11 апреля 1872 года, вторник
Нет такого дурака, который не в состоянии был бы найти что-нибудь смешное в самом умном и честнейшем человеке. В каждом человеке, как бы он ни был умен, всегда бывает некоторая доля неблагоразумия, препятствующая успехам его предприятий и мешающая пользоваться успехами, уже достигнутыми.
12 апреля 1872 года, среда
Уже третий день, как прекрасные теплые дни, настоящие весенние, как будто не в Петербурге, несмотря на то, что вчера ладожский лед шел во всю ширину Невы. Сегодня я разоблачился от шубы и зимних калош и ходил гулять в пальто, разумеется ваточном.
14 апреля 1872 года, пятница
Общество не должно довольствоваться тем, чтобы только заявлять перед администрацией о своих нуждах и интересах, оно должно тем или другим образом настойчиво поддерживать свои заявления, не смущаясь ни отказами, ни проволочками, ни даже воспрещениями. Дожидаться, пока администрация сама собою благосклонно и милостиво снизойдет к желаниям народа, значит заведомо дурачить самих себя. Известно, что самые дорогие и сложные интересы общества не могут никогда быть удовлетворены без некоторых жертв со стороны администрации; чтобы исполнить это, она необходимо должна потерпеть некоторое стеснение в своем произволе и притязаниях — и где же видано, чтобы власть добровольно и по собственной инициативе отказалась от своих выгод, как бы они ни были противоположны выгодам общим. Ведь она всегда и во всем имеет право; другие в отношении к ней имеют только обязанности. Чтобы уверить ее в противном, то есть чтобы доказать ей, что эти другие имеют также права, а она обязанности, надобно дать ей почувствовать, что так или иначе, а ей придется отказаться частью от первых в пользу последних; и если общество неспособно мирным и легальным способом дать ей это почувствовать, то пусть лучше и не думает ни о чем, а живет, как стадо баранов.
16 апреля 1872 года, воскресенье
День Пасхи. На заутрене и обедне в церкви Театральной школы.
18 апреля 1872 года, вторник
Правительство наше ужасно любит раздавать ничего не стоящие ему награды. И в нынешнюю пасху крестами, звездами, лентами, чинами оно накормило чиновников всякого рода и степени до тошноты. Такого обилия наград, как в последние пятнадцать лет, Россия никогда не видала. Для чего это? Есть ли какой-нибудь человеческий смысл в том, например, что чиновник, если он не обокрал казну, не убил или не сделал другого подобного преступления, непременно каждые два года должен получать или чин, или крест, или звезду и ленту, смотря по своему рангу? Зато эти вещи потеряли всякую цену.
19 апреля 1872 года, среда
Веселая эта нация: любит попить, поесть, погулять, да уж и поворовать мастерица.
20 апреля 1872 года, четверг
Мне кажется, сделана огромная ошибка насильственным установлением так называемого классического образования. Если решено было уже принять эту систему, то надобно было не провозглашать ее с таким азартом, как это сделал граф Толстой, и не вдруг поразить ею общество. Одним почерком пера нельзя произвести такого крутого переворота в понятиях. Можно было бы учредить несколько классических гимназий, не давая им исключительного и всеобщего значения, и предоставить желающим идти другим путем. Этою постепенностью выиграли бы и то еще, что имели бы возможность подготовить нужное число хороших наставников классических языков, которых теперь нет и которых принуждены выписывать из Чехии. Министерству народного просвещения следовало избегать и другой крайности — публичного изъявления недоверия к наукам естественным, считая их рассадником нигилизма и материализма. Во-первых, это несправедливо, а во-вторых, как же это сделать, чтобы эти науки не распространялись в государстве? Наконец, разумно ли лишать средние учебные заведения, каковы бы они ни были, общеобразовательного характера, превратив их в заведения специальные, почти ремесленные? Мудрено ли, что в Государственном совете нашлось 29 голосов против 19 толстовского, или, лучше сказать, катковского, проекта?
22 апреля 1872 года, суббота
Вечер у И. П. Корнилова. Разговор, между прочим, шел об усилении власти губернатора и предоставлении ему права входить в учебную часть заведений министерства народного просвещения. Я возразил на мнения некоторых господ о пользе этой меры. «Это значит, — сказал я между прочим, — что губернатору присваивается способность всеведения и даже педагогические и научные знания. Как же будет он вмешиваться в преподавание, имеющее уже своих специальных блюстителей?» Шидловский особенно настаивал на необходимости сделать из губернаторов педагогов. «Но я берусь, — сказал я, — прочесть в его присутствии лекцию об атеизме в духе, вовсе не соответствующем желанию его, и однако он будет благодарить меня за нее».
23 апреля 1872 года, воскресенье
Печальное происшествие в Харькове: бунт против полиции народа, который излил на нее страшную злобу. Поводом была глупейшая выходка частного пристава, который вздумал столпившуюся на праздничном увеселении толпу разгонять водою из пожарных труб, причем трубы эти раздавили нескольких человек. Народная ярость разразилась ураганом, против которого оказалась бессильною администрация, вместе с губернатором во главе ее. Это было настоящее восстание народа против полицейских порядков. Замечательно, между прочим, что в народе раздавались крики, требовавшие суда. Причин этого грустного факта, впрочем, не следует искать в частной или минутной ошибке какого-нибудь полицейского агента; вероятно, в нем выразилось то, что накипело в народе в продолжение долгого времени против административного произвола и беззаконий. Поймут ли это высшие власти?
Замечательно, что повальное сечение розгами в Одессе вовсе не послужило устрашающим примером для харьковцев. Значит, в правительственных мерах нужно нечто подействительнее палочной расправы без суда и исследований.
26 апреля 1872 года, среда
Отечество, Россия — это одно. Современное русское общество, администрация русская — это нечто другое. Сколько у меня уважения и преданности интересам первой, столько же глубокого презрения к обоим последним.
В отдельности много у нас есть людей и умных, и достаточно просвещенных, и благородных. Но взгляните на то, какие интересы преследуются целыми массами людей, какими стремлениями они воодушевляются, на весь порядок, на крайнюю бестолковость этих масс, на мелочность, на отсутствие всяких общечеловеческих и общенародных принципов — и вы увидите, что тут вовсе нет того, что называется духом общественным, а господствует крайняя разъединенность видов и взглядов во всем, что касается общих целей и интересов. Вас изумит несостоятельность, пошлость тех самых лиц, которые в своей единичности представляются людьми, достойными сочувствия и уважения. Очевидно, общие задачи, которые бы возвышались над частными эгоизмами и видами, еще у нас не выработались. Как скоро отдельные личности соприкасаются друг с другом, их ничто высшее не связывает, и они бегут врозь, каждый гонимый своим самолюбием или житейскими расчетами.
Впрочем, есть одна идея, связующая всех так называемых интеллигентных людей вообще среднего класса, — это глубокое недовольство администрацией.
Что касается администрации, ее надобно разделить на высшую и низшую. В первой господствует одно стремление — добиться выгодного положения, богатого содержания и расширения произвола своего до всевозможных пределов, или, лучше сказать, до беспредельности, и таков общий разврат, что человек, называвшийся порядочным и даже довольно как будто способным, лишь только очутится на дороге повышения, делается совсем иным. Низшая администрация думает об одном — о приобретении денег и чинов во что бы то ни стало — и тоже злоупотребляет, как может, тою долею власти и влияния, каких успела добиться. И между всеми ними есть люди честные, нравственные и способные. Но опять-таки общая безнравственность так велика, что редко кому приходит в голову действовать по совести, по закону и по внушению долга.
29 апреля 1872 года, суббота
Почти весь апрель щеголяет на славу прекрасными днями. Солнце с расточительностью, неизвестною в Петербурге, льет потоки света и тепла. Последнее доходит до 14 и 15R в тени. Надолго ли? Невольно закрадывается в душу сомнение: не отомстит ли нам за это май сторицею холодом, с примесью снега и морозцев? Ведь все бывает на свете так. Ни судьба, ни природа, ни администрация не балуют нас продолжительным добром. Горе есть нормальное состояние человечества, радости суть исключения.
30 апреля 1872 года, воскресенье
Вот новое распоряжение министра народного просвещения: в гимназиях воспитанник должен получить на экзамене в греческом и латинском языках по 4 с половиной и во всех прочих предметах по 4, чтобы иметь доступ в университет. Кто хоть в одном предмете получил 3, ему выдается свидетельство, что он кончил курс гимназии, но без всяких прав.
1 мая 1872 года, понедельник
Такой же прелестный день, как и апрельские.
7 мая 1872 года, воскресенье
То холодновато, то темновато. Поутру вдали раздавался гром, но вечером разразилась настоящая гроза с проливным дождем, продолжавшаяся часа полтора или два. Впрочем, сильных ударов не было, хотя молния блистала почти ежеминутно.
Ум становится шире и светлее и сердце добрее, когда вокруг себя не видишь ничего, кроме зелени деревьев и цветов, не слышишь ничего, кроме щебетанья птиц, крика кукушки и т. п. Человек человека делает злым, природа — никогда.
14 мая 1872 года, воскресенье
В одном пансионе священник объяснял то место из евангелия, где изображены страдания Иисуса Христа и все, что он претерпел от врагов своих. Инспектор, тут находившийся, спросил у девочки: «Скажите мне, от кого мы больше терпим неприятностей?» Ученица немного подумала и ответила: «От начальства».