— Киев не дал предпринять своей армии никаких тактических манёвров, — продолжает «музыкант». — Так как этот город распиарен в СМИ, и на фоне информационной войны они не дали своим людям выходить. И те пленные, которых мы брали на протяжении нескольких дней, они все говорят, что их сюда пригнали, не довели тактическую обстановку. Сказали стоять здесь, держать или идти туда. Потому пацаны наши просто расстреливали их с гранатомётов, они не понимали ситуации, в которой оказались. Их гонят пачками сюда. И эти резервы на подходе уничтожаются. Противник несёт колоссальные потери только из-за того, что их правительство пиарится. Для этой кучки пидарасов человеческие жизни ничего не значат. Они их просто толкают на убой. Вот и всё.
— А насколько на них может повлиять финал этой эпопеи? — спрашивает Дима, ведь он сам из Донецка, жил и рос на Украине, работал в «армии ДНР», всю эту многолетнюю войну прочувствовал каждой клеткой кожи.
— Финал тут понятен уже для всех, — подводит итог бахмутской кампании «музыкант». — Бессмысленная для них война. Хотя есть ещё такие ребята, которые воюют и знают, что всё-таки лучше было бы помириться с русскими. Ну, как с русскими… Ведь они тоже русские, мы все русские! Кому вообще нужна эта кровопролитная война, никому не понятно! Хотя почему не понятно… Американцам только она и нужна. За это время на Украине мозги промыли конкретно, так что итог один: они будут рубиться и дальше. Но, я думаю, мы всё равно помиримся и будем жить, как и раньше жили. А противник настоящий — будет наказан однозначно: этот их западный мир, который нам не нужен. Мы будем в своём славянском мире жить. И они это поймут рано или поздно. Помиримся, всё вернётся на круги своя. Я более чем уверен.
Спускаемся вниз. За краем многоэтажки стоит побитый британский БТР «Спартан», из последней партии западной помощи. Высовываться из-за дома и приближаться к технике нам не дают. Снимаю будущий экспонат музея СВО на длинном фокусе камеры. Затем без приключений покидаем район Гнездо, но у самого выхода вдруг раздаются выстрелы!
Это наш впередиидущий разведчик заметил вражеский дрон-разведчик и открыл по нему огонь. Сбить не удалось. Жаль. Садимся в пикап, я на этот раз в кузов, к «ниндзя с чебурашкой», и едем обратно.
— Вон то пятиэтажное здание было очень сложно взять, — Такаяма показывает пальцем на побитый дом. — Они с четырех сторон установили пулемёты крупнокалиберные и уничтожали все подходящие штурмовые группы. Пока мы «термобарами» не выжгли данное здание полностью, зайти в него было сложно.
Настроение у всех хорошее. В пути военный «байкер» успевает еще и порадовать нас трюком, поднимаясь на заднее колесо.
Останавливаемся. «Вагнера» показывают нам какой-то советский лабораторный набор реагентов в чемоданчике. Но он малоинтересен. Меня больше интересуют ощущения человека, попавшего под химическую атаку. А наш «байкер» как раз один из таких.
— Штурмили мы участок частного сектора за железнодорожной переправой, — делится впечатлениями боец. — И только мы там закрепились, противник начал отрабатывать интенсивно химоружием. Я не знаю, что они там используют. Но этот газ очень тяжёлый, он проник в бункер. И ребятам стало плохо. Двое уже были без сознания, когда я вытягивал их оттуда. А в моём противогазе оказалась дырка. Сначала я не понял, почему мне так плохо. Ощущения следующие: первое — это непонятная слабость, второе — головокружение, сжимались внутренние органы, как в тисках, болел кишечник. Только когда вышел на свежий воздух и провел там час, тогда отошёл. Даже настроение хорошее появилось. Ну, и не первый раз по нам работают химоружием. Ещё когда занимали кварталы, с беспилотников сбрасывали какие-то снаряды, что у пацанов некоторых эпилепсия начиналась. Пять приступов, но всех откачали, всех вылечили.
Заходим в штаб «вагнеров», поужинать да отправиться в путь домой. На кухне двое. Один боец — небольшого роста, суетится по кухне, готовит суп. Второй — мужчина постарше, пьёт чай. Оба бывшие зэки. Первый, тот, что повар, говорит:
— А меня вот эта война мало интересует. Я пошёл сюда только ради амнистии, — говорит мужичок, ухмыляясь и старательно помешивая варево в кастрюле. — У меня на воле есть дела. Должнички. Вот контракт через пару месяцев закончится, и я вернусь спросить с них. Один, правда, слинял куда-то. А второй живёт себе, не тужит. Миллион мне должен.
— Вы не думайте, что мы все такие, как он, — кивает на соратника второй зэка, седобородый, как Дед Мороз, интеллигентный с виду. — Я вот сюда не за помилованием пришёл. Я смотрю на современный мир, нашу молодёжь, ее интересы, и не хочу, чтобы наши будущие поколения превратились в моральных уродов. Чтобы ЛГБТ не сеяли свои семена, нацизм голову не поднимал, пошёл, чтобы наши традиционные ценности отстоять.
Я смотрю на этого мужчину и никак не могу вспомнить — на кого же он так похож!.. Что-то тёплое и душевное, но что конкретно, не могу идентифицировать.
— Я вот хотел бы, как было в СССР. Пионерия, любовь к Родине, светлые идеалы, — размеренно продолжает собеседник. — А то, что сейчас я вижу, их интересы, меркантильность, это неправильно! Как это вообще возможно?!
Любопытно. Почему он удивляется, подумал я. Да, таков мир, к сожалению. И уже давно. Есть в нём много неидеального и неправильного, на мой взгляд. Но удивляться так этому теперь, спустя тридцать с чем-то лет после падения Союза, это немного странно.
— Скажите, а вы сколько в общей сложности сидели? — спрашиваю его.
— Больше тридцати лет. Но я все эти годы следил за новостями, всё читал, изучал в интернете. Так что в курсе современной жизни.
Ах, вот почему он так удивляется! Он сел в тюрьму, будучи еще советским человеком, с соответствующим укладом и взглядами того времени. Он словно пришелец из прошлого! Его будто заморозили в СССР, а спустя треть века разморозили и снова запустили в мир, но уже в современную Российскую Федерацию. И мир почти до неузнаваемости так изменился, что человек не сразу может это принять. Это так невероятно, на самом деле. Пообщаться с человеком, воспринимающим всё исключительно через призму советского времени. Как в фантастических фильмах!
— У каждого времени свои плюсы и минусы, — говорю я. — Эпохи меняются, люди, мода, поколения, даже ценности. Это обычный процесс. Естественный. Но вот в чём я с вами абсолютно согласен, так это в том, что былые ценности хорошо бы возродить и жить согласно им.
Мы уже поели, и один из командиров зовёт нас в расположение, чтобы показать коллекцию ценнейших трофеев. Я прощаюсь за руку с седобородым приятным пожилым мужчиной и тут же вспоминаю! Он так похож на советского артиста Валерия Золотухина! Только с усами и бородой.
В «располаге», похваставшись десятком иностранных автоматов и гранатометов, «музыкант» высыпает на диван ворох трофейных шевронов.
— Это шевроны: от иностранных наёмников до роты обеспечения, — приговаривает боец, чем-то похожий по говору и даже комплекции на комбата Аскольда. — Здесь можно найти американские флаги, грузинские, немецкие, есть всё. Украинская разведка, национальная гвардия.
— О, Динамо! — нахожу я в куче патч футбольных фанатов из Киева. — Хулиганьё киевское!
— Да, киевское хулиганье, — подтверждает «музыкант», пытаясь расцепить два других шеврона. — «Правый сектор» с американским «матрасом», сука, склеился! В одной кучке пидарасы собрались.
Все смеются.
— Вот «охотник на орков» хохляцкий, — продолжает «вагнеровский Аскольд». — Ну, был, они все тут БЫЛИ. Печально известный батальон «Донбасс». Вот бахмутская серия: «непокорённый Бахмут», уже покорённый практически.
— А это «СС Галичина», — откапывает голубой шеврон Дима Астрахань.
— Ну, и вот значки! — боец опорожняет второй мешок трофеев, там награды и разного рода вражеские знаки.
— Натовская медаль «За Югославию», — подсказывает Астрахань.
— Вот орден Мужества сняли с полковника, — продолжает экскурсию по своей коллекции «вагнеровец». — Тут много мы «мужиков» убили («мужик» — на военном сленге обладатель ордена Мужества). Знак Сил специальных операций США. Это «Железный крест» Третьего рейха, новодел, правда. Вот такая моя коллекция, вот такое моё хобби! Это только та часть, которую я собрал в Бахмуте и Попасной. Дома еще по Сирии много чего лежит.
Всё это доказательство того, сколько элитных частей противника уничтожали «вагнера» в Артемовске при поддержке нашей регулярной армии: 25 бригад, 11 батальонов и полков, подразделения спецназа и легионы наёмников. Десятки тысяч убитых. Благодаря чему обещанного украинского контрнаступления так и не случилось. Так что блестящая операция по освобождению Бахмута однозначно войдет в учебники истории.
На улице «байкер» просит нас записать его обращение к руководству Минобороны и бойцам российской армии. Идём навстречу. Но единственное, о чем просим его: не жестить, как любит Евгений Пригожин, иначе такое просто невозможно будет выдать в эфир. Тот обещает выражаться цензурно. Ну, хотя бы так.
— Сначала я хотел бы поблагодарить бойцов ЧВК «Вагнер», которые сражаются здесь, — начал «моторазведчик». — Все они герои, красавцы. И каждый из них достоин звания Героя. И нужно пацанов награждать. В том числе министерскими наградами. Мы эффективная часть войск нашей Родины. И парни должны быть поощрены… Когда фланги Бахмута мы отдали ребятам из Минобороны, нашим союзникам, были некоторые моменты, шероховатости. Но сейчас всё нормализовалось. Надо толкаться, надо двигать противника. Другого исхода у нас быть не может. Мы выиграем только сообща, все вместе. Так что взяли все свои «бубенцы» в кулак и давайте ими дружно постучим! Потому что бои здесь пока не прекращаются. Наши парни ежедневно прогрызают каждый метр с кровью и потом сражаются за нашу великую страну Россию. И победа будет за нами! ЧВК «Вагнер» — сила! Мы всех победим!
Закат, будто занавес последнего дня боёв за Артемовск, опускается на город. Разрушенные улицы окрашиваются в какие-то розовые нежные цвета. Отчего даже печальные пейзажи смотрятся чуточку теплее. Мы едем с «вагнерами» в их пикапе, и водитель включает магнитолу.