Уже вскоре киевский режим поставит такие теракты на поток, перестанет скрывать свою причастность и даже создаст из этого некий медийный бренд. Государство-террорист, коим стала Украина с подачи западных кураторов, санкционирующих подобные акты, конечно, не сможет запугать, заставить паниковать ни луганчан, видевших многое, ни россиян, переживавших теракты в своих городах в девяностых и нулевых. Люди станут больше ненавидеть киевский режим и оправдывать СВО. Не запугают террористы и политиков на освобожденных территориях, силовиков, чиновников. Все эти люди продолжат трудиться, лишь приняв некоторые меры предосторожности.
P. S. Вечером в Луганске снова грохочет. К счастью, просто гроза. Странная гроза без дождя…
«…» сентября 2022 г.
Эта остросюжетная история приключилась с нами не важно в какой день, час и месте. Опущу дату, так как даже спустя какое-то время, я не уверен, что этот рассказ не повлечет за собой последствий. Из соцсетей я всё оперативно удалил, а вот дневник, надеюсь, стерпит и не выдаст. И так, интрига создана, погнали!
Едем навстречу приключениям по трассе на Кременную. В колонках долбит саундтрек от Доры:
Нарисуй для меня маршрут,
Самый долгий и сложный путь…
Сегодня мы едем наудачу. В связи с отступлением наших войск у нас нет гарантий, что нам дадут хоть что-нибудь снять на фронте.
«Опусти меня в темноту, где ветер шепчет нам свистом пуль», — звучит нежный девчоночий вокал под жёсткие гитарные рифы. Да, мы ещё и не такое слушаем в машине.
Навстречу БТР. За ним караван грузовиков. Красиво. Когда военной техники много — это выглядит впечатляюще сильно. На фоне сплошных негативных новостей такие кадры, вселяющие уверенность, сейчас особенно нужны. И мы начинаем снимать…
Снимать-то можно. Только выдавать в эфир это допускается не раньше, чем через пару дней. И снимать так, чтобы не раскрывать привязок к местоположению. Хотя трасса и трасса, безликие лесопосадки по бокам — в ЛНР миллион подобных пейзажей. Выходим из машины, снимаем. Но через мгновение выясняется, что колонна далеко не обычная.
Мимо нас вдруг потянулись автоплатформы с огроменными ракетами С-300. Мощь! Завораживает. Творческий азарт уже не даёт нам оторвать объективы от этого зрелища. И тут колонна снижает скорость и останавливается. Из командирского «уазика» выскакивают разгневанные офицеры:
— Кто, мать вашу, такие?! Документы!
Ох, что-то многовато конфликтов с военными за последние месяцы. Сглазили нас, что ли…
С нами в машине ответственный за нас офицер пресс-службы Минобороны.
— Офицер, оружие есть? Сдайте! — командуют ему военные. Сопровождающего и оператора Кирилла хотят посадить в УАЗ.
Я прошу арестовать и меня. Резко осаждают:
— Только двое! Сядьте в свою машину! — в «буханке» нет свободного третьего места, понимаю я. Сел в свою машину, жду.
«Я верю, нам с тобой должно повезти, но не в этом месте, не в это время…» — издевательски поёт Дора.
Действительно, не может же везти вечно. Но через несколько минут выяснения отношений и проверок командиры решают не возиться с нами и отпустить. Просто требуют удалить кадры с камеры и телефона. Удаляем при них.
— Извините, — говорим.
— Нет. За такое не извиняют, — парирует военный. — Вот когда парней расхерачат из-за вас, вспомните об этом.
Работая на войне, мы, конечно, помним об этом. Ни один хороший кадр не стоит того, чтобы наши воюющие парни пострадали. Знаем, что враг мониторит наши репортажи и пытается идентифицировать местность, где дислоцируются российские войска или по которой они перемещаются. Поэтому приходится перестраховываться и «мозаить» горизонты, либо выдавать кадры тогда, когда военных в тех краях уже нет и в помине.
Отделываемся лёгким испугом и едем работать дальше. Но на этом история не заканчивается.
В конце дня не солоно хлебавши (простояли у штаба несколько часов, выезд на «передок» так и не состоялся) возвращаемся по той же трассе. Внезапно из полей с рёвом взмывают огненные свечи ракет. Кирилл рефлекторно вскидывает камеру и начинает снимать на ходу. Но за кустами вдруг показывается всё тот же командирский «уазик»! Как же так! Снова те самые расчеты С-300!! Оператор едва успевает опустить камеру и наблюдает, как командир группы ЗРК впился в нас взглядом, опознав наш «опель». В этот момент ставлю себя на их место, пытаясь прочесть мысли: какие-то мутные «репортёры» снимали колонну на подъезде к позициям утром, теперь снова появляются рядом во время пусков! Конечно! Мягко говоря, подозрительно! Я сам себя испугался в этот момент.
— Кирь, удаляй скорее то, что снял!! — говорю Пикторинскому.
— Да, я даже не успел ничего снять, — отвечает оператор.
— Хорошо, надеюсь, пронесёт…
И мы несёмся по трассе. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, не рванул ли за нами «уазик». И тут у заднего стекла нашей отдаляющейся от позиций машины замечаю жовто-блакитный флаг! Ёпрст! Что за?! Померещилось? Нет! Лежит у спинки сиденья! Выясняется, что это просто синяя ветровка Кирилла с ярко-желтой подкладкой. Давно говорил ему, что не очень она уместна в этих краях.
Мысленно перекрестившись, что за нами никто не погнался, движемся в Луганск. Начинаю понимать, что таких идиотов, как мы, сглазить никто не мог. Сами портим себе карму. Впредь подобного повторять нельзя. Доиграемся! На всякий случай, камеру убираем в рюкзак, от греха подальше.
18 сентября 2022 г
Сватовский отель выглядит сверху так, будто на него наступил великан. Половина здания разрушена и превращена в груду кирпичей и балок, рассыпанных на десятки метров. С нашего съемочного дрона это видно очень хорошо. С земли ракурс другой: с него видно, то, что незаметно сверху. Наблюдаю несколько устоявших стен, которые неуверенно держат остатки кровли. Вот так и выглядят последствия удара двух американских ракет «хаймарс», выпущенных ВСУ с территории Украины. Эти системы РСЗО поставили украинцам недавно. И в отличие от распиаренных «джавелинов», «химеры» оказались действительно грозным, точным оружием, работающим по координатам, которые даёт расчётам западная разведка со спутников.
Удивительно, но при столь мощных разрушениях двое человек (сотрудница отеля и один постоялец), находившихся в здании — выжили! И даже серьезно не пострадали. Среди них российский военный журналист Сергей Воробьёв. Сотрудник МЧС передает ему рюкзак, извлеченный из бетонной пыли.
— Ёп… камера целая!! — достает из рюкзака.
— Ты сам-то как? — спрашиваю.
— Нормально, главное, камера целая! — не перестает ликовать мужчина. — Я уже спал, потом «бах»: по лицу прилетает кирпич, надо мной висит какая-то балка, темно, ничего не видно, пыль. Я впереди себя разгрёб, протиснулся аккуратно, мало ли просадка произойдет. В этот момент снова «бах», все щели снова засыпало. Хорошо через пять минут подъехали ребята-спасатели, расчистили и вот.
— Это, наверное, самая экстремальная ситуация, в которую ты попал? — спрашиваю счастливчика.
— Нет, — отвечает. Хм, а что может быть еще экстремальнее, задаюсь вопросом.
— Второго мая в Одессе на меня накинулись пятнадцать «майдаунов», — вспоминает Воробьев. — И мне пришлось прикинуться убитым, чтобы они от меня отстали. А было это рядом с главным офисом Приватбанка. Тогда как раз ходила реклама «10 тысяч за сепаратиста от Коломойского». И у меня над головой раздалось: «Тащим его в Приватбанк, за него десять тысяч дадут». Самое сложное в этот момент было не заржать. Они реально в это верили.
В этот момент спасатель приносит откопанный телефон журналиста.
— И телефон! — радуется военкор, как ребенок. — Я ж говорю целый, ещё и работает. Да ёлки-палки. Ха-ха!
Да, думаю, он и впрямь редкий везунчик.
— Паспорт есть, охренеть! — продолжает торжествовать парень. — Камера целая, ноутбук целый, фотик целый!
В руке эксперта СЦКК осколок. На нём насечки в виде ромба — «визитная карточка» снаряда «химер».
— Ракеты рассчитаны на пробитие бетонных конструкций, — говорит эксперт. — Внутри образуется объемный взрыв, стены расходятся, конструкция разносится. Как они выжили, одному Богу известно!
Стараюсь найти хотя бы один признак присутствия в отеле военных. Иначе как объяснить ракетный удар по зданию? Тщетно. Последний раз нога военного ступала сюда полмесяца назад. А всего тремя днями ранее из отеля выехали беженцы. Тогда какой вообще был смысл бить туда? Потом на ум приходит недавний удар ВСУ по колледжу для детей-сирот в Перевальске, где один подросток погиб, несколько пострадали, и понимаю, что искать объяснения действиям ублюдков с Банковой бессмысленно. Это терроризм в чистом виде.
Напоследок задаю выжившему военкору злободневный вопрос про отступление наших войск в Харьковской области.
— Такие новости всегда воспринимаются тяжело, — отвечает Сергей. — Но нам надо понимать, что мы не имеем права отступать. Потому что против нас воюет противник, который заточен на уничтожение русских. Это не война за территории, это не война за деньги и влияние. Их зазомбировали и прошили на истребление русских. Если мы отступим до границы, они пойдут дальше. Если мы отступим до Урала, они пойдут за нами за Урал. Они будут делать всё, чтобы нас уничтожить. И мы должны идти только вперёд!
19 сентября 2022 г
Старобельск — столица беженцев в ЛНР. Через этот город шёл основной поток тех мирных людей на оккупированных территориях Луганщины, кто спасался от боевых действий. За полгода через старобельский перевалочный пункт прошли 24 тысячи человек, из них 6 тысяч решили остаться здесь жить.
— Если такое количество народа осталось, значит им здесь в Старобельске и неплохо, наверное? — спрашиваю главу Старобельского района Валерия Пахница, он за рулем и везёт нас на местное кладбище.
— Да, мы их приняли хорошо, — не отрывая взгляда от дороги, комментирует Пахниц. — Да и вообще Старобельск гостеприимный, и здесь куда спокойнее, чем в Рубежном, Кременной и Сватово, куда пуляют.