня уволят.
– Ни в коем случае, – заверил ее адвокат. – Будьте спокойны.
Он вышел из агентства в полнейшей растерянности. Пора было возвращаться в офис, Динара там замучилась одна. Но любопытство оказалось сильнее долга. Пономарев достал карту и определил, что поселок Андреевское находится не так уж и близко. За час он, пожалуй, успеет добраться, но обратно вернется затемно. Он набрал номер Динары.
– Да? – низким, хорошо поставленным голосом ответила она.
– Диночка, мне нужно съездить в одно место, – сказал Артем. – Это далеко. Так что дома буду не раньше десяти.
– Понятно… Купи молока, печенья и медовых пирожных для детей. Мне не хочется тащиться в магазин.
– Сделаю. Не волнуйся, если я задержусь.
Пономарев чувствовал угрызения совести. Динара опять целый вечер будет с близнецами одна.
Он заехал в гастроном, купил все, что ему поручили, и выехал на шоссе в сторону Андреевского. Смеркалось. Приходилось внимательно следить за указателями, чтобы не сбиться с пути.
Поселок оказался небольшим и как бы разделенным на две части. Одна его половина тянулась вдоль дороги и состояла из старых деревянных домов. К покосившимся калиткам тулились старые березы, старухи в темных платках провожали взглядом машину Артема.
Вторая часть поселка представляла собой противоположную картину. Добротные каменные дома, крытые импортной черепицей, были обнесены высокими заборами. Кое-где за заборами качались от ветра уцелевшие сосны. В большинстве новых домов постоянно никто не жил – хозяева приезжали время от времени, устраивали баню, шашлыки, кутили и возвращались в город.
Бывший сыщик медленно ехал вдоль каменных усадеб, пытаясь отыскать ту, которую приобрела жена Салахова. Слава богу, с улицами и номерами домов здесь был порядок. Лесная и Оранжерейная – вот и все названия. У Артема на бумажке значилась Оранжерейная, девять. Заблудиться было негде, и через пять минут он увидел на железных воротах жирно выведенную зеленой краской девятку.
Он сидел в машине и курил. «Ну и что дальше?» – спрашивал он себя. Ничего путного в голову не приходило. Сидеть бы ему и сидеть, не выйди за ворота сторож, молодой парень в черной телогрейке и сапогах.
– Вы к кому? – спросил он, наклоняясь к опущенному окну.
– Мне в агентстве дали этот адрес, – соврал Артем. – Приехал дом посмотреть.
– А-а! – понимающе кивнул парень. – Жалко. Зря ехали… Дом уже продан. Совсем немного опоздали.
– Правда? Вот невезуха! – притворно сокрушался адвокат. – Как же так? Теперь меня жена съест!
– Вредная? – посочувствовал парень.
– Не то слово! Загрызет!
Сторож, не зная, как помочь в такой ситуации, почесал бритый затылок.
– Да, беда… Надо было раньше. Но вы не расстраивайтесь, здесь еще один дом продается: Оранжерейная, четырнадцать. Можно его посмотреть, у меня ключи есть.
– Не-е-т… Жене этот понравился. Нам в «Самсоне» фотографию показывали.
– Тогда плохо дело, – вздохнул парень.
– Куришь? – Артем протянул парню пачку дорогих сигарет. – Угощайся.
Тот осторожно вытащил одну, поблагодарил. Закурили. Сизый дымок разгонял комаров, круживших в чистом деревенском воздухе.
– А почему улица называется Оранжерейная? – спросил Артем.
– Дак… говорят, тут раньше оранжереи были. Давно, еще при царях. Апельсины, лимоны выращивали… Потом все заглохло, одно название осталось.
– Интересно… А кто дом купил? Может, я с ним поговорю? Авось уступит.
– Не-а, – покрутил головой сторож. – Его женщина купила. Их не уговоришь!
Он с таким непоколебимым убеждением произнес последнюю фразу, что Артем понял – у парня сложные отношения с прекрасным полом.
– Ты сам-то женат? – спросил он.
– Бог миловал, – заявил парень с таким видом, словно ему удалось избежать неминуемой гибели.
– Слушай, покажи мне этот дом… хотя бы снаружи! Может, я похожий найду?
Парень колебался. С одной стороны, ему хотелось выручить мужика. С другой – новая хозяйка строго-настрого запретила пускать кого бы то ни было за ворота. Он долго чесал затылок, пока, наконец, мужская солидарность не взяла верх.
– Ладно, – пробурчал он, недовольно хмурясь. – Пошли…
Дом, приобретенный Анной Левитиной, оказался небольшим, одноэтажным и компактным, выстроенным в стиле прибалтийских коттеджей – стройный, с высокой крышей, весь изящный и легкий.
– Красивый, – одобрил Пономарев.
– Ага… – согласился парень, неуклюже переминаясь с ноги на ногу.
– Тебе новая хозяйка понравилась?
– Хрен редьки не слаще, – непонятно к чему ответил сторож. – Одна малина! Приехала, погуляла и уехала. Чего ей тут делать? Блажь одна… Чудная дамочка!
– Чудная? Почему?
– Овец искала…
– Овец?! – Артем решил, что ослышался. – Каких овец?
Он машинально протянул парню сигареты. Тот взял. Они снова закурили.
– Овцы тут у вас есть? – спрашивала, – объяснил сторож, с наслаждением затягиваясь. – Никто овец не держит?
– Ты не ошибаешься?
– Не-а… Я сам удивился. Кому нынче овцы нужны? Хотя… бабка Лепилиха имеет парочку.
– Лепилиха?