Как обычно, рейс в Торонто. В туалетах – конфетти из разорванных в клочья паспортов. Наш бригадир дважды прочитала информацию про то, что на выходе будут проверять документы, но кто ж эти нравоучения слушает? Все то же спокойствие, требования Vegeterian и Hot Water, все те же очереди в туалеты. Правда, когда после посадки у выхода из самолета показались люди в форме, сонные сари отошли от анабиоза, слегка зашевелились и вроде как занервничали. И правильно занервничали, так как в Канаду их отказались впускать и они полетели тем же самолетом обратно в Москву.
Еще через пару месяцев до пассажиров Дели – Москва – Торонто таки дошла новость о гадкой подставе. И появилась новая технология побега на канадские социальные пособия. Паспорта стали рвать не в самолете, а уже после, перед прохождением паспортного контроля в аэропорту. То есть выходили из самолета как белые люди. Потом шли себе, шли на паспортный контроль, не забывая зарулить в туалет, который находился как раз по пути. Там делали свое черное дело и так же невозмутимо шли дальше сдаваться. Канадцы, находя обрывки документов уже на своей территории, еще пару месяцев размышляли, как бы и этот канал перекрыть. И наконец придумали. Закрыть туалеты на замок. И поставить в опасной точке пару полицейских.
Вот как раз в момент светлого озарения канадских властей и лечу я в очередной раз в Торонто. Рейс не задался с самого начала: забыла сменку, и весь рейс предстояло пропрыгать на десятисантиметровых шпильках. Чтобы вы понимали масштаб катастрофы: у стюардесс всегда с собой должны быть две пары обуви. Парадно-выходная, на каблуке. Для встречи пассажиров. Чтобы как с журнальной картинки у трапа стоять. И вторая пара. Без каблука, не такая изящная, но, главное, удобная. Это уже когда все загрузились, тобой налюбовались. И началась тяжелая работа. Наверное, знаете, что в среднем бортпроводник проходит за рейс несколько километров? А за одиннадцатичасовой в Торонто, да еще со специфической публикой – наверное, и несколько десятков километров предстоит намотать на внутреннем спидометре. И как же я так! Когда ставила машину на парковку, вытащила из сумки мешочек с любимыми балетками. Что-то они мне на дне мешали найти. Найти нашла, а вот драгоценный мешок так и забыла на переднем сиденье. Недостача обнаружилась в последний момент. Как и бывает по закону подлости. Я с тоской оглядела уже заполненный салон: загрузка битком, со стандартным набором граждан Индии, стремящихся в канадский рай.
Ко всему этому счастью добавилась одна сумасшедшая дама-пассажирка в моей зоне ответственности. Первый вызов с ее места пришел ровно через секунду после того, как она заняла свое место. Продираясь через толпу ее соотечественников, загружающих огромные баулы на багажные полки, я прискакала на вызов. Стандартная такая, объемная дама в сари. Немолодая. Со стандартными глазами снулой рыбы. Она поднимает ко мне лицо, встречается взглядом… И что-то щелкает! В ее глазах уже не сон, а неожиданно резкий всплеск непонятных мне эмоций. Страх, узнавание, недоверие, восторг. Я не могу прочесть этот взгляд, и мне не по себе.
Она трогает меня, на руке не хватает двух пальцев. Плиииз! Девять стаканов воды! На нее и ее семейство. Приношу стопку стаканчиков и пару полных бутылок минералки. Через пять минут – опять вызов: нужны лекарства. Индуска снова смотрит мне в глаза и гладит по руке.
Потом опять воду. Потом опять что-то. Я перестала ходить к ним на вызовы. Но дама тоже решила взбодриться и походить по самолету. Сталкивалась с ней везде. В проходе, на кухне, у туалетов. Эта рука и глаза преследовали меня весь рейс. Даже когда я пошла отдохнуть на час в бизнес-класс. И задремала на заднем ряду, накрывшись с головой. Меня нашли и там. Беспалая рука тихонько тянет мой плед – плииизз… I need a pillow…
В середине рейса мысли женщины переключились с меня на туалеты. Толстая пачка паспортов где-то в районе груди конкретно просвечивала через тонкую ткань сари. И с этими паспортами она стояла в очереди. Я не выдержала. Подошла к ней сама. И, глядя в глаза, рассказала, что будет с ней и с ее семейством, если она сейчас порвет паспорта. Она тупила. Выражение глаз не изменилось ни на йоту, и ни один мускул не дрогнул. Я еще раз все повторила и сказала: «Плиииз!» Но минут через десять, когда почти подошла ее очередь, она все же стронулась с места и вернулась на свое место. И так и застыла до конца рейса. Уже не жала кнопку вызова и не просила воды. Просто сидела, как соляной столп, уставившись пустыми и несчастными глазами в спинку впередистоящего кресла. Родня ее не трогала. Как будто весь гомон и шум обтекали семью стороной. Тут уже меня саму это начало беспокоить. Я периодически стала проходить мимо, даже задерживаясь около нее. Но меня больше никто не хватал за руку, и не было ни малейшей реакции.
Посадка в Торонто. Индусы пестрой толпой тянутся к выходу из самолета. Как и обещалось – проверка паспортов на выходе. Шум, гам, кого-то не выпускают, и они с тюками занимают места в бизнес-классе до прояснения ситуации. Увидевшие сюрприз пассажиры мешкают. Сознательно копаются в вещах. И «наша» семья тоже. Неужели все же что-то сделали с паспортами? Впереди их ждут охотники. Уже у выхода «сумасшедшая» оборачивается. Опять замерла и ищет меня взглядом. И он такой силы, что я спотыкаюсь, и, кажется, вот-вот парализует. В глазах индуски гремучая смесь страха и надежды. И что ей от меня надо, в конце-то концов? Но еще минута. Она отворачивается к контролерам и протягивает документы. Слава богу. Их выпустили из самолета.
Досматриваем салон. Господи! Как же можно так насвинячить за какие-то одиннадцать часов полета?! Чего только не валяется на полу! От использованных памперсов до рассыпанных касалеток! А в каком состоянии пледы? Часть из них в состоянии использованных памперсов.
Но нам уже тоже надо выходить – представитель торопит. У меня сумка и неудобный портплед с запасной формой и одеждой. Ремень портпледа постоянно сползает с плеча и сбивает кресла, пока пробираемся по проходу. Весь бизнес уже забит желающими лететь обратно в Москву поневоле. Кто-то пытается скандалить, кто-то плачет, кто-то растерянно озирается, ища другой выход из самолета. Но канадцы неумолимы. К нашему прилету они подготовились.
Длинный стеклянный коридор к паспортному контролю. О, впереди нас ждет вторая часть Марлезонского балета: та часть пассажиров, которая планировала уничтожить документы уже на канадской земле, тоже получила сюрприз от негостеприимной страны. На середине пути к иммиграции как раз и расположены те самые заветные туалеты. И теперь наши пассажиры собираются в бурлящую толпу рядом с ними. А вот и она, моя «подруга». Вместе еще с тремя дамами дергают запертую дверь. Сначала женского отделения, потом мужского. В двух метрах стоит сотрудник аэропорта и наблюдает за их безуспешными попытками. Ибо санузлы заперты на замок и висит объявление, что работающие – в зоне выдачи багажа. А это все, деваться уже некуда. В промежутке от телетрапа и до окошечек иммиграции – бедные наши пассажиры, как рыбки в аквариуме. Ни одного укромного места. У индусов растерянность и непонимание ситуации быстро сменяются яростью. И вот уже побледневший офицер вызывает по рации подмогу, и через коридор нам навстречу бегут люди в форме.
Мы идем себе мимо этого действа вполне себе законопослушным, но тяжело груженным караваном и дискутируем на тему происходящего:
– Слушайте, ну а что они так беспокоятся, чтобы уничтожить паспорта? Смысл? Замотать их в свои сари или упаковать в тюки. Там их вообще никто не найдет. Что ж они так мучаются-то, а?
– Ну как только ты заявляешь на границе о том, что нет документов, тебя определенным процедурам подвергают, вплоть до личного досмотра и досмотра всего багажа. И если найдут, а поверь, они найдут, то тогда уже все. Поверь, уничтожить надежнее.
Наш «танк в сари» меня приметил. Ага. Все тот же сногсшибательный взгляд. И что ей от меня надо, в конце-то концов? Это уже начинало вызывать раздражение. Еще большее раздражение начали вызывать мои ноги. Одиннадцать часов на высоченных каблуках они выдержать смогли. И даже выдержали все пробежки по салону с бутылками воды, стаканчиками и тележками с питанием. Но как только мы покинули самолет, ноги объявили забастовку и отказывались передвигаться. Я шла, раскачиваясь на неустойчивых шпильках, считая метры до окон паспортного контроля, и про себя решала вопрос, не отломать ли каблуки прямо сейчас. Но туфли-то новые, жалко. И снять совсем – тоже не вариант. Не пойдешь же босиком! Это только в рекламе красиво и забавно. В жизни, в условиях аэропорта Торонто, потом точно придется воспользоваться средством от грибка, которое рекламируют по телевизору.
Пришла идея присоседиться к широкому плечу какого-нибудь коллеги рядом. Например, к плечу крепкого бригадира. Чтобы, если, значит, падать буду, тот успел подхватить. Но не успел. Нас накрывала догнавшая толпа индусов. Которых спугнула полиция и гнала от туалетов прямо на ловушки иммиграционных служб. Топот-то мы услышали заранее, но реакции не хватило отскочить куда-нибудь в сторону. Я почувствовала сильный толчок в свой портплед, в бок. Между мной и бригадиром на скорости и абсолютно бесцеремонно протискивалась… Кто? Вот ни за что не догадаетесь! Конечно же, она. Беспалое и наглое видение, преследовавшее меня весь рейс. «Какого черта, опять!» – только и успела подумать. Мои сорок семь килограммов не смогли противостоять напору – я отлетела, как кегля в боулинге. Сверху шлепнулся мой тяжелый чехол с одеждой..
Это была последняя капля за этот жуткий день. Я сидела на холодном мраморном полу и плакала. Коллеги окружили, заохали, стали поднимать. Дальше уже все было как в тумане, какими-то кусками. Чьи-то туфли взамен моих, прохождение паспортного контроля в размазанной туши, кто-то искал мой чемодан на ленте, а у меня при виде индусов, получающих свои тюки, опять начался приступ истерики.
Пришла в себя только в номере отеля. Мальчик из room-service доставил ведерко льда. Я высыпала спасительные кубики в ванну и засунула в лед измученные ноги. Так и сидела. Час точно. Пока заморозка не подействовала и я не смогла начать передвигаться.