Прибываем на позицию! Пока танк наводится, делюсь впечатлениями на камеру. Моё лицо затонировано слоем дорожной пыли. Натуральный грим. Неподалеку от нас в поле разрыв. Чёрт! Здесь задерживаться точно не стоит. Наконец, наш танк начинает работать. Один за другим выпускает шесть снарядов. Потом на кадрах объективной съемки я увижу, как он методично пропалывал огнем лесополосу, где укрылись бойцы ВСУ. Вряд ли там кто-то выжил после такого. Но чтобы выжить нам, нужно сваливать отсюда! Работа из закрытых позиций только по названию безопасна. Танк — одна из самых желанных целей для врага.
Боевая машина развернулась, мы снова облепляем её своими телами и в путь. Мчимся на крейсерской скорости и видим, как слева бухает один снаряд, вздымая клубы дыма и песка. Затем падает второй — в сотнях метрах прямо по нашему курсу. Но мы знаем, что с нами ничего плохого случиться уже не может. Ну, вот такое стойкое чувство. Ощущение эйфории. Победного умиротворения.
29 мая 2023 г
Где-то среди терриконов ЛНР, на горе, названной не Олимпом, но Высотой, живут боги войны (артиллеристы) и повелители гарпий (группа БПЛА). Они сдерживают натиск несчастных монстров, гонимых в бой заморскими церберами. Именно в этом сражении решится судьба крупнейшей агломерации Луганщины — четырёх крепостей: Лисичанска, Рубежного, Северодонецка и Кременной. На страже Русского мира — БАРС-12, отряд российских добровольцев.
Мы, тяжело дыша, идём в гору к «нулю», так называется крайняя позиция, которую держат «барсы». Дорога защищена буйной зеленью: кусты да деревья. Идём как в изумрудном тоннеле — и красиво, и безопасно. Лишь с завыванием уходят от нас в сторону противника снаряды невидимой мне артиллерии. Но лучше поднажать, ведь ответный огонь может настигнуть «пушкарей» где-то через 40 секунд. И нас за компанию.
Эта высота — ключ к воротам Лисичанска. Если ее заберут ВСУ, то город отрежут от снабжения и, по сути, возьмут под контроль. Но сил держать позицию добровольцам придают духи предков.
— Здесь проходила линия фронта в Великую Отечественную войну, — рассказывает начштаба Барс-12 с позывным «Валдай». — Наши деды воевали здесь с фашистами на этих же позициях. Теперь и мы продолжаем. Били фашистов тогда. Бьем и теперь!
Первые, с кем нас знакомит Валдай, гроза вражеской беспилотной авиации Монах и Туман, властелины дронов. Оба в балаклавах. Как известно, хорошие операторы беспилотников — желанная цель для врага. А эти спецы явно хорошие. Об эффективности группы БПЛА Монаха и расчёта минометчиков Забоя уже ходят легенды. На днях они сожгли украинские БТР и расчет системы «Град», на их счету десятки разбитых укрытий ВСУ и сотни выведенных из строя и уничтоженных бойцов противника. Монах показывает шеврон на бронежилете: «Встречайте, суки, папу».
— В кадр войдёт? — спрашивает боец. — Может, снять?
— Войдёт, я думаю, — отвечаю, задумавшись. — А на монтаже посмотрят, надо ли «мозаить» слово «суки». Ну, вообще это литературное слово, чего его мазать-то?
Вдруг что-то зашумело вдалеке.
— Что за звук такой? — навострил я уши.
— Осадки, — смеется Монах. — В Белогоровке «град» сегодня.
Они с Туманом собирают чемоданчики с квадрокоптерами, которые мы запустим вдалеке от наших позиций. Без БПЛА современную войну представить уже невозможно. Мы стали свидетелями эпохи революционно нового вооружения. Дроны — это и разведка, это и летающая бомба, если беспилотник fpv-«камикадзе», это и бомбардировщик — сбрасывает боеприпасы от «вогов» до «термобаров» на головы противника: будь то окоп или люк танка. БПЛА — это ужас и мечта одновременно, это смерть и жизнь в одном маленьком игрушечном вертолетике. У кого дронов больше, тот имеет преимущество.
— А если бы беспилотная авиация была в Великой Отечественной войне? — спрашиваю командира группы БПЛА.
— То война при том вооружении, что было, — отвечает Монах, — закончилась бы гораздо раньше.
Парадокс, но война — один из мощнейших двигателей прогресса. Придумали одно эффективное оружие, оппонент, чтобы выжить, придумывает ему «противоядие». Так в эпоху появления военных БПЛА возникли и разного рода антидроновые ружья, которые собирают радиолюбители со всей России. В руках Монаха чёрная «Гарпия», похитившая уже больше десятка беспилотников ВСУ. На плече его напарника Тумана — похожий на космический бластер зелёный «Парс».
— Кстати, это еще и защита от хамов, — добавляет боец. — В пробке стоишь на МКАД. У кого-то музыка громко играет, кнопку нажал, и у него всё потухло. Можем ваш радиомикрофон отключить попробовать.
Я на мгновение думаю, что это был бы интересный эксперимент! Но голос телеоператора Кирилла из-за моего плеча пресекает все фантазии:
— Нет уж, микрофон у нас новый, только выдали. Давайте не будем его сжигать.
Вереницей мы двинулись до точки запуска дрона. О БАРС-12 я узнал из репортажа коллег и понял, что да, мне надо к ним. Это те самые открытые добрые люди, с которыми мне будет комфортно работать. Не крутые «терминаторы» и «универсальные солдаты», как «вагнера», а обычные мужики, ушедшие на войну исключительно добровольно. Этакие старикиразбойники, средний возраст за сорок. Воины, с которыми можно вести задушевные беседы. У них и на позициях как-то душевно и уютно.
Вот воткнувшийся рядом с окопом крупнокалиберный снаряд. Обезврежен и переформатирован в урну. А тут маленькая плантация картофеля. Дальше у блиндажа — грядочка лука. Дачники, хех!
«Всем сердцем желаю тебе и сослуживцам вернуться побыстрее домой с победой, — вещает армейская ФМ-волна. — Ты у меня самый дорогой, хороший. Я тебя очень сильно люблю, безмерно скучаю, жду домой и молюсь за тебя».
Бойцы слушают эфир фоном, но внимательно. А вдруг весточка из дома от жены, матери, от друга.
В одной из бойниц сидит пехотинец с позывным «Рэт».
— Рэт! — кричит ему кто-то весело, заметив приближение нашей съемочной группы. — А чё делать будешь, если боекомплект закончится?
— Закончатся патроны, — находчиво отшучивается Рэт, — будем, как наши предки. Они ходили в «штыковую», а мы… — тут боец достает из ящика огромный гвоздь 120 миллиметров. — А мы пойдем в «гвоздовую»!
Все ржут. Через несколько шагов под лавочкой замечаем пушистого зверька.
— Это что за тигр такой? — берёт котёнка на руки командир БАРС-12 Снег.
— Ахмат, — отвечают ему бойцы.
— Ахмат — сила, да? — играется с животинкой взрослый мужчина. Сразу видно, «барсы» с котятами всегда найдут общий язык. Одно ж семейство, считай. При всей брутальности первых. — Война войной, а жизнь она везде. Вот, ребёнки какие. Хе-хе.
Итак, к работе! А работать бойцы будут по обнаруженному вчера на позициях противника складу БК.
— Погода для коптеров идеальная, — объясняет Монах. — Вот несколько часов назад был туман, а туман для птичек не очень хорошо. Потому что влияет на скорость вращения винтов, обмерзание их и на всё остальное.
— Но Туман для птичек хорош, — смеюсь я, кивая в сторону Тумана.
— Этот Туман — да, хорош для птичек, — соглашается командир группы БПЛА.
— Но плох для птичек вражеских, — добавляет Снег и тут же серьезно: — Спускайтесь, начинайте работать.
Мы спускаемся с позиций вниз, чтобы вскоре подняться на один из терриконов. Оттуда и будем вести аэроразведку и корректировку минометного огня. Но прежде должны заглянуть на позиции минометных снайперов и познакомиться с парнями.
— Там легендарный товарищ Забой, — говорит Монах про командира артиллеристов БАРС-12. — Это тот, который недавно первым же пристрелочным выстрелом попал в блиндаж ВСУ и разметал фрагменты противника по округе.
— Да, видел я эти впечатляющие кадры, — отвечаю бойцу и едва не наступаю на пустую бутылку.
— Это не наше, — тут же говорит Монах. — Мы не бухаем. На войне из-за пьяного бойца гибнут роты! Русский значит трезвый!
Разделяю мнение бойца, проецируя этот призыв в том числе и на мирное время. Сам бросил пить в 2018 году.
Ныряем под маскировочный навес, и вот мы в окопе. Забой выходит к нам навстречу с кружкой. Здороваемся.
— Кофейку? — предлагает командир, и я на удивление соглашаюсь, беру из его рук кружку и делаю глоток.
— Спасибо.
— Ну, чё, поработаем, — спокойно говорит Забой, и это спокойствие передается мне.
Бывают такие люди, излучающие надёжность: у них всё схвачено, всё под контролем. Лицо простого бывалого русского мужика-работяги. Шахтер, наверное, раз Забой. Взгляд уверенный, а иногда проскакивает такая хулиганская искорка. На улицах моей родной провинциальной Старой Руссы такие пацаны с цепким и смелым взглядом встречались нередко. Среди шпаны на районах их называли авторитетами. Не удивлюсь, если и Забой в детстве-юности был дворовым лидером. Интересуюсь у него, что парни чувствуют за мгновения до самого боя:
— С чем можно сравнить? Может, мандраж, как перед дракой, какое-то волнение? Как ребята настраиваются?
— Да никак, — категорично заявляет командир. — Просто все выполняют свою задачу. Свою роль. И тогда идет стрельба, идёт результат. Ну, и не первый день же…
Восходим с Монахом и Кириллом на небольшую луганскую гору. Террикон. О существовании таких объектов я узнал лишь тогда, когда приехал на шахтерский Донбасс. Это местное явление в любом краю месторождений. Терриконы — искусственные насыпи из пустых пород, извлеченных при разработке полезных ископаемых. Они достигают десятков метров в высоту. Их называют еще спящими вулканами. Потому что их структура в определенных условиях может спровоцировать внутреннее беспламенное горение, но если в этот процесс вмешается вода, то вулкан может в прямом смысле взорваться.
Мы уже на вершине. Ложимся, чтобы не быть заметными. Момент затишья перед боевой бурей. Когда вроде бы тихо, но тишина настолько яркая, что я слышу все её звуки и ноты, они словно кричат на фоне безмолвия притаившихся перед атакой бойцов. Насекомые стрекочут, жужжат, птички голосят. Вдруг «бах» неподалеку!