— Ура!
— На следующем уроке сделаем еще три пары коньков. А потом будем учиться на них ездить.
— Не успеем три пары! — выкрик откуда-то с задних верстаков.
— Седьмые классы будут вырубать заготовки под коньки, ролики приходите точить завтра после уроков. Есть желающие?
— Я! Я! И я приду!
— Отлично! Так вот, через неделю нам дадут зал для тренировок, тоже после уроков. Я договорился.
— Урааа!
С чем у Ашек всё в порядке, так это с понятиями. Евсюк пошёл в медпункт, упав с лестницы, споткнулся он. Это потом рассказали его одноклассники. Всё-таки с лестницы упал, как я и мечтал. Перелом фаланги и обещание, что лично мне не жить, пришло от них же. Да и хрен с ним, пока он будет кости сращивать, я уже так натренируюсь, что самого Брюса Ли отбуцкаю. Если табуретка под рукой окажется. Куботан как-то против гения карате не канает. Даже против киношного гения киношного карате.
А вот то, что пацаны так воодушевились, это плохо. Не нужна мне такая слава. Да никакая пока не нужна. Кто-то видел, как трудовик меня оттаскивал от валяющегося Евсюка, кто-то слышал обещания смертной расправы. Короче, тема для сплетен и разговоров есть, и это опять я. Как бы научиться не вылезать из коллектива? Вроде и рост не героический, и разворот плеч не Портосовский. Борзотой не страдаю, на драки не нарываюсь. Просто хиленький организм сам провоцирует хулиганов, а привычка не давать спуску соплякам не оставляет им шансов. Хоть и не всегда у меня получается не оставлять шансов, если вспомнить самое начало сентября. Шансонье из меня пока не очень.
Андрей Корнеев, он же Корней раньше не замечал своего одноклассника Корчагина. То есть поначалу было забавно — однофамилец знаменитого героя фильма про революцию, который с шашкой на коне, ура… Однофамилец оказался никаким. То есть вроде и не тупой, и не чмошник, но нормально подраться, наорать в качестве профилактики на кого-нибудь, упереться рогом за своё — этого у пацана не было в характере. Мишка получал всё чаще, не только от одноклассников, запирался в своём внутреннем мире и увядал. Причем даже физически. Учился хорошо, но болел чаще остальных, один раз даже целый месяц пропадал в больнице. Короче, неинтересный чувак не вызывал желания корешиться с ним.
А после каникул, которые провел в деревне у родственников вернулся прямо другим человеком. Причем скорее всего на этого другого человека первым налетел сам Корней по дороге в школу. Пропустив хороший удар по башке портфелем, он не сжался, не ушел молча, а подлетел и лупанул Андрюхе под дых так, что тот аж упал на тротуар. Чётко врезал, как нормальный пацан. А потом еще Корнеев портфель истоптал со злости. Где-то Мишке сделали прививку этого самого необходимого в нашем мире чувства. Про прививку Корнею аж понравилось — надо будет пацанам задвинуть. А потом Корчага с классной схлестнулся, причем после драки, которую сам спровоцировал. Опять из-за портфеля, уже своего. А потом опять удивил. Все знали, что он отходил на музыкалку, родаки многих заставляют. Но что Миха так классно лабает на гитаре — этого никто не знал. Голос не очень, зато песню зачётную из деревни привёз. Как порой полезно в деревне пожить, кое-кто прямо человеком становится. Вон как сегодня, взял и запинал Евсюка, местного боксёра. Еще и руку ему сломал. Это что надо было сделать или чем бить, чтоб отправить такого бугая в медпункт. Говорят, месяц теперь тому с гипсом ходить.
Да уж, кто бы мог предположить, что Корчага нормальным пацаном окажется. Или станет? Уже даже Ирка Долгополова интересовалась, что там за дела. А она просто так кем попало интересоваться не станет. Небось ходить с Корчагой захочет. С Иркой Андрей бы и сам ходить стал. Боязно, пацаны засмеять могут, но зато… Да и фиг с ними, что засмеют. Эх, надо было наврать, что пацан из параллельного класса отмудохал Мишку, а не наоборот. И руку об него сломал. И добавить, что Корней его спас от него, в смысле Мишку от Евсюка. И предложить начать ходить. Или перед школой случайно встретить, как будто мимо шёл, а потом проводить до школы. Хотя нет, она же знает, что он в другой стороне живёт. Блин, Корчаге всё равно, что им интересуются, ему на девок наплевать. «Мир несправедлив!» — впервые осознал Андрей.
19 сентября 1981 года
«Сегодня писать особенно трудно из-за моральной травмы, полученной в школе. И так-то не люблю субботы в этом мире, а тут еще это. С точки зрения сверстников не произошло ничего экстраординарного. Ну поставили на место зазвездившегося пацана, ну дали понять, как себя надо вести в обществе. Ведь не сломали ничего же. Кажется. Сейчас бы подошла фраза „а как хорошо всё начиналось“, но нет, ничего хорошего не начиналось и не происходило с самого первого сентября. Хочется под тёплое солнышко, хочется на Мальдивские острова, а не это вот всё. И чтоб на второй завтрак шоколадный пудинг с мороженым, а не манная каша по рецепту нашей школы. Эту гадость никто не ест, только мелочь развлекается: переворачивают миски над столом и бьют по дну кулаком, чтоб каша выпала вниз. А потом смотрят, как она попрыгивает на столе. У них же нет практически никаких иных развлечений в жизни. Вот только один вопрос — за что родители школьников платят свои кровные двадцать копеек в день? Раз жрать это невозможно…»
Конечно, на завтраки старшаки не ходят, и кашу жрать мы не пытаемся. Но на обед приходится идти против воли — растущие организмы требуют калорий. Меня подстерегли по классической схеме, почти на водопое. В столовой какой-то семиклашка тупо наехал, вернее напрыгнул на меня. А когда полетел от толчка в грудь на пол, предложил перенести наш разговор на Географический полигон. Чтоб не отвлекать других учеников от трапезы. «Сударь, давайте урегулируем наш спор на нейтральной территории! Ах, давайте, в любое время в любом месте!» — если бы снимали кино про аристократов, так бы мы и разговаривали, безо всяких словечек типа «Чо скзл», «Козел», «Урою»…
Толпа пацанов, которой мы не собирались мешать последовала за нами, благо большая перемена давала временной зазорчик на урегулирование споров. Географический полигон — кусок школьной территории, на котором географичка, исполненная энтузиазма, с помощью школьников, мастерка и цементного раствора воссоздала разнообразные природные ландшафты. К счастью, в миниатюре. Детишкам, впервые прикоснувшимся к предмету «География», вроде нравится. А по мне, дак убого. Всё серое и неказистое, зато долговечное и не боится атмосферных осадков.
Вот рядом с этим объектом культурного наследия прошлого поколения выпускников мы и начали битву. Без кастетов, ножей и лишних разговоров. Как я понял поначалу, мелкий решил утвердиться за счёт старшего товарища, не умеющего постоять за себя. Это я про себя сейчас. Сбоку слышались последние советы его секундантов типа «Дай ему по сопатке, он сразу завянет!» Что характерно, мои секунданты старательно отыгрывали роли случайных прохожих. То есть что, одноклассники за меня не болеют? Или не верят в победу своего товарища и не хотят светить отношения с аутсайдером перед планируемым позором? Вот так, а я уже напридумывал себе авторитет в компании одноклассников, чувство локтя, поддержку. Да и хрен с вами. У меня руки длиннее, я даже ничего сейчас демонстрировать не буду из своего арсенала навыков, чтоб не палиться.
Когда противник не рвётся в ноги, сам не пинает, а просто машет кулаками, разница в росте здорово упрощает процесс. Так что я без затей бил его в челюсть или грудь, если челюсть была закрыта, ровно в те моменты, когда он пытался «Засветить в сопатку». Почему-то пацан был нацелен именно на этот удар. Я бил коротко и резко, без доводки плечом, без использования инерции корпуса. Поэтому никакого разрушительного сногсшибательного эффекта у моих ударов не было. В памяти до сих пор стояла боль в запястье от мощного удара по корпусу Корнея. Постепенно морда противника начала краснеть, но не вся, и не от его ярости, а под моими несильными ударами. Сам он по мне ни разу не попал, так что крики его поддержки со стороны зрителей сменились улюлюканьем и комментариями, что так огребать от Корчаги западло.
А потом меня просто смело градом ударов. Не выдержав издевательства над своим иезуитским планом, из толпы выскочили два Ашки и просто меня отметелили. Может, я бы и смог что-то им противопоставить, вернее я попытался. Один лоу-кик в колено — жалкая попытка сломать ногу противнику, один удачно прошедший удар в глаз, а потом всё. Что характерно, разнимать или кричать, что так нечестно, никто не бросился. Когда бандиты отстали от моей побитой тушки, один из них донёс до всех свою политическую позицию:
— Это ему за Евсюка.
— А что, он сам уже не может? Терпилой заделался. — Я встал и попытался ответить словом, раз не смог делом.
— Ты сука руку ему сломал.
— Насовсем? Мог бы и подождать. А так теперь он чмошник и вы с ним до кучи. Трое на одного — ссыкливые шавки.
— Где трое, нас и двоих хватило.
— Да хрен там! Я сейчас с троими дрался. — Руки для большей независимости в карманы, при этом правая сжимает явору. Хотя и понимаю, что на второй раунд меня не хватит. Мазнул глазами по лицам очевидцев: смесь понимания несправедливости и желание продолжения шоу. Люди, они такие люди… Других не придумано. Вернее, другие есть, но только в хороших книжках. Все хорошие честные и смелые нашли себе там место, и гордо идут сквозь придуманные испытания. А реальность, она вот.
Хрен с ним, что побили. Почему-то ожидал другой реакции от одноклассников. А потом было и продолжение истории, причём его не могло не быть. Прийти на урок к своей классной с побитой рожей и не попасть на допрос — немыслимо. Вот только были у меня сомнения насчёт плана разговора. Ведь как тут принято вести такие беседы: «Что случилось? Упал. Не ври! С кем дрался? Упал!» обе стороны понимают суть, обе видят голимое враньё. При этом учитель в одних случаях хочет продавить ученика и считает его упорство непослушанием, то есть преступлением хуже драки. Укради, убей, предай — но признайся, расскажи всё и повинись. А повинную голову меч не сечёт.