— Давай, давай.
Сразу успокоился и занялся делом. Видимо, это были разведчики. По всем правилам надо ждать налета. Сейчас немецкая авиация зверствует. Бомбят города один за другим, стремясь морально подавить. Вчера или позавчера сильно утюжили Острогожск (сейчас его эвакуируют), Лиски и др. города.
Приехал Ляхт. Рассказывает, что все дни немцы сильно и днем и ночью бомбят Воронеж. На днях днем налетело 52 самолета. Утюжили без всякого сопротивления. В гостинице осталось 12 человек — переехали жить в подвал, штаб разбежался. Учреждения уже два дня не работают. Толпы жителей уходят пешком. На обочинах шоссе стоят сотни людей, молча протягивающих вперед полулитровки. Шоферы за подвоз берут по 3–5 тыс. рублей. Столовые (даже обкома и ДКА) не работают.
Город психологически подготовлен к сдаче, хотя несомненно, что армия будет его защищать упорно. Это слишком важный пункт, да и рубежи (Дон, Воронеж) солидные.
Началась эвакуация. Готовят ко взрыву. Кое-что неладно. Из Киева эвакуировали рацию в 50 kW (типа «Коминтерн»). В Воронеже ее демонтировали. А сейчас готовят ко взрыву.
Судя по разговорам, немцы заняли Касторное, находятся в 40–60 км. от Воронежа, заняли Большие Лавы, снаряды ложатся у Валуек.
Вечером на 6 машинах выехали ночевать в хутор Висицкий (7 км. от Россоши). Военных тут нет. Приехали сюда: я, Устинов, Антропов, Константинов, Ляхт, Куприн, Рузов, Зельма, Липавский. Заняли несколько хат. Потолковали. Сели играть пульку. Кончили в 4.
5 июля.
Утром все разъехались по делам. Я остался писать очерк. Хочу написать «Руки пахаря» о бронебойщике Переходько, уничтожившем за один бой три танка.
Хатка наша небольшая, да и все село небольшое, вытянулось по склонам песчаной горы вдоль яра. Хозяйка уложила нас на перинах и подушках. Выспались чудно. Утром прибрала, на пол насыпала листьев сирени для запаха, на окно — ромашку и шелковицу, на стены — ветки сирени. Уютно, чисто.
6 июля.
Устинов вчера уехал снимать в танковую бригаду, расположенную к N от Россоши. Остальные — в городе. Часиков в 12 я поехал в Ново-Постояльный в ПУ. Там застал большое оживление. Все укладываются. Немедленно послал машину за Устиновым.
Ожидая, наблюдал непрерывный цирк немецкой авиации. Шли бомбардировщики, истребители. Поблизости каждые 15–20 минут стукали зенитки. Иногда трещала одиночная пулеметная очередь. Пошел бриться — опять под зенитки. Брадобрей Каминский побрил молниеносно, но худо.
Часика в 3 разыгрался над селом на высоте 200–400 м. воздушный бой: 3 мессера и 2 наших. Длился минут 10–15, долго! Одного сбили (какого неизвестно), летчик на парашюте — километрах в трех.
Часов с 4 дня машины начали уходить. Приехал Устинов и Боде. Устинова я послал в хутор за вещами. Ребята встревожены (немцы находятся уже в 20 км. от нахождения бригады), но съемку делали.
В 5 мы выехали. Ехали через Россошь. Утром и днем немцы основательно побомбили станцию, нефтебазу, эшелоны. База и один эшелон горят. Дым огромный.
Машин до хрена. Наш маршрут дан через Богучар, но регулировщик говорит, что там переправы нет и направляет на Белогорье. Едем туда.
Несколько налетов. Останавливаемся в лесах. На дорогах видны свежие воронки.
Не доезжая километров 15 до Белогорья, встречаем (часиков в 9 вечера) возвращающиеся машины. Что?!
Переправа горит. Решил ехать дальше. Машин все больше и больше. Вот и подступы к Белогорью. С горы в полутьме видно несколько больших очагов пожара. Горит почти весь городок, в т. ч. и переправа. Бомбить ее начали с 2 часов дня, но подожгли около 8 часов вечера.
Решаем ехать на соседнюю переправу против Павловска (село Басовка). Огромный поток. Узнаю, что в леске находится дивизионный комиссар Член Военного Совета Гуров. Нашел, представился. Знает. Просит подождать. Пока выясняется где-что, лежим. Ночь. Ракеты. Бомбежка. Устинов — заяц. Потеряли Гурова. Снова ракеты. Принимаем решение пойти к переправе пешком. Ракеты, бомбежка, пулеметы. Перевернутые машины. Разбитая рация «Nord». Раненый лейтенант — киевлянин.
Идем пешком. Отъезд Курчанкова. У переправы дискуссия бат. комиссара с бойцами. Плоты. Бакенщик. Конники. Переезд. Поход. На машинах. Вокруг раненые — легко и тяжело.
7 июля.
Казинка. Здесь застали несколько человек из ПУ. Остальные съезжаются. Где остальные ребята — неизвестно. Руководит всем делом зам нач. ПУ полковой комиссар Александров. Ведем беседу, днем поспали несколько часов.
Эвакуируют скот, слухи о бомбежке школы, все сидят в погребах. Весь день в воздухе немцы. Пикируют на аэродром и паромную переправу, бомбят ее второй день, но ничего сделать не могут.
Народ из ПУ подъезжает. Едут через Старую Кальтву (на пароме) или через Богучар, там мост, хотя и бомбят, цел. Через день его зажгли и машины шли через огонь, заливая его ведрами и по огненной улице.
Вечером распространился слух о взятии Павловска — десант. Устинов переживает. Я успокаиваю, бойтесь очевидцев!
Ночевка. Часть машин ушла дальше.
8 июля.
Утром поехали. Я и Боде с Александровым. Дорожные впечатления. Солдаты. Раненые. Эвакуировавшиеся беженцы. Куда они идут? Жена ГСС Григорьева.
В 5 часов прибыли куда надо — штаб в Калаче, ПУ — в хуторе Николинка. Пообедали. Концерт вахтанговцев., отличный спектакль. Они на фронте — с февраля.
9 июля.
Николинка. Ребят наших все нет. Искупались, позагорали. Устинов завтра поедет по всем переправам искать Курганкова. Как передает радио, Совинформбюро сообщило: 1. о создании Воронежского фронта 2. о больших боях на ЮЗФ. Немцы пишут о большом нашем наступлении на Орловском направлении («большие силы, наши части в ряде пунктов переходят в контратаки»). Очень интересно.
Вечером дежурный доложил, что пришла машина за корреспондентом. Пошел. Курганков! Испытал до х… Ждал нас час, затем бомбежка, ракеты, решил, что надо ехать, а без нас де лучше, надежнее. Бомбили его три дня. От переправы к переправе. Перебрался в станице Вешенской, в 100 км. от Ростова. Ехал на керосине, доставал в МТС. Отлично!
Корреспондентский корпус, оказывается, в Урюпинске. Ух, куда их занесло!
10 июля.
Николинка. Немцы сообщили, что заняли Воронеж. Липа! Просидел все утро в разведотделе у полкового комиссара И.Мельникова. Показал интересные материалы. Ребята в городе. Невыносимо жаркий день.
Вечером было совещание о задачах печати у зам. нач. ПУ полкового комиссара Александрова. Приехали Антропов, Константинов, Липавский — были в Урюпинске.
Немцы жмут до Дона и вниз по Дону. Расчет: окружить 38, 28, 9 армии. Идут бои на улицах Воронежа. Поблизости Дон не форсирован.
11 июля.
Николинка. Проснулся в 6 ч. утра. Ясное голубое небо. Уже третью ночь спим непосредственно под яблоней, хорошо!
С 6 ч. утра до 9 ч в воздухе непрерывно шум моторов. Идут высоко, невидно, на Восток.
Днем все гудят — то наши, то «тощие» мессеры. Четыре мессера в течение получаса пикировали и расстреливали бензобазу в Калаче. Зажгли, было 3 грандиозных взрыва. Сбросили несколько бомб на соседний с нами аэродром, зажгли у нас на глазах «Р-6», погнались за ТБ-3 (тот шел прямо на них), но тот ушел чудом.
Незадолго до этого был над нашим хутором воздушный бой. Стрельба из пулеметов. Но безрезультатно.
Липавский рассказал, что жил рядом со штабом 21. К слову говоря, до этого путешествия он в течение недели 8 раз менял место.
Ляхта и Куприна что-то все нет.
14 июля.
Сталинград. События развивались так. Штаб решил переехать в хутор Ново-Анненковский. В ночь с 11 на 12 мы выехали. Газетчики решили идти самостоятельно. Отправились я с Устиновым, Липавский со Щукиным, работники «Сов. Украины» на полуторке. Ночь непроглядная. Дорогой моя машина села сломалась шпонка задней полуоси. Мой шофер и шофер Липавского Жеребцов два часа во тьме в степи что-то стругали, ладили и, все-таки, сделали. Через 20 км. опять сломалась. Полуторка взяла нас на буксир. Машин — море. Пылища каракумовская, солнца не видно. Дотянули до ближайшей МТС — оставили машину ладить.
На переправе через Хопер я увидел Рузова, затем Куприна — разыскивали меня. С Куприным поехал в Урюпинск — нашли там Ляхта. Слава Богу — все целы. Оттуда — в Ново-Анненковскую.
Вечером 12-го, когда мы не успели еще расположиться, пришло сообщение о преобразовании нашего фронта в Сталинградский и выезде нас в Сталинград. Поехали опять. Ночевали в казацком хуторе Витютин. Вечером сегодня прибыли в Сталинград.
Около города много техники, танков, на запад и юг непрерывно идут составы с танками, орудиями, зенитками. Приятно!
15 июля.
Все попытки, предпринятые для связи с редакцией — безрезультатны. Телефон не работает, телеграф забит по пробку. Ночь на сегодня просидели с Липавским в обкоме, дожидаясь ВЧ. В к час ночи к Чаянову (1-му секретарю обкома) приехал Хрущев. Мрачный. Сидел до 4 утра.
Я пару часов говорил со вторым секретарем Прохватиловым и двумя другими секретарями. Рассказал о положении. Для них — новость. Сталинград до вчерашнего дня полностью спокоен. Сегодня и город и секретари нервозны. Повсюду пошли директивы: в случае чего — уничтожать, вывозить. Последними уходят райкомы. Это хорошо.
Сталинград пока не бомбят. Но очень сильно бьют по узлам, в частности, Поворино. В итоге только сегодня получили «Правду» за 7 июля — раньше получали на 3-ий день.
В 5 ч. утра связался по ВЧ с редакцией. Поспелов был очень рад: «Мы вас потеряли, послали Потапова и Болкунова из Саратова искать». Говорил потом с Лазаревым. Предложили прилететь, чтобы рассказать обо всем.
В 8:40 утра я и Устинов вылетели. Летели вдвоем на целом Дугласе. Шли бреющим. Я спал всю дорогу — Устинов разбудил над Москвой. Пришли в 12:20.
Вечером докладывал обо всем Поспелову, Лазареву. Все меня чуть не похоронили.
Обрисовал обстановку: немцы рванули танками от Коротояка до Вешенской, пехота отстала — в эту прореху ринулись наши части. На левый берег немцы нигде не переправились, но создана очень серьезная угроза нашим армиям, еще остающимся там (на правом берегу) и всему южному фронту.