Когда поезд отходил на некоторое расстояние от границы, военнопленных обыскивали, и выбрасывалось все, что у них было, даже хлеб, который им на дорогу дали финны. «Видеть эти глаза, ожидавшие встретить родных, своих, и увидевшие врагов, было невыносимо». «Доктор, куда нас везут? Нам говорили, что нас отвезут в концлагерь, но мы не хотели этому верить», – говорили Екатерине Николаевне больные. Финны уговаривали их остаться в Финляндии. Им не дали побывать дома и отправили всех, кроме тяжелораненых, в концлагерь[298]. Екатерина Николаевна потихоньку взяла от этих несчастных открытки, письма, чтобы отправить родным. Нет, это не русская черта.
Лягушки, просившие и получившие царя.
1949
13 января. Фальсификация во всем, даже в сказках. На днях смотрели мы с Соней «Дюймовочку» Андерсена в инсценировке Бруштейн в кукольном театре. Замысел автора передернут. Дюймовочка – возвышенное, артистическое начало, бежит от окружающих ее сытых мещан – жаб, крота – к солнцу. Полевая мышь, добрая, сердечная старушка, не понимающая стремления к солнцу. У Бруштейн классовая борьба. Мышь ставит замерзающей девочке условия: ты будешь мести пол, греть кофе, топить печь, колоть дрова и т. д. и будешь звать меня барыней, на что Дюймовочка соглашается для того, чтобы спасти больную ласточку. Никаких эльфов, конечно, нет.
Это «коммунистическое воспитание детей»; это называется «заострением тематики», а попросту фальсификация, как в науке, литературе, в истории, во всем.
Лучше было бы писать свои собственные сказки, вроде «Буратино у нас в гостях» Данько[299].
Получила наконец письмо от Е.М. Тагер – она в Бийске.
24 января. Je suis écœurée[300], иначе не скажешь. Жить в такой грязи. Дети больны. У Пети больше 38, у Сони 37,5. И вместо того, чтобы этих больных детей уложить в 8 часов, Наташа приводит сослуживицу, затем приходит Архангельский, ее однодневный или одноночный амант[301] (накануне отъезда в Полтаву), детям дается покой в одиннадцатом часу, Наташа уходит с ним. Пете надо в 12 ночи дать стрептоциду, я падаю от усталости, т. к. почти не спала ночью и должна лечь. «Я не вернусь к этому времени, – говорит Наташа, – Мара даст».
Какие ужасные условия жизни. У детей нет своего угла и не может его быть, мы обречены в лучшем случае на 9 метров на душу. Я не могу больше.
Как под конец блокады не было больше нервных сил выдерживать ее, так и сейчас у меня больше нет сил. А письмо Е.М. Тагер? А судьба Клибанова? Что я могу сказать Наташе? Вася ее бросил, живет в Москве с какой-то Соней, ни копейки за всю зиму не прислал детям. C’est écœrant, омерзительно.
Все больны, и, я думаю, от того же – от нервного переутомления. Больны Анна Петровна, А.А. Смирнов, Белкин. Сколько хотя бы эти трое вынесли всяческих оскорблений.
29 января. У Пети корь, у Сони ветряная оспа. Что тут скажешь! И я одна. Еще хорошо, что Наташа взяла трехдневный отпуск с 27-го, а потом три или шесть недель карантина на моих плечах. Неужели я выдержу? Я сегодня лежала часов до 12, так болело сердце.
Вчера по телефону говорю Елене Ивановне: я тот самый Макар, на которого все шишки… Она прерывает меня: какой там Макар! Никакому Макару во сне не снились все ваши бедствия.
Недавно в Гослитиздате попросили меня и Шлосберг просмотреть перепечатанные после исправления (редактирования) Смирновым наши переводы, вписать иностранные слова, провести корректуру. Я пришла в ужас. Я увидела воочию, как производится фальсификация. Бедный Стендаль! Его оскопили, подрезали, как деревья в Версале. Весь блеск, все остроты, анекдоты, оригинальные мысли – все выпущено.
Стендаль ездит по югу Франции и посещает все места, связанные с Наполеоном. В Гренобле он находит крестьян, очевидцев встречи Наполеона с высланным против него батальоном, – все, касающееся Наполеона, выпущено. Восклицания «Великий Боже» – тоже. Затем такая фраза: «Совмещение обязанностей купца и наблюдателя непосильно: нет больше масла в светильнике, нет возможности сосредоточить внимание на чем-либо»; подчеркнутая первая половина фразы пропущена. Почему? «Пока книгопечатание не цивилизовало нас, варваров севера…» Почему? И так до бесконечности. Получается выхолощенный, лишенный всякой индивидуальности язык и никакого Стендаля. Смирнов мне как-то сказал: «Не надо, чтобы нас могли обвинить в фетишизме по отношению к Стендалю». Зачем тогда переводить? После этого можно ли верить нашей науке, литературе?
В моем переводе выпущены целые главы. Словом, в моем переводе было около 600 стр., осталось 230! Это называется: полное собрание сочинений. <Стендаль>, прежде всего, causeur[302], блестящий causeur. А здесь он какой-то рассказчик, даже не рассказчик, лишенный всякого остроумия.
Какая-то фантастическая трусость. И как грустно на это смотреть.
Я как-то подумала: если бы у меня был другой нрав, стоило мне сделаться партийной, и все, что к этому прилагается, т. е. доносчицей, чекисткой и пр., я бы сделала блестящую карьеру. Да, но я этого не сделала.
31 января. Умер Асафьев, о котором Юлия Лазаревна Вейсберг говорила, что большинство его знакомых должны бы заканчивать свои письма к нему «преданный Вами…». Под некрологом подписи композиторов и всяких именитых людей, кроме преданных остракизму формалистов.
Была на днях в райсовете; Совет, казалось бы, выборное учреждение. Почему же на лестнице красуется статуя Дзержинского? Что общего между свободными выборами народа и ЧК?
4 февраля. Я сдала в Гослитиздат просмотренный перевод и свою записку с указанием трех мест в исправленном переводе, с которыми была не согласна. Их тотчас же переслали Смирнову, он ничего не понял, и О.Г. <Смирнова> просила меня к нему зайти. Он лежит. У него камень в желчном пузыре, был консилиум: надо бы сделать операцию, но возраст (65 лет) и состояние организма этого не позволяют, будут лечить.
«Самое время, чтобы уйти из существования», – сказал А.А. и привел следующий факт. В предисловии к его книге о Шекспире было указано, что некоторые сюжеты Шекспир черпал из итальянских новелл. Горский, гл. редактор Гослитиздата, отослал ему предисловие с просьбой и указанием уничтожить. По нынешним политическим установкам ни заимствований, ни международных влияний быть не может, влияет только общество, среда. «Полный маразм, – сказал А.А. – Нельзя мыслить, нельзя дышать. Зачем жить?»
5 февраля. Мой гардероб на 32-й год революции: 2 дневные рубашки (одной, из бязи, уже 5 лет, и она рвется), 2 ночные рубашки, 4 простыни (это счастье!), 3 наволочки, 3 полотенца, 1 пикейное покрывало, 1 платье из крепдешина, сшитое в 1936 году, выкрашенное в черный цвет. Все в дырах, ношу на черном combiné[303]. Чулки в заплатах. 1 костюм, ему тоже 13 лет, весь в заплатах. Летнее пальто, тоже 36-го года, шито у Бендерской и хотя и перелицовано, но еще имеет вид. И только что сшитая шуба. Вот и все. И это у человека, который все время работает.
11 февраля. На днях по поводу моей статьи о 30-летии кукольных театров Ленинграда, которую Щипунов предполагал поместить в театральный альманах, я зашла в ВТО. Просила Неймана передать письмо главному редактору Цимбалу. Нейман мне ответил несколько смущенно, что в связи с последними событиями выпуск альманаха отодвигается. Не читая газет, я не имела ни малейшего понятия о «последних событиях», но сделала понимающее лицо. И благо, я уже пришла в ВТО – прошла в канцелярию и оформила свое вступление в его члены, куда была принята еще в 46-м году. На другой день прочла очередную экзекуцию театральных критиков и разнос ВТО. Я избрала чудный момент для вступления туда!
12 февраля. Второй раз была на сеансе Вольфа Мессинга, этот раз в Союзе писателей. Причем надо сказать, что публика в Театре эстрады была остроумнее, находчивее, серьезнее и тактичнее, чем здесь. Больше всего на этот раз меня поразил маленький факт. Мессинг дал Дудину футляр от очков Жуховицкого для того, чтобы спрятать его, и, уходя со сцены, приостановился и сказал Щеглову, сидевшему в жюри: «А вы уже придумали, куда спрятать», тот с этим согласился. Дудин спрятал футляр в муфте девушки, сидевшей в последних рядах. Дудин шел за ним и внушал, куда идти. Мессинг быстро нашел его и затем, вернувшись на сцену, опять обратился к Щеглову: «А вы мне внушали, что надо идти направо». Щеглов потом рассказал Наталье Васильевне, что ему хотелось спутать Мессинга, и он все время с места внушал ему идти направо и искать на окне.
Меня это явление очень заинтересовало и обрадовало. Все чудеса Христа возможны, тем более что Христос мог обладать подобным даром в еще более сильной степени.
Мессинг рассказывал Гитовичам, что во время войны осенью он был в каком-то сибирском городе. Было грязно, у него не было галош. Увидев на улице большую очередь за галошами, он внушил этим людям, что на них напало полчище крыс. Очередь разбежалась, он вошел в магазин и купил галоши. Где-то, может быть в НКВД в Москве, ему сказали, что он не сможет выйти из помещения, и отдали приказ часовым никого не пропускать. Он все же ушел. Когда спросили часовых, проходил ли кто-нибудь, те отвечали: кроме товарища начальника, никто не проходил.
Мне лично не нужно никаких объяснений чудес Христа. Моя вера в Христа и любовь к нему не требуют конкретных доказательств реальности его чудес: чтения мыслей, массового гипноза, излечивания внушением. Но, скажем, Ренану знакомство с Мессингом открыло бы глаза на все то, что он приписывает легенде.
18 февраля. Смотрела фильм «Моцарт»[304]