Лицо и руки скушали собаки. А середину поели, но не совсем.
А рядом сгоревший танк.
И больше не было трупов.
Мама и тетя Валя отвернулись и прошли мимо. А я и Аленка остались. Мы стояли и смотрели.
Я видела его ребра. Они такие были странные, и куски одежды приклеились, вроде…
Мама и тетя Валя давай на нас орать.
Мы побрели дальше. Потом я Аленке говорю:
— Вдруг он зашевелится?
Аленка завизжала.
Обратно не хотели идти той же дорогой, но пошли. И опять я не испугалась. Посмотрела.
Лежит. Все ходят мимо, а он — лежит. Собака подошла, понюхала. Мы ее отогнали палкой.
Я решила звать его «танкистом». Он погиб — наверное, сгорел в танке. Он русский.
Но где его друзья? Почему он лежит на дороге?
Поля.
6 апреля 1995 год
Ох, и страшный сон!
Танкист приснился. И, вроде, он мертвый — весь черный, горелый, а живой!
И шевелится. Ползет куда-то.
Я так кричала.
Маму разбудила. Мама мне опять дала подзатыльников.
9 апреля 1995 год
Были на «Березке». Там очередь была.
Давали коробку с красным крестом.
Я принесла домой ее. И вижу — там сыр. Я так сыра хотела!!!
Я отрезала кусочек. Пожевала. И фу…
Это оказалось мыло.
Я кушать хотела, думала, сыр. Мама открыла консерву. Это тушенка.
И мы ее ели из банки ложкой.
Поля
11 апреля 1995 год
Пыль такая. Воняет непонятно чем. Стреляют. Все — война.
Опять ходили на Консервный завод.
Икру едим. Противная, гнилая. Но тетя Валя ее на сковороде жарит с маслом, и ничего. Можно макать лепешку и есть.
Я уже ждала, когда мимо «танкиста» пойдем.
Мама и тетя Валя прошли быстро. И Аленка с ними. Я картонку тащила, чтобы его накрыть. Нашла по дороге коробку, разломала, чтобы длинная картонка была.
А его нет нигде. Смотрю, а в канаве! Кто-то с дороги в канаву спихнул.
Мимо машины едут, люди идут с тачками за икрой кабачковой, а он в канаве лежит.
Бедненький! Собаки ножки доели. Вкусно, наверное.
Остались ребра только, да кости.
Страшно очень смотреть. Но я решила накрыть картонкой.
Мама увидела издалека, как закричит:
— Дура! Дура! Иди оттуда!
Я не знала, что делать, но картонку вниз бросила. Чуть промахнулась.
(Канава с метр глубиной).
Мама подбежала, меня за руку схватила. Кричит:
— Собака картонку не снимет, думаешь?! Не трогай и не смотри!
И обратно мы этой дорогой не пошли.
Прости, танкист.
Поля.
15 апреля 1995 года
Мы с мамой ходим на базарчик «Березку». Продаем дедушкины удочки, блесна.
У дедушки было более 200-т удочек, спиннингов. Он был рыбак! На Волге рыбачил.
Дядьки покупают. Рыбу будут ловить. Мы покупаем рис, макароны.
Иногда стреляют.
Недавно был такой взрыв!!!
Взорвали солдат в машине прямо на остановке. А другие солдаты так стали стрелять. И все с рынка «Березка» побежали. Падали. Весь товар бросили. Мы побежали к одной тете в дом, и там, в сарае сидели. Потом пошли домой.
Еще долго стреляли.
Я и мама лежали на траве, и я все думала, прилетит мина или нет?
Но не прилетела.
Домой пришли — там Аленка и Васька, тетя Валя и тетя Дуся. Они слышали взрывы, сидели в коридоре. За нас молились, чтобы нас не убило.
Спасибо!
Поля.
19 апреля 1995 год
Поехали на автобусе. И взрыв. Прямо рядом. Люди как закричат!
Я как заплачу. Бабахнуло рядом.
Еле спаслись.
Потом все вышли из автобуса, и на траве лежали.
23 апреля 1995 год
Пасха!!!!
Я болею. Меня тетя Валя угостила котлетами, и теперь болит живот. Я лежу.
Тетя Дуся и тетя Валя напекли печения. Всем давали. Приходил сосед дядя Валера.
Принес яблоко.
А Васька принес мне подарок — конфету!
Такой праздник.
Поля.
24 апреля 1995 год
Все утро читала православный катехизис.
Потом — стихи Мережковского Д. С.
Мне понравились эти:
И вновь, как в первый день созданья,
Лазурь небесная тиха,
Как будто в мире нет страданья,
Как будто в сердце нет греха.
Не надо мне любви и славы:
В молчанье утренних полей
Дышу, как дышат эти травы…
Ни прошлых, ни грядущих дней
Я не хочу пытать и числить.
Я только чувствую опять,
Какое счастие — не мыслить,
Какая нега — не желать!