лукавства душ своих, например злую подозрительность, зложелательство, злорадство, злобу, гордость и надменность, самохвальство, презорство, нетерпение, уныние, отчаяние, обидчивость и раздражительность, боязливость и малодушие, зависть, скупость, чревоугодие и пресыщение, блуд мысленный или сердечный и блуд действительный, сребролюбие и вообще страсть к приобретению, леность, непослушание — и все темное полчище грехов. — Господи! Без Тебе не можем творити ничесоже (Ср.: Ин. 15, 5). Сам благослови нас на дело сие и Сам даруй нам победу на враги наши, на страсти наши. — Буди!у
Отнимем мы от себя свою душевную близорукость и перестанем обращать все свое внимание только на временное, земное, не прозирая умными очами в будущую, некончаемую жизнь, не возносясь сердцами к горней своей отчизне. — В самом деле, удивительная близорукость — бессмертной душе взирать только на настоящее, видимое, вообще подлежащее чувствам и щекочущее плотские наши чувства, и не взирать на жизнь будущего века[52], на блага, ихже око не виде, ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, и что, однако же, Преблагий и Прещедрый Бог уготовал любящим Его (1 Кор. 2, 9). Чего мы лишаем себя, братия и сестры, из‑за своей добровольной близорукости? Как мухи, мы присели к сластям земным, да и воспрянуть, оторваться от них не хотим. Блажен, кто презрит сласти мира сего. Блаженству его не будет конца. +
Как в мирском быту есть бедные и богатые, так и в духовном мире, в духовном порядке есть бедные и богатые. Бедные просят у богатых или достаточных и без них не могут жить: так и в духовном порядке бедные должны прибегать к пособию духовно богатых; мы — духовно бедные, нищие, а святые — духовно богатые, или в этой жизни еще сияющие верою и благочестием. К ним‑то мы, бедняки, должны прибегать. Их молитв просить надо, чтоб они помогли нам сделаться простыми, яко младенцы, чтоб они научили нас духовной мудрости как побеждать грехи, как возлюбить Бога и ближнегоу. — Итак, помолитесь обо мне, святые Божии человеки: пророцы, апостоли, святители, мученицы, прсподобнии, праведнии и вси снятии, да буду подобен вам.
Старец Евтихий, как агнец, незлобивый, как дитя, смирен. — А ведь старец, богатый верою (Иак. 2, 5) и духовною мудростию!
Алчное сожаление о том, что вот то и то осталось от стола и пропадет, — ведет к беспокойству и обжорству: человеку жаль оставшегося, и чтоб, по его мнению, не пропало, он ест еще оставшееся, хотя и сыт: такое безумие! Да лучше пропади все, сгний, только бы не осквернять храма Божия (1 Кор. 3,16)' пресыщением, только бы не делаться скотом. — Бросить всякую жалость — смотреть на пищу как на ничто, как на землю, гной: ибо конец и пищи и даже тел наших — гной.
Духовные требования христианства таковы, что не надо жалеть не только имущества своего и равнодушно расставаться с ним, когда похищают его у нас другие, но и тела своего не жалеть и быть готовым на различные лишения, подвиги, мучения, как преподобные, бессребреники, мученики, исповедники. А мы что? Когда едят–пьют часто наше незваные гости — так нам и то беда, и того, и этого жаль: и сердце болит. — Маловеры! Земнолюбцы!
Когда молишься Господу, вообрази хорошенько, Кому ты молишься: ты молишься Безначальному и Бесконечному Царю всякой твари, Всесвятому, Всеблагому, Всемогущему, Премудрому, Вездесущему, Всеправедному — пред Коим благоговеют миллионы миллионов Ангелов различных порядков, Коего воспевают воинства мучеников, сословие пророков и апостолов, соборы святителей, преподобных и праведных. Когда молишься Владычице, вообрази также и Ее беспримерную Святость, Величие, Благость, Премудрость, Всеблагомощие, раболепное поклонение ог воинств Ангельских и человеческих соборов…
Таинство Искупления Христова, Страдания Его, Крестная Смерть и Воскресение Его, и Вознесение, и Второе Пришествие надо непрестанно памятовать и всему этому соответствовать. Святыню Божией Матери как одушевленнаго Кивота[53] и Храма Божества[54], как обоженной паче всех чествовать, и у Ней испрашивать после Господа очищения и святыни и крепости в вере и любви. +
Избегай мести, дерзости и самоуправства. Душа наша имеет к этому страсть, когда другие делают что‑либо не по нам или не делают того, чего бы мы желали. Терпи. Подумай, что было бы, если тебе другие мстили бы тотчас же, как ты сделал чтолибо не по их воле или не исполнил того, что мог бы исполнить и должен исполнить? —… А как хочешь, чтоб поступали с тобою другие, так поступай и ты с ними (Ср.: Мф. 7, 12). Или держись правила: мы оставляем должником нашим (Мф. 6, 12). Человек есть олицетворенный долг. Здесь надо вспомнить, что сердце наше чрезвычайно капризно, злобно и глухо: иной человек сильно не понравится ни с того, ни с сего, как говорится, — и мы питаем к нему в сердце злобу и готовы бы бить его ни за что по щекам или обнееть бранными словами. Надо презирать естественную и безрезонную злобу сердца и молить Бога, чтобы Он изгнал из сердца этот смрад адской бездны. Да помним, что нам заповедано: сия. заповедаю вам, да любите друг друга (Ин. 15, 17).
Жизнь сердца — есть любовь, смерть его — злоба и вражда на брата.
Господь для того нас держит на земле, чтобы любовь к Богу и ближнемуу всецело проникла наши сердца: этого и ждет Он от всех. Это — цель стояния мира.
Моя ежедневная, величайшая беда — грехи, язвящие, теснящие и гложущие мое сердце. Но против этой беды есть ежедневный же, величайший Избавитель и Спаситель Иисус Христос: Он мне ежедневно благотворит невидимо, благостно, великолепно! — Грешники бедные! Познайте Сего Спасителя, как я знаю Его: по благодати Его, по дарованию Его.
Эго — млечные источники, из которых ты первоначально питался; а это — дверь, которою ты произошел на сей свет. Как надо пред всеми этими делами Вышней Премудрости, Всемогущества, Благостыни и Святыни благоговеть, с: какою чистотою смотреть, в какой неприкосновенности иметь всем! — Вы, мужчины, и вы, женщины! Храните чистоту сердца!
Друзья мои! Берегитесь более всего в жизни от невоздержания в пище и питье и не будьте жадны и чревоугодливы. От невоздержания и лакомства происходит в жизни тьма беспорядков — в умственном, нравственном, хозяйственно–домашнем, служебно–гражданском или церковно–служебном и физическом отношениях; кроме того, потеря времени, расслабление, леность и прочее. Заимствую доказательства от себя. Поел ты невоздержно, и вот стало тяжело: тяжело душе, тяжело и телу; ни мысли дельной, ни чувства христианского у тебя нет; обессиливаешь ты; спать тебе хочется; поспишь часок, а там, пожалуй, голова болит.
Что, ты без греха? — Зачем озлобляешься на погрешающих? — Опирание на стол противно? А прежде и возлежали за ним. — Это дело безразличное. Но враг наш общий представляет тебе в ложном свете все действия ближнего, чтоб ты озлоблялся на ближнего. Ты же, как бы не замечая вражиих козней, не навирай недостатков ближнего, покрывая их любовию или с благостию и кротостию исправляя, а себя осуждай и исправляй немедленно. — У всякого из нас есть немало недобрых привычек, не примечаемых нами и снисходительно извиняемых другими. Извиняй их и в других, покрывая их любовию.
На ближнего, на собрата озлобляешься и говоришь: он такой и такой — скряга, злой, гордый и прочее; или: он сделал то и то. — Что тебе до того? Богу он согрешает, не тебе: Бог его Судья, не ты; Богу он ответит за себя, не ты. Ты себя знай: познай, сколь ты грешен сам, какое бревно у тебя самого а глазу (Ср.: Мф. 7, 3); как тебе тяжело с своими грехами справляться и взять над ними верх; как ты сам болишь ими, как чревородящая; как они ослепили тебя; как ты хочешь себе снисхождения других в своих немощах. А брат такой же, как ты, человек: имей к нему снисхождение как к грешному человеку, во всем тебе подобному, столь же немощному, как и ты; люби его, как себяу, слыша глаголющего Господа: сия заповедаю вам, да любите друг друга (Ин. 15, 17), — и как за себя молишься, чтоб Господь помог тебе искоренить твои страсти лютыя и неудобоисцелимыя[55] так молись и за брата, чтоб Господь освободил его от лести и тли страстей[56], от омрачения и тесноты их. Надо помнить, что мы — одно телоу греховное, более или менее зараженное в членах своих дыханием общего врага диавола, и сами по себе, без благодати Божией, бессильны избавиться от этого мертвящего и омрачающего дыхания; только Дух Святой дыханием Своим может разогнать бесовскую мглу страстей в силу крестных заслуг Господа Иисуса Христа, и что, значит, надо смиренно молиться Господу в духе братской любви о всех собратиях своих и о всех людях, дабы избыли они мглы страстей и великой прелести их, которою они услаждаются, не ведая их гибельности: например, богатый услаждается богатством своим; честолюбивый — отличиями; чревоугодник — пищею и питьем и лакомствами; злобный — злобою; завистник — страждущего жертвою его зависти и прочее.
У жадного болит сердце, когда наилучший кусок берут другие, а не он, и, хотя он сыт, однако же жалеет, что он не ест его сам. Что надо делать? Надо радоваться, что лучшее достается другим, не нам. Это по смирению и потому, что многострастной плоти не надо тешить: потому что более восстает, воюет, борет душу. Вообще надо радоваться всякому случаю рас пинания плоти со страстя ми и похотями (Ср.: Гал. 5, 24), то есть радоваться тому, что для плоти нашей делается что‑либо неугодное; и радоваться исполнению, в противность нашей плоти, исполнению заповеди Божией.
Полный ты был господин сам себе и мог исправиться, если бы захотел, — скажут тебе на оном Страшном Суде, — в несколько дней, но ты мог — и не исправился: теперь вини сам себя. Ты в один день мог оплакать горькими слезы грехи свои — и омыть ими сердце свое, а ты — ив 50 лет не оплакивал их. — О, горе мне, окаянному!