Катков опять приехал из Москвы, чтобы, как говорят в публике, пеленать графа Толстого перед окончательным рассмотрением проекта о военной повинности в Государственном совете. Только слово пеленать неточно, надобно бы сказать: разверзнуть ему уста или поить млеком своих аргументации, для уверения кого следует, что льготы по военной повинности должны быть сколько возможно шире для греческих гимназий и ограниченнее для университетов.
14 декабря 1873 года, пятница
Самоубийства сделались хроническим злом в нашей Богом хранимой России. Жаль, что у нас не собираются статистические сведения о причинах этого явления, а просто извещается в газетах: отравилась, застрелилась или отравился, застрелился, повесился такая-то или такой-то. Не служат ли отчасти причиною этого, по крайней мере в сословии более образованном, увеличившиеся, вследствие новых потребностей, желания, без средств удовлетворить их, или слабость характера, не имеющая нравственно-религиозной поддержки при известном развитии понятий?
17 декабря 1873 года, понедельник
На днях только удостоверились, что в Самарской губернии действительно свирепствует голод уже с самого начала осени, а то губернатор Климов доносил, что все обстоит благополучно. Министерству, занятому важным делом меблирования квартиры своего министра, конечно, не до того было, чтобы думать о голоде самарцев и других, так как само оно пребывает в вожделенной сытости.
Вот и Федор Федорович Сидонский умер. На днях его хоронили. Он был болен всего дня два: его сразила жаба. Говорят, после него осталось денег двугривенный.
В недавнее время произошло столько смертей, более или менее неожиданных, что мысль о смерти невольно западает в душу. Люди моих лет очень часто умирают — мысль эта стала нередко посещать меня. Люди почти никогда не бывают готовы к ней. То того не успели они доделать, то в том раскаяться или то или это исправить, не успели и семейства обеспечить и проч. Я совершенно нахожусь в том же положении. Вот и тело видимо изнашивается: то там, то здесь появляются на нем прорехи, требующие медицинской починки.
19 декабря 1873 года, среда
Собрание литераторов в квартире В. П. Гаевского по поводу издания литературного сборника в пользу голодающих самарцев. Назначен, между прочим, издательский комитет, членами которого были большинством голосов избраны: Краевский, Гончаров, Некрасов и я. Прежде были еще избраны князь Владимир Петрович Мещерский казначеем, а Ефремов — секретарем. Всех литераторов в сборе было 27 человек. Поздно уже пришел Микешин для совещания о присоединении к нашему сборнику художественного альбома. Сборник наш назван «Складчиной».
Иные слишком доверчиво принимают известное правило, что все люди, как существа несовершенные, подвержены разным недостаткам и слабостям, и вследствие этого слишком легко смотрят на собственные свои недостатки и слабости и простирают пределы их гораздо далее неизбежного…
24 декабря 1873 года, понедельник
Я не намерен нынешний раз присутствовать на академическом акте, предоставив чтение моего отчета Я. К Гроту. Сегодня я отослал Гроту мое сочинение. В нем, кроме отчета, три биографических очерка, или, лучше сказать, характеристики, умерших наших членов-корреспондентов: Бенедиктова, Тютчева и Максимовича.
25 декабря 1873 года, вторник
Рождество Христово. Среди всяческих колебаний и недоумений, возбуждаемых в нас различными влияниями со стороны внешнего порядка вещей и со стороны собственной нашей мыслительности, мы должны отыскать в себе точку опоры для своих действий — и, как эта точка опоры, по свойству разума нашего, не может не находиться в отношении к всеобщему, то тут естественно открывается необходимость в высших истинах или понятиях, составляющих одно с этим всеобщим.
26 декабря 1873 года, среда
В Государственном совете были, по поводу окончательных суждений…
31 декабря 1873 года, понедельник
Конец 1873 года.
1874
1 января 1874 года, вторник
Часа за три до Нового года я получаю от И. Д. Делянова карточку с следующим надписанием: «И. Д. Делянов спешит поздравить с орденом Белого Орла». Это меня крайне удивило. Правда, месяца за два перед этим В. Я. Буняковский объявил мне, что меня хотят представить к Белому Орлу. Я счел это за простое предположение или желание доброго Виктора Яковлевича и забыл про это. Если это награда за какие-нибудь особенные заслуги, то я совершенно ее не заслуживаю; если же это так, за простое продолжение службы, заурядная форма, то что же она значит? А теперь вот я и получаю поздравление, как за совершившийся факт.
У меня для встречи Нового года была приготовлена, по обыкновению, бутылка шампанского, и мы, то есть я и мои домашние, встречали его с бокалами довольно живо, если не весело, и просидели до половины второго часа ночи.
Глаза мои не совсем оправились, особенно левый глаз, и доктор Блессиг не велел мне еще выходить на воздух до среды, когда он обещал приехать.
Редко власть принадлежит умнейшим, еще реже людям честным. Но людям того и другого рода вместе почти никогда.
4 января 1874 года, пятница
Сегодня напечатан в газетах манифест о военной повинности, а в «Голосе» хвалебная, впрочем умная и дельная, статья об этом законе.
6 января 1874 года, воскресенье
Бесконечные толки о манифесте. Нет ни одного человека, который бы не был изумлен им и не выражал неудовольствие.
Ни один из правительственных актов в настоящее царствование не был неудачнее, не исключая и постановления о греческом языке. Неудовольствие общее. И редакция манифеста плоха. Говорят, его писали тучи государственных мужей. Но публика приписывает его Валуеву. Во время совещаний о нем сильно восставали против него князь Горчаков, Милютин, великий князь Константин и наследник. Первый говорил, что манифест произведет странное впечатление в Европе, которая до сих пор считала наше правительство сильным и вовсе не нуждающимся в пособии какого-нибудь сословия; теперь же оно признает свое бессилие для борьбы с каким-то злом, которое вовсе не такого свойства, чтобы требовать чрезвычайных мер. Великий князь говорил много в таком же духе.
7 января 1874 года, понедельник
В газетах рассказывают странные вещи о беспорядках в управлении Медицинской академии. Все это направлено против военного министра, с которым министр народного просвещения пререкался жестоко по поводу военной повинности. Последний был против льгот по образованию; Милютин их отстаивал и успел отстоять. Затем министр народного просвещения употребляет все свои усилия, чтобы Медицинскую академию взять в свои руки; вот из-за чего возникла новая борьба. Говорят, управление этим заведением действительно страдает большою неурядицею, что приписывают начальнику его, Козлову. Но как же мог допустить это такой умный человек, как Милютин?
8 января 1874 года, вторник
Получил приглашение на обед во дворец 11-го числа по случаю бракосочетания великой княжны. Не поеду. Да и мундир мой плоховат для такого торжественного дня.
5 февраля 1874 года, вторник
Странная зима — она вся состоит из скачков: оттепель до того, что начиналась езда на дрожках дня три или четыре, потом мороз, доходивший иногда градусов до 10, тоже дня два или три, потом снова оттепель, и т. д. Доходило нередко и до дождя.
8 февраля 1874. года, пятница
В пользу голодающих самарцев литераторы предприняли издать сборник и назвали его «Складчиной». По этому поводу было собрание и избрали в издательский комитет меня, Гончарова, Краевского и Некрасова; князя Мещерского казначеем и Ефремова секретарем. По поводу этого возникла буря. «Московские ведомости», по обыкновению своему, приписали этому делу какое-то зловредное направление. Теперь сторонники их, или, лучше сказать, их сеиды, кричат, зачем в комитет назначены Некрасов и Краевский… красные. Один из таковых напал на Гончарова, а сегодня и на меня. Гончаров, который тоже был у меня, учинил сильный отпор, а я объявил, что мне нет дела ни до Краевского, ни до Некрасова, а дело в том, что надобно помочь страдающим от голода, и, например, Краевский необходим как мастер издательской механики. Выходит, что у нас ни одно благое начинание не может обойтись без того, чтобы его не осквернили те же самые люди, которые должны были бы ему содействовать.
На днях посетил меня Тулов, из Киева, привезший, между прочим, мне любезный, дружественный поклон от Юзефовича. Он показался мне почтенным и умным стариком.
9 февраля 1874 года, суббота
Был у меня Алексей Яковлевич Мейснер. Он пришел просто познакомиться со мною и изъявить мне, как он говорил, свое уважение, особенно за статью о Бенедиктове, с которым с детства он был очень дружен.
13 февраля 1874 года, среда
Провел до половины шестого время в комитете «Складчины». И все было в наилучшем порядке.
19 февраля 1874 года, вторник
Был у министра народного просвещения с изъявлением благодарности по получении знаков Белого Орла. Принят им с прежним радушием и чрезвычайно любезно. Говорил он о печальном направлении умов молодого поколения и о единственном средстве против нравственного зла, заражающего эти умы. Средство это — серьезный умственный труд и хорошая классическая школа. Да, но жаль только, что за последнюю взялись слишком круто. Некоторая постепенность и снисхождение к требованиям и даже предрассудкам отцов и матерей лучше обеспечивали бы успех.
Нынешние психологи, особенно английской школы, похожи на гробокопателей, которые, роясь в могилах, отрывают кости и целые остовы людей, сортируют их, могут даже складывать и раскладывать их по возрастам, полам и проч., но никак не в состоянии воссоздать из них человеческого образа.
Четыре силы управляют миром: деньги, ум, красота и слово. Иные могут еще прибавить — меч. Но меч не управляет миром, а преобразует его.