Прыгаем в окоп. Там нас уже встречает оператор Кирилл с камерой. Кот под двумя объективами камер, а вместе с моей гоупро — тремя, входит в раж и карабкается на бруствер!..
Да, наверное, любой мальчишка с детства хотел стать героем блокбастера. Но не каждому дано быть артистом. А тут не какое-то фальшивое кино, а настоящая война, сражение за свою родную землю, и ты и есть в ней герой. Только в окопах под Кременной нет режиссеров, сценаристов и нет кинооператоров с большими камерами и съемочными кранами, чтобы это зафиксировать. И значит, твой героизм не увидят миллионы людей, не заметят твои друзья, знакомые и симпатичная девчонка с соседнего двора. А если, не дай бог, погибнешь, то и вовсе сгинешь в безвестности, не оставив в истории заслуженного следа. Но вот он шанс. Федеральное телевидение попало с тобой в один окоп, идёт бой, причем такой, где можно себя проявить, ведь артиллерия противника пока работает по бросившимся в атаку десантникам, а ты их прикрываешь, и этот шанс упускать нельзя. Лихой Кот уже вскочил на бруствер, лёг на него, высунувшись с пулемётом, и начал прицельно палить по вражеским позициям, которые от нас находятся в пару сотнях метров.
— Куда ты лезешь! — ругается на него Круглый. — Бойницы же есть!!
Но отмороженный Кот продолжает эффектную стрельбу, пока не заканчивается пулеметная лента. Он скатывается с насыпи обратно в окоп и спрашивает у меня:
— А где это всё можно будет увидеть?
— На РЕН-ТВ, в паблике «Известий» и на моём Ютуб-канале «Дмитрий Зименкин», — поворачиваюсь к Коту левым плечом, на котором прилажен шеврон с моим именем и логотипом. Боец фотографирует, чтобы потом найти канал.
— С «покемона» не хочешь пострелять? — спрашивает «Котяра» задорно улыбаясь.
— Да не, — отвечаю сразу. — У меня принцип. Мне уже предлагали с «Гиацинта» долбануть. Но пока я журналист, я должен бегать с микрофоном. Когда придётся, тогда постреляю. А пока мое оружие — перо. Уголовное дело на Украине уже пытаются возбудить за мою Ютуб-деятельность. Поэтому для них я и так опасен. Так что будем мочить их информационно.
Перемещаемся по окопам, заглядывая в выемки с бойницами. Тут гремит пулемет «Утёс». От его мощи с потолка сыплется земля. Там работают два автоматчика. Канонада на позициях 374-го ОСБ стоит отменная, не слышно даже своего голоса. Представляю, какая там паника у противника, по которому батальон Аскольда бьет из всего что есть стрелкового оружия, а с фланга, после артподготовки, к ним заходят еще и дерзкие штурмовые группы ВДВ!
Тут нам кричат, что сейчас будет выход нашего гранатометчика. Нужно успеть это снять! И мы с Кирей, вжимая головы в плечи, бежим по траншеям словно бурная река. В этот момент боязнь угодить под шальную пулю перекрывается чувством профессионального долга — в случае с опытным Кириллом, и репортерского куража — в моём случае.
Выпрыгиваем из окопа, я спотыкаюсь и матерюсь, падая на колени. А что, так даже удобнее снимать! А главное, безопаснее. Гранатомётчик вскидывает на плечо РПГ-7, несколько секунд целится — и БАХ! Я глохну на мгновение. Бежим обратно, ныряем в окоп.
И стрелковый бой неожиданно замолкает. Непривычная тишина. Но вдруг в небесах раздаётся серия глухих разрывов, похожих на удары гигантского кнута — «тыщ-дыщ», «тыщ», «дыщ»! Кот, спокойно стоявший за бруствером, разом встрепенулся и навострил уши:
— Это «кассета» прилетела. Над нами раскрылась где-то…
На его шлеме патч со словами «Нет противника страшнее, чем союзник-долбо@б». Истории, когда союзные или дружественные подразделения по ошибке начинают обстреливать из миномёта передовые позиции, где сидят свои же ребята, но из другого батальона, на фронте случаются. Хоть о таком не принято говорить публично. Это война, в этих условиях всякое бывает. Сегодня союзники — батальон Аскольда и соседи-десантники — отработали слаженно. Взяли опорники ВСУ. И пока ситуация спокойна, нам нужно закончить интервью с Котом.
— А ты говоришь, что недавно в штурм ходил? — я поднёс микрофон «Известий» к шее бойца. — Каково это вообще?
— Да, в первых рядах, можно сказать, — отвечает он. — Наши хотели перейти ЛЭП-ку, но там было заминировано. ОЗМ-ки — осколочно-заградительные мины. Спросили: кто умеет с ними обращаться? Я вызвался добровольцем, поскольку знаком с их устройством. В итоге мы разминировали ЛБС под шквалом огня. Нас, конечно, прикрывали снайпера и пулемётчики. Снайпер двоих тогда снял. И как только разминировали, через десять минут наши начали перебираться на ту сторону ЛЭП малыми группами. С ходу заняли первый окоп. Захватили два блиндажа. А третий, он же последний на этих позициях, — не удалось. У них он был хитро совмещён с бойницей. Потому не смогли быстро закрепиться, и нас начали брать в окружение. Причём у них были преимущества в виде высоты и наличия тепловизоров. Только голову высунешь, через секунду бьют точно туда. Пришлось, отстреливаясь, отступить обратно.
— Слушай, а когда пленных брали, как общались с ними, о чем говорили?
— Нормально, по-человечески, — говорит кременчанин. — С вэсэушниками нормально. Не все там так уж и стремились на эту войну. Многие не добровольно. «Азовца» однажды допрашивали. Сказал, что они тех же вэсэушников на мясо кидают. Списывают в утиль. Например, если украинские войска сдают населённый пункт, то при отступлении «азовцы» оставляют там человек тридцать-пятьдесят обычных солдат и наводят туда орудия. Наши прорываются, завязывают бой, и нацики начинают уничтожать квадрат тяжёлой артиллерией вместе со своими же братьями-украинцами.
— И чего «азовец» этот, идейный или как? — интересуюсь поведением военнопленного нациста.
— Да, весь в крестах.
— И даже не раскаивался? — уточняю я.
— Нет, — мотает головой Кот. — Мы спрашивали за его предков. Дед его до Берлина дошёл. Спрашивали, не стыдно ли ему сейчас под свастикой воевать?.. Не каялся.
Нам говорят, что за нами с оператором подъехала машина. Идём к ней с багажом положительных впечатлений и прекраснейшего материала для будущих репортажей. На расслабоне братаемся с Котом, он хочет сделать со мной селфи, но вдруг в 25 метрах от нас шумно вздымается земля: дыщ, дыщ. Дыщ, дыщ, дыщ! Вражеские «воги» падают в поле. Всего около десятка. Срисовали нас с беспилотника, ударили при подходе к машине, но немного промахнулись. Это точно «не день Бекхэма», вернее не день ВСУ! Сегодня определённо везунчики мы! Но не испытывая фортуну на прочность, прыгаем в кузов нашей почти «полуторки» и мчимся в сторону тыла. Страна ждёт хороших новостей.
24 марта 2023 г
«Охота вам рисковать жизнью ради контента!» — то ли спросил, то ли резюмировал один человек, который впервые нас увидел. Проскакивают и среди моих подписчиков комментарии в духе: «ну, вы и адреналинщики!», «да, ими движет уже адреналин». Я не считаю нужным вступать в интернет-дискуссии и тратить своё время. За меня давно говорят мои дела и работа. Но мысленно я задаю этим людям такой вопрос:
— Вы реально не понимаете, ЗАЧЕМ МЫ ЭТО ДЕЛАЕМ?
Контент, острые ощущения никогда не стоят риска для жизни и здоровья! Не стоят переживаний родных людей и их слёз, в случае, не дай бог, трагедии! Вы в своём уме такое писать?! Даже не мелькает мысль в голове, что есть вещи куда важнее и выше грёбаного контента и личных удовольствий? Есть вообще-то у нас у всех с вами Родина, страна, наши люди, честь, в конце концов! Сейчас для России один из сложнейших моментов истории, когда на кон поставлено, быть может, само её существование. И мне не важно, кто эту войну затеял: капиталисты, американцы, украинцы или марсиане! Я знаю только то, что сейчас моя Родина права и ей нужна помощь! А в первую очередь тем, кто там сегодня воюет, по большей части добровольно, кто гибнет там на СВО. За адреналин или деньги, что ли?!
Как-то на одной из съемок оператор Кирилл Пикторинский спас меня от подрыва на американской мине. Успел отвести в сторону, когда я, заболтавшись с бойцом, уже занёс ногу над ней. Американская мина на русской земле Донбасса!! Такое разве должно быть в принципе? Нет.
Вот ради этого и работаем, ради этого и воюем…
30 марта 2023 г
Получил одну из главных журналистских наград от Союза журналистов России на конкурсе «Золотое перо». Пришлось потерпеть несколько часов торжественной церемонии. Ведь я так отвык от цивильного костюма, этих светских банкетов и был будто не в своей тарелке. К тому же не подготовил речь, и пришлось в спешке придумывать её перед самым выходом на сцену. Волновался. Речь вышла так себе. Но сама награда для меня ценнейшая. Пожалуй, пока самая высшая в моей карьере. И теперь я могу с полным правом называть себя одним из лучших журналистов России, хе-хе! Статуэтка, конечно, не только моя. Но и тех операторов, продюсеров, с кем мне выпала честь работать во время СВО. А главное, это заслуга моей любимой Мариты, которая направляет меня в творчестве и жизни. Помогает понять окружающий мир и раскрывает новые грани моего репортерского таланта, когда, казалось бы, для меня после 18 лет работы на телевидении не оставалось ничего нового. Сколько сил и нервов было потрачено ей, чтобы я стал тем, кем являюсь, а не загнулся где-нибудь в питерской подворотне от пьянства и наркотиков. Но то история для отдельной книги.
Марита. Моя муза. Мой ангел-хранитель. Моя путеводная звезда. Моё любимое существо.
28 апреля 2023 г
— Доедем? — спрашивает оператор Кирилл Пикторинский водителя пыльных стареньких «Жигулей», в которые мы втиснулись впятером, да еще в бронежилетах и шлемах.
— Да куда она денется, — отвечает с улыбкой водитель Рома из 374-го ОСБ.
Мы снова едем к передовой на кременском направлении. Боевой «жигулёнок» — это некогда красный ВАЗ 2106, перекрашенный в маскировочный зеленый цвет, а сверху защищенный еще одним слоем, но уже грязи и пыли, так что машина полностью сливается с окружающей средой. Дырки от осколков в бочине, вспученный, словно пожёванный великаном, капот: