Необходимо срочно ставить дверь на подъезд!
Хоть бы хозяйственный младший брат Мансура приехал!
От других соседей толку нет. Теперь жить страшно! Гораздо хуже, чем в войну.
С зимы длинные проходы-лабиринты, пробитые военными между квартирами второго этажа, соединяют все подъезды. Люди заходят в одном месте, а выходят из окон или из других подъездов. Не поймешь, где они побывали? Когда? Зачем?
Мародеры научились выходить с пустыми руками. А потом собирать на тачки вещи, заранее выброшенные из окон.
Пытаюсь заниматься йогой, но мне как-то некогда.
Думаю, мое письмо в Ингушетию передали.
Мечтаю обнять Аладдина. Хотя бы взглянуть!
Наши недруги серьезно нас ненавидят, шепчут гадости.
Ведь вывалявшись в грязи на наших глазах, они не могут простить нам того, что мы другие!
Два дня тому назад приходил милиционер. Нес ахинею!
Мне он рассказал новость. Оказывается, меня в войну украли боевики?! Такое приключение, а я не знала. Вот это да! Но мама и обе бабушки — соседки «хором» заявили: этого у нас не случалось! Милиционер-чеченец, прислуживающий при комендатуре новой власти, подошел к нашему столу, открыл книгу и увидел фотографию Джинна и Аладдина. Где они стоят веселые и счастливые. В новых кожаных куртках. Такие хорошие! Родные!
Незваный гость спросил:
— Это кто?
Мама страшно рассердилась.
— А вы наглец! — заметила она.
И чтоб подразнить этого человека, сказала:
— Это парни с бухгалтерских курсов, где я занималась перед войной!
Пришедший настоящий бегемот! Закрыл наши двери, сразу две, и ко мне…
Тянет свои ручищи! Скотина! А когда мы его пристыдили, дали отпор и сообщили
простую истину, что не все «бляди», он разозлился! Заявил:
— Я — власть! Я захочу — к вам в 12 часов ночи приду! Устрою проверку паспортного режима. Чтобы не выкобенивались!
Мама порозовела от злости:
— Один раз зайдешь — больше не захочешь! — закричала она и показала «власти» неприличный знак из пальцев. Теперь опешил он.
Пообещал, что увезет меня на допрос.
Мама обозвала его «кретином» и сказала, что у меня было ранение на рынке, в октябре. У нас десятки свидетелей! Что если она еще раз увидит его на нашем пороге, жалоба русскому коменданту в новую администрацию обеспечена! С копиями справок от врачей.
Из больницы № 9, госпиталя МЧС и т. д.
— За клевету и сочинительство вылетишь со своей «хлебной» работы! — кричала она, окончательно рассвирепев, и он спасся бегством, бормоча от злости что-то по-чеченски…
Мы выяснили: предварительно этот «товарищ» с грязной душой и с грязными «лапами», беседовал с настоящим сыном бабушки — чеченки, той, которая учила Раису молитвам и временно была приемной матерью Алика. А потом этот мент остался ночевать у Азы. (Этому уже никто не удивился!) С Линой поговорил и отослал ее.
А хитрющая Аза вышла во двор и сделала «кино». Громко объявила соседям:
— Милиционер ушел!
Но мы стояли на своем подъезде и хорошо видели: этот человек от нее не выходил! Мама и я специально обошли дом. Проверили! «Власть» мирно беседовала у окна с Азой.
О войне, о каких — то компьютерах… О том, что Аза попала в какой — то список?!
И что он ей поможет! Но только в том случае, если Аза «будет умницей»!
А еще лучше, если она о ком-нибудь сможет рассказать, дать «наводку». Мы осторожно заглянули к ним в комнату на первый этаж.
Успели заметить: Аза достала свои съестные припасы. Расставила перед гостем.
Очень скоро она вышла во двор. Я и мама, словно два шпиона, уже успели обойти ее дом. Подошли близко к большой дворовой печке из битых кирпичей, в середине двора. Надеялись, Аза скажет нам хотя бы часть правды. Но Аза разожгла огонь.
Водрузила на печь большой чайник. Громко сообщила еще разок:
— Милиционер давно ушел!
Дождалась, пока чайник вскипел. Объявила, что сегодня ее «достали».
Сейчас она пойдет ужинать и сразу ляжет спать…
— Не стучите ко мне! — предупредила всех соседей Аза: — Я таблетки выпью и буду спать. Голова болит!
Дома мама сказала:
— Она ведь когда-то нормальная была! Смелая!
Людям как медицинская сестра помогала в 1996 году. Когда шли летние бои…
Неужели так изменилась? Опустилась донельзя. Или сильно боится?»
Патошка-Будур
2 мая 2000 г
Привет, Дневник!
Переписываю стихи из старого советского журнала:
Далеко не всем на свете
Жить чудесно и спокойно,
Что ни день, то гибнут дети
В некончающихся войнах.
И ракеты угрожают
Миру смертью мегатонной!
Обстановка продолжает
Оставаться напряженной!
Ждет безрогого лосенка
Браконьерская засада,
Стала речка, как зеленка,
От химического яда,
Трубы дымом небо ржавят,
И все тоньше слой озонный…
Обстановка продолжает
Оставаться напряженной.
В нашем доме есть квартира,
Где все пьяницы-глупышки,
Тут на все тревоги мира
Все плюют с высокой вышки!
А пока здесь пьют, зевают,
Равнодушно, отрешенно,
Обстановка продолжает
Оставаться напряженной…
Я не знаю, кто автор.
У меня всегда стихи очень длинные, и мне кажется, что это плохо.
Ибо я солидарна с А. Чеховым: «Краткость — сестра таланта».
Но остановиться, почти всегда не получается.
Большинство моих стихотворений о природе. В них живут звери и сказочные персонажи.
Совсем недавно появилась военная тема. Я люблю строки таких поэтов, как Высоцкий, Цой, Окуджава… Тексты застреленного певца и поэта Талькова…
Я обожаю Гумилева, Вертинского. Мне по душе писатели — историки Карамзин, Солженицын и Мережковский, мистик Михаил Булгаков.
Вот одно из моих последних творений…
Снова кровь на снегу,
Продолжается бой
Я куда-то бегу,
Я уже не с тобой…
Через пламя и дым
Злобно бьет миномет.
Умирать молодым
Кто-то снова идет!
И какая-то мать
Похоронит дитя…
И кого-то «убрать»
Вновь прикажут, шутя.
Я кольцо своих рук
Расцепить не могу —
Умирающий друг
Мой лежит на снегу…
Царевна Будур
9 мая 2000 г. (вечер)
Сегодня все, кто пьет, успели потерять человеческий облик.
Постоянно стреляют из пушек. Негодяи! А ведь многие семьи вернулись домой с детьми!
Как могут спать новорожденные?! Главное, ведь «палят» без дела! Совести нет!
И, похоже, мыслей в их головах — тоже нет.
Наверное, они, забывшие обычные земные звуки, оглушают сами себя, как наркотиком, этой пальбой. Последние дни — полоса неприятностей у разных наших знакомых, у простых хороших людей.
7 мая, часов в 10 вечера, к Маше из столовой ворвались четверо (местные чеченцы, молодые парни). Избили ее старую больную мать и ее шестилетнего сына. Отобрали все деньги, что были в доме. Все продукты. Документы… Избили, изнасиловали Машу… и ушли.
Она еле по комнате ходила. Работать не могла! Потом, отлежавшись, пришла в столовую, чтобы повидаться с нами. Как им жить дальше, Маша не знает.
Соседи хотят захватить их старенький дом — завалюшку и участок… Власть сменилась, а защиты для русских людей — никакой! Пока мы стояли в очереди за питанием, по нашему совету Маша сходила в комендатуру рассказать о происшествии. Ей дали несколько банок консервов. Вся помощь…
Это молодая женщина с несчастливой долей. Ей 24 года.
С первым мужем — чеченцем прожила четыре года. Муж погиб. Разбился на машине.
Второй ее муж был русский парень. Они прожили вместе восемь месяцев.
Погиб в сентябре 1999 г. Порядочный мужчина! Непьющий! Он подал бумаги на усыновление ее ребенка. Но не успел… Своим настоящим родственникам мальчик не нужен.
Ему и его матери они не помогали.
Маша родилась под созвездием Тельца. По году она «Кролик».
Маша плакала. Говорила, что боится. Возможно, из-за старого домика — хатки, участка земли, их убьют!
— Продать невозможно! — жаловалась она. — Никто не купит! Ждут, что мы сбежим, спасая свою жизнь. Бросим все!
Я посоветовала Маше поменять имя. Раз с ее именем ей столько горя. Может быть, это «выбросит» ее из водоворота бед, в котором она беспомощно кружится. Пообещала принести ей кинжал для самообороны, книгу с «чеченскими» молитвами. Вдруг понравится?!
Я решила попросить у кого-нибудь или купить для нее гранату. Сейчас эти вещицы многие русские женщины покупают у солдат. И недорого! В основном это те, кто живет одиноко или вдвоем, в уцелевших частных домах. «Держать оборону! Спасать свою жизнь!» — основные задачи. Они из времени «до войны» плавно перешли во время «после войны».
Я видела и слышала на рынке «Березка», как русские солдаты учили двух бабушек:
— Надо снять кольцо, зажать запал! Лучше стоять за стенкой. Безопасней! Бросать гранату следует как можно дальше…
— Что делать? — переспрашивала глухая бабулька.
— Вот так надо! — показывал ей солдат.
Я видела, как бабуля, взяв гранату, дала военному взамен банку с вареньем!
Нам «легче». Дорогих вещей, серебра не осталось. Хлам. Книги.
Спокойно жить можно только в такой норе.
— Ценности, антиквариат вынесли! — вздыхая, говорит мама. — Зато теперь безопасно!
Усилились грабежи. Первые на очереди всегда русские люди.
Вчера мы встретили Алика.
Он рассказал, что ему говорили о нас гадости. Настолько пошлые и скверные, что до сих пор он не может оправиться. Что в его «чеченской» семье ему строго запретили видаться с нами.
Даже силой держали! Запирали! Поили спиртным! Внушали: нам следует отомстить…
Но он, Алик, не согласился вредить нам. Он сломал запертые двери! Ушел!
На этот раз Алик полагает, что оставил свою приемную семью насовсем…
— Жалко маму! — повторял Алик. — Я буду ее навещать!