Петров ставил на этой маленькой сцене в начале Первой мировой войны злободневные скетчи, где фигурировали Вильгельм II, Франц-Иосиф и т. п. Я писала ему что-то вроде декораций. Помню у него куклу Козлова, излюбленный аттракцион старых кукольников: скелет, у которого внезапно распадались все кости и так же легко, искусством кукловода, собирались воедино. На черном фоне этот трюк безошибочно производил сильнейшее впечатление.
Вдохновившись домашним театром Слонимской и Сазонова, Н.В. Петров построил в 1916 году уже настоящую сцену, много больше старой, 4×3 аршина, и обучал водить кукол В.Г. Форштедт и В.С. Ухову, учившихся тогда в Школе сценических искусств у Петровского[978]. По просьбе Петрова я перевела «Зеленую птицу» Гоцци*, писала декорации к ней, делала эскизы костюмов, которые шила Н.С. Рашевская. Все это делалось, конечно, бесплатно – уж очень хотелось создать кукольный театр.
К сожалению, это дело, начатое с большим жаром, не удалось довести до конца. Н.В. Петров ушел из Александринского театра, собрал труппу и уехал в провинцию. Все наши труды пропали даром. Я много думала о создании театра марионеток, мысль эта меня не покидала, но средств, конечно, не было.
Наступил Октябрь. Семнадцатый и восемнадцатый годы. Это годы огромного подъема творческой энергии; все бывшие в потенции силы искали себе применения. Началась пора созидания. Мне казалось, что вот теперь настало время осуществить мою мечту. Хотелось создать новый тип марионетки, которая, унаследовав некоторые свойства старого Петрушки, вдохновилась бы народным эпосом и фольклором и порвала бы раз [и] навсегда с утонченно-эстетическими начинаниями недавнего прошлого. Я мечтала о народном театре. Мне казалось, что кукольный театр, каким он представлялся мне, имеет все данные, чтобы показать, вернуть народу забытое им достояние.
Я поделилась своими планами с К.К. Тверским (Кузьминым-Караваевым), работавшим в Петроградском отделе театров и зрелищ. К.К. страстно любил театр и еще в студенческие годы сотрудничал в маленьком театральном журнале доктора Дапертутто (Мейерхольда) «Любовь к трем апельсинам»[979].
Ему понравилась моя затея. Комиссаром Отдела театров и зрелищ была жена А.М. Горького – умная, красивая Мария Федоровна Андреева. Все новое, свежее находило у нее поддержку. Она с интересом отнеслась к моему предложению, и меня привлекли к работе.
В ноябре 1918-го Отдел театров и зрелищ организовал театральную студию детского и кукольного театра. Для руководства художественной работой студии была создана коллегия, в состав которой входили: поэт М.А. Кузмин (литературная часть), композитор Ю.А. Шапорин (музыкальная часть), художник Ю.М. Бонди (декоративная часть), артист и драматург С.И. Антимонов, режиссеры К.К. Тверской, К.Ю. Ляндау, С.Э. Радлов, архитектор С.С. Некрасов и я как организатор кукольного театра.
Первое заседание коллегии состоялось 15 ноября 1918 года.
Я высказала мнение, поддержанное товарищами, что в первую очередь надо заняться кукольным театром, так как этот участок подлинная terra incognita[980] – нетронутая целина. Не было ни кукол, ни кукловодов; о репертуаре и говорить не приходилось. Первые заседания (15, 19 и 22 ноября 1918 года) были посвящены вопросам репертуара. После продолжительных и горячих прений приняли постановление о том, что репертуар кукольного театра должен быть народным. Это относилось как к русским, так и к западным произведениям. М.А. Кузмин огласил перечень пьес для кукольного театра, пополненный остальными товарищами.
Пьесы, готовые к постановке
а) Русский репертуар
Языков. «Жар-птица»
Гумилев. «Дитя Аллаха»
Кузмин. «Вертеп»
Гоголь. «Женитьба»
Анонимные пьесы: «Царь Максимильян». Тексты Петрушки б) Иностранный репертуар
Гоцци. «Женщина-змея»
«Зеленая птица»
Шекспир. «Макбет»
Феерии: Жюль Верн. «Тысяча верст под водой», «Путешествие на Луну»
Пьесы, которые надо написать по существующим текстам
«Повесть о Савве Грудцыне» (XVII век)
«Повесть о горе-злосчастье»
«Повесть о Шемякином суде»
Былины: о Даниле Денисьевиче и жене его Василисе Микулишне
Гоголь. «Вий» и «Страшная месть»
Пушкин. «Сказка о царе Салтане», «Сказка о попе и его работнике Балде»
Ершов. «Конек-Горбунок»
Иностранные тексты кукольного Фауста
«История подвигов Геркулеса»
Для театра-студии после длительных обсуждений были приняты следующие произведения:
Гете. «Великий Кофта»
Шекспир. «Король Джон»
Шекспир. «Тимон Афинский»
Лесков. «Расточитель»
«Сакунталла»
Еврипид. «Киклоп» в переводе И.Ф. Анненского
Было решено принять в первую очередь к постановке эту, как не шедшую еще в России, имевшую безукоризненный перевод, а режиссуру предложить С.Э. Радлову.
Кузмин очень советовал инсценировать и поставить в кукольном театре повесть «О Савве Грудцыне». Это исключительно интересная повесть, своего рода русский «Фауст». Здесь совершенно естественно переплетаются подлинный быт и обычаи XVII века, исторические факты (осада Смоленска) с яркой чертовщиной и мистикой, которая завершает повесть. Очень я мечтала поставить эту вещь, да и не удалось.
Читая теперь сохранившиеся в Архиве Октябрьской революции протоколы заседаний коллегии, удивляешься утопичности наших проектов и постановлений. Никто не отдавал себе отчета во всей сложности такого нового, как театр марионеток. Был огромный размах мечтаний, необъятные планы и страстное желание все эти планы осуществить. Энтузиазм был так велик, что мы и на самом деле добились в тяжелых условиях очень многого, расставшись по пути с лишним балластом несбыточных иллюзий.
Вот пример легкомыслия членов нашей коллегии: 20 ноября 1918 года было постановлено выпустить первый спектакль детского театра «Дерево превращений» Гумилева 25 декабря; к тому же сроку должна быть готова и постановка пьесы кукольного театра. Предполагалось поставить «Зеленую птицу» Гоцци – пьесу в 5 актах. Привожу постановление коллегии: «Ивану Михайловичу Сухову (Сухов был молодой талантливый композитор, кончающий консерваторию). Постановлением Художественной коллегии от 22.XI с.г. (1918) Вам предложено написать музыку к пьесе “Зеленая птица”, которая в 20-х числах декабря пойдет на сцене Кукольного театра. Об условиях работы можно справиться у Ю.А. Шапорина». А между тем у нас еще не было ни кукол, ни кукловодов.
Детский спектакль вышел в срок и был очень удачен. Запомнились красочные декорации В.М. Ходасевич, музыка Шапорина и интересная постановка Тверского – Чернявского «Змей и судья».
На музыкальный номер из этой пьесы «Появление Вельзевула» Блок написал стихи «Хор татар», которые вошли в кантату Шапорина «Куликово поле».
О кукольной постановке, конечно, не могло быть и речи.
С 1 декабря мы с увлечением принялись за работу. Все было ново, на каждом шагу вставали перед нами новые препятствия, каждую мелочь надо было изобретать самим, и это захватило всех.
На приобретение сцены, кукол и общее оборудование П[етроградский] Т[еатральный] О[тдел] ассигновал 15 000 рублей.
В начале декабря Н.В. Петров продал нам свою сцену и четыре куклы за 2500 рублей. В Архиве хранится копия с его расписки и подпись: «Н.В. Петров, Председатель Петрозаводского прогрессивного союза сценических деятелей.
Союз Трудовых коммун Северной области».
Слухи об организации театра марионеток дошли до Народного дома[981], и вот на Литейном, 45, где помещался Отдел театров и зрелищ и где нам отвели комнаты для работы, появился милейший Ив. Ив. Смирнов. Он прежде работал с марионетками, но расстался с ними.
«Видите ли, – рассказывал он, – марионетки дело очень суматошное: нитки путаются, мы с женой ссоримся, одна трепка нервов получается. Решили бросить. Теперь я свистун и чревовещатель – это много спокойнее». Он выступал на открытых сценах с большими, якобы говорящими куклами в рост трехлетнего младенца и вел с ними развлекательные диалоги. Веселый, румяный – ему было лет 50, – довольно плотный, с ясными голубыми глазами; от него так и веяло добродушием. Иван Иванович продал нам несколько марионеток и поделился своим очень элементарным опытом. Марионетка в его руках летала по воздуху, а он вел за нее балаганные разговоры. Очевидно, вся соль выступления была в этой веселой болтовне. Как двигалась марионетка, мало интересовало Ивана Ивановича. Но все же его помощь оказалась очень ценной. Качество ниток, подвязывание марионетки, устройство ваги – все это мы узнали от него. Продал он нам кукол с вагами и нитками что-то очень дешево, помнится, за полторы тысячи рублей.
Как-то зимой в студию заехал А.В. Луначарский. Мы хвалились своими достижениями и дешевой покупкой. «И надуваете же вы бедных кукольников», – подтрунивал он над нами. Этих кукол все же было мало, надо было строить новых, вырезать головки. За это дело взялись художницы Е.С. Кругликова и Е.Н. Давиденко. Пробовала резать и скульптор Наталья Яковлевна Данько, но фактура дерева была ей чужда. Привычка к глине, к фарфоровой скульптуре приводила к измельчению формы, что театральной кукле противопоказано. Как профессионалов-кукольников, так не застали мы в живых и профессионалов-резчиков. Последнего из них, известного мастера Ананьина, я разыскала при помощи Ив. Ив. Смирнова на Охте. Охта была излюбленным местом жительства петрушечников, марионетчиков и резчиков кукол.
Я застала Ананьина за столярным верстаком. Старенький, небольшого роста, с желтым, изможденным лицом, он напомнил мне плотника Иосифа со старого голландского полотна.
Ананьин мне рассказал много интересного о традициях резчиков. Каждый из них вырезал определенные типы; кто резал конские головки, кто – гротескные лица – маклеров, купцов и т. п., кто – петрушек. Старик очень обрадовался моему предложению поселиться при театре и вырезать для нас головки марионеток, так как нужда заставила его бросить любимое ремесло, ставшее никому не нужным. Он обещал прийти к нам на следующий же день, проводил меня до трамвая и долго смотрел мне вслед. Тщетно мы прождали его несколько дней – он не явился. Оказалось, что старый мастер заболел на следующий же день после моего посещения и умер. Трудное было тогда время. Трудное и голодное.