23 декабря 1876 года, четверг
О русская земля! Трудную и плачевную эпоху переживает Россия! Неужто придется смириться перед Англией?
А какая неурядица внутри! Европа все это знает, и как она нас ненавидит, то естественно и радуется, думая, что войны мы поднять на свои плечи не в состоянии, — а мир и позор для нас синонимы.
О Михайловском-Данилевском, историке 1812 года, говорится, что он, конечно, неизмеримо уступает как баснописец Крылову, но превосходит его вымыслами.
Князь Чернышев был тогда министром военным, и этот историк представил его чуть не первым полководцем Европы и спасителем России.
Что человек? Отчасти животное, отчасти жертва.
27 декабря 1876 года, понедельник
Несколько дней занимался составлением обычного отчета по II отделению Академии наук за сей год, диктуя. Сегодня отправил совсем готовый к Гроту.
Вчера известил на повестке, что не могу быть на сегодняшнем молебне по болезни.
Мы до сих пор составляем какую-то странную посредственность. Мы держава не слабая, но и не сильная. Мы грозим, и постоянно уступаем. Мы играем в образованность и цивилизацию и прогрессируем во всем, что касается благоустройства и улучшения быта общественного и нравов.
Говорят, что наш народ одарен хорошими умственными способностями и добродушием, и в то же время, однако, он и образом жизни и нравами недалеко отходит от дикарей. Мы наделали у себя и свободу, и суды, а между тем улепетываем от них при всяком удобном случае. Черт знает что такое. Мы не европейская и не азиатская держава: у нас пороки европейцев и азиатцев, а своих добродетелей мы выработать не успели. Одним словом, повторяю, что черт знает что такое!
Говорят, что многие молодые женщины, приставшие к выходке у Казанского собора — иные только из любопытства замешавшиеся между другими, — избиты толпою чуть не до полусмерти. В этом видят патриотическое настроение массы! На знамени было написано: «Земля и воля». В толпе это растолковали, что вот бунтовщики хотят у народа отнять землю и волю, которые уже даны им царем.
Бодрость духа! Бодрость духа!
29 декабря 1876 года, среда
Сегодня торжество юбилея в Академии. До меня собственно ничего нет касающегося. Я дома сражаюсь с моим недугом.
Что значит умереть? Умереть значит перестать существовать и большею частью перестать терпеть зло, которым исполнено существование.
1877
1 января 1877 года, суббота
Болен, болен и все болен. То я укрепляюсь в мысли, что пусть будет что будет, но не надобно ни в каком случае терять бодрости и присутствия духа, хотя бы пришлось погибнуть; то я унываю и падаю духом. Так идет день за днем.
Как бы то ни было, а я каждый день начинаю воззванием к бодрости духа, хотя действие этого воззвания не всегда продолжается целый день.
8 января 1877 года, суббота
Война или мир? Вот вопрос, с которым все обращаются друг к другу, и никто ничего не понимает. Константинопольские деяния — совершенный хаос. Одно только очевидно, что Европа гниет в своих материальных миросозерцаниях и ей никакого дела нет до общечеловеческих вопросов. И другое также очевидно — что она ненавидит Россию и ей хочется втянуть ее в войну, для нее не желанную и тяжелую, и взвалить на плечи все пагубные последствия этой войны. Как мы поступим — покрыто непроницаемым мраком.
Европа знает, с кем имеет дело, и потому обращается с нами то с насмешливым снисхождением, то с прямым невниманием, видя в нас ребяческую заносчивость и детское легкомыслие. Самая скверная черта характера — слабосилие, соединенное с заносчивостью.
Мы смеемся над турецкой конституцией, а между тем это мастерское создание лукавого Альбиона, прямо направленное против России. И что вы скажете на это?
Запрещена новая газета «Собеседник», которой вышло всего 7 номеров, — по доносу Н. В. Мезенцова, начальника Третьего отделения. Я прочел место, подавшее к этому повод, в 1-м номере. Конечно, в нем нет ничего ужасного в цензурном смысле: можно упрекнуть издателей только в неловкости и в несколько неприличном шутливом тоне некоторых подробностей. Статья заимствована из «Revue des Deux Mondes». Редактору «Собеседника» велено подать в отставку.
Жаль мне его несказанно: это один из достойных людей и вовсе не либерал в том смысле, какой придают этому слову Мезенцов, ныне знаменитый, и ему подобные. Напротив, он очень консервативного образа мыслей.
В Турции конституция. Конечно, Турция немного смешна с этой конституцией. Однако же это может колоть кое-кому глаза.
Ты не умел по закону житейской мудрости создать своего благосостояния, так не сетуй же ни на кого, кроме самого себя.
15 января 1877 года, суббота
Разве вы не понимаете, что общество не питает никакого доверия к власти, которая сама не понимает, кажется, ничего, кроме того, что она власть и что ей вечно хочется оставаться такою — у власти, которая сегодня учреждает одно, а завтра отменяет вчера данное.
Что было сперва мнением, то не должно превращаться в предрассудок.
16 января 1877 года, воскресенье
Успех часто зависит единственно от того, в какой мере мы угождаем современному веку, как бы он ни был нелеп, и требованиям известного круга людей.
Наши славянофилы более славяне, чем самые славяне. Славянам в Турции действительно до невыносимости дурно, и что, наконец, они восстали — это совершенно естественно. Но славянам австрийским живется недурно: ведь у них есть гражданская безопасность, и они, конечно, не выиграли бы ничего, перейдя под владычество другой державы, а потеряли бы много. Что касается до национального единства, то его у славян никогда не будет — у них вечная рознь. Если бы не мадьяры, то им ничего лучшего не нужно было бы у Габсбурга. Мадьяры — одна больная сторона у австрийских славян; с этим, конечно, надобно бороться, но не в смысле отторжения от Австрии.
27 января 1877 года, четверг
В 24-м номере газеты «Голос» обнародован юмористический циркуляр нашего канцлера о знаменитой Константинопольской конференции. Я называю его юмористическим, и в самом деле он заключает в себе скрытую, но ядовитую насмешку над европейскими кабинетами. Смысл циркуляра таков: «Ведь вы плуты — это всем известно. Сознайтесь же в этом».
Между тем вот и визирь, провозгласивший в Турции конституцию, сменен султаном и сослан. Комедия, сущая комедия! Что-то скажет на это Джон Булль, сочинивший турецкую конституцию.
30 января 1877 года, воскресенье
Прекращена розничная продажа «Голоса» за статью Маркова в фельетоне о недоверчивости к, земским училищам да за статью в том же номере о судебных следователях.
2 февраля 1877 года, среда
Сегодня весь день так дурно я себя чувствовал, такое истощение сил, что мысль о смерти показалась мне утешительною.
3 февраля 1877 года, четверг
И что тут необыкновенного или страшного? Особенно, когда привыкнешь к этой мысли, — а привыкнуть к ней вовсе не так трудно, как кажется с первого раза.
Есть две вещи, с которыми трудно примириться человеку, — это всероссийская администрация и медицина.
На днях было у меня заседание об издании сочинений князя Петра Андреевича Вяземского. На нем присутствовали граф С. Д. Шереметев, Грот, Бычков и Барсуков.
Вся история основана на умышленном или неумышленном обмане людей, стремившихся возвыситься над другими, на недостоверных преданиях, на недоразумениях и на теориях педантов, или на так называемых научных приемах объяснений необъяснимого.
Может ли народ, одаренный блестящими и даже гениальными способностями и снабженный всеми дарами цивилизации, сделаться грабителем? Может без сомнения, чему доказательством служит народ английский.
Другой цивилизованный, в высшей степени даровитый народ может ли пасть до того, чтобы повиноваться битому солдату и шайке интриганов? Может — примером служат французы.
19 июня 1877 года, воскресенье
Скука, тоска, дождь и холод, холод и дождь, особенно последний. Лета в Петербурге нет. Медицина предполагала, что прогулки на даче помогут мне и хороший воздух; а вот я сижу в комнате безвыходно и страдаю, как страдал в городе. А все же в этом положении надобно опираться на внутреннюю свою силу и мужественно бороться со всякими злами.
Несколько дней, как наши перешли Дунай.
26 мая, в четверг, переезд на дачу в Павловск, в дом Громовой. День был прелестный, жаркий.
Весь июнь в холодах. Пять дней только было теплых. Со вчерашнего дня опять холод, хотя погода ясная, — и мне воспрещено выходить на воздух.
27 июня 1877 года, понедельник.
Борьба и мужество. Интересы Англии становятся комическим выражением в устах первого министра. Эти интересы вот, видите, делают зависимыми от Англии все народы.
19 июля 1877 года, вторник
Здоровье гнусное-прегнусное; лето гнусное-прегнусное; человечество гнусное-прегнусное, потому что попускает туркам резать и жечь людей, а Европа занимается дипломатией, Англия своими интересами. Трудно уберечься от глубокого презрения ко всему, что живет и мыслит. Но надобно по крайней мере беречься от страдания, насколько это возможно твердому и мужественному духу.
Ветер завывает как лютый зверь. Дождь, мрак.
20 июля 1877 года, среда
Победы за победами при вторжении в Турцию: это был медовый месяц для нас войны. Теперь — неудача в Малой Азии и проигранное сражение при Плевне, и затем какое-то мрачное молчание в армии, лишающее нас сведений о ней.
Александр Васильевич Никитенко скончался в Павловске на следующий день, 21 июля 1877 года.
Именной указатель
Абаза Александр Агеевич (1821–1895), государственный контролер — III
Август (63 до н. э. — 14 н. э.), древне-римский император — III
Авдеев Алексей Александрович (1819–1888), археолог — I