— Через несколько дней опять пойду к нему. Прошлый раз мне показали кукиш, сейчас может тоже покажут, а может…
Днем Громов мне сказал, что «АНТ-3Г» будто вылетел. Я позвонил в Кельн — выбыли, в Берлин — выбыли. Наконец застал в Кенигсберге. Говорил с Арнольдовым, Алексеевым,[27] Чекаловым.[28] Ребята были очень рады. Довольны, что связался.
— Приходи, обязательно, на аэродром.
25 декабря
Наконец прилетели. Корзинщиков[29] рассказал между прочим, что в Кельне ночью часовые на всех лопастях машины нарисовали свастику. Комоленков плюнул на тряпку и стер.
Утром беседовал с Полиной Осипенко.[30]
26 декабря
Был на награждении жен командиров часами. Дело было в ЦДКА, за столами — жены и фрукты, за центральным столом — Ворошилов…[зачеркнуты 5 фамилий] и др.
Ворошилов их приветствовал, затем маршалы обошли столы и раздали женщинам 450 золотых часов. После начались речи жен. Одна их них сказала (жена командира северной военной флотилии), что они сделают светлой вечную темноту полярной ночи. Ворошилов засмеялся:
— Ну какая там темнота. Мне довелось жить на севере. Там где я жил всегда северное сияние светило.
Жена казачьего командира рассказывала, что они научились отлично рубать.
Закрывая речи нарком сказал:
— В искусстве владения клинком я м.б. с вами еще поспорю, ну а вот в ораторском искусстве никак… (и продолжал речь… — см. Правду от 27.12.1936)
Кончилось заседание. Группа женщин столпилась вокруг наркома. Вдруг одна жена раскидала подруг и бросилась на шею Ворошилова. Могуче обхватила и целует. Он вырывается — она крепко держит его и кладет голову то на правое, то на левое плечо. Кругом смех, одобрение. Коля Кулешов поставил стул и не торопясь успел снять пять кадров, пока нарком сумел освободиться.
Фира Аранштам[31] рассказала забавный штрих. На награждении группа московских делегаток попросила Стасову, идущую в президиум, передать наркому, что жены его очень любят. Ворошилов ответил: «Я очень тронут. Но если они молодые, то это безнадежно, если старые — то это очень лестно, но я первый сторонник и друг безопасности».
27 декабря
Днем беседовал с Члитовским.[32] Оказывается он своим электромагнитным концентратором (см. Правду от 29.12) лечит опухоли и гонореи. Он забавно рассказывает, как Серго вызвал гл. инженера ЧУМП[33] Точинского и показывая сему кусок листового чугуна спросил:
— Что это?
— Чугун, — подсказал Члитовский.
— Нет, не чугун, — отвечал Точинский.
— Чугун, — повторил Члитовский.
— Нет, не чугун!
Вечером сидел с Левкой у Байдукова. Тот рассказывал о посещении Сталина в Сочи летом этого года. Валерий напился и заставил всех. Сталин со Ждановым играли на биллиарде против Байдукова и Корейкиса.[34] Первые две партии (в американку) выиграли первые и все время «подначивали». Затем три партии выиграл Байдук. Положил он кий и говорит партнерам: «Вам еще учиться у нас надо». Сталин засмеялся.
— Играет он очень своеобразно: не целится. Держит кий на весу, затем опускает его на левую руку и в тот же миг бьет. Получается впечатление, что играет одной рукой.
[Между прочим рассказывал об игре Сталина на биллиарде недавно Ровинский. Сталин как-то играл в Абхазии с Лакобой. Лакоба хитрый мужик и решил сдипломатничать — раз не положил верного шара, второй…
Сталин опустил кий на стол, посмотрел на него внимательно и спросил:
— Ты будешь играть, или не будешь играть?
Лакоба начал спешно класть.]
Ребята просились через Северный полюс. Сталин:
— Подождите. Не терпится. Там не изучено, неизвестно.
28 декабря
Вечером был на X-летии Пролетарской дивизии. В числе других юбиляра приветствовала делегация московских рабочих от имени которых выступал инженер Зис Зотов.
Буденный подозвал меня и попросил:
— Ты обязательно напиши, что отец Зотова был у меня в Первой Конной начальником полевого штаба, а вот его сын сейчас выступает как инженер. Всего у него, заметь себе, три сына: старший — начальник цеха, средний приват-доцент, а младший — инженер. А сам Зотов — сейчас у меня помощником инструктора кавалерии РККА.
Обязательно покажи, что советская власть с людьми делает.
— 29 декабря. Сегодня появилась моя первая вещь за подписью Л.Береговой. «Печь: прокат и штамповка чугуна»
1937 год
1 января
Встречали Новый Год у Прокофьева. Было человек 20. Напились изрядно. Закончили в 8 утра.
Перед отходом:
— Георгий, так я в этом году.
— Обязательно!
Был Мехлис.
9 января
Был Шевелев Рассказывал истории вопроса с подшипником:
В начале прошлого года у Хозяина собралось несколько человек: О.Ю.,[35] К.Е.,[36] В.М.,[37] Сигизмунд[38] и Мих. Мих.[39] Речь шла о проекте Сигизмунда. Он говорил, что времени мало, нужно нажимать.
— А вы как, — спросил Хозяин М.М.[40]
Тот ответил, что сейчас поздно, телега старая.
— Ах ты сукин сын. Когда лежал в больнице — набивался, а сейчас на попятную, — рассмеялся К.Е.
Хозяин сказал, что место неизученное. О.Ю. предложил изучить, сделать рекогносцировку, готовиться. Там согласились на эти предварительные меры. Так и записали.
13 января
Вчера в «Зи»[41] появилась заметка строк на 80 о постройке четырех самолетов для северной экспедиции. Днем мне позвонил Яша Моисеев и просил не забыть, что именно он будет тренировать народ.
— Я тебе позвоню когда — приедешь, сам полетаешь.
Сегодня в «Изв.»[42] напечатан «научно-фантастический рассказ» Слепнева «десант на полюс». Вечером позвонил Водопьянов и сказал, что у него готов полемизирующий рассказ. Я приехал за ним. Прочел. Рассказ — мура. Потолковали о деле. Сильно возмущается: «Слепнев — сбоку припеку».
14 января
Я предложил дать не рассказ, а деловую статью. Сам и написал. Миша остался весьма доволен. Говорили о деле. Скоро тренировка. Старт — 15 марта.
— Одна подломается[43] почти наверняка, — говорит он.
28 января
Много воды утекло. Пару дней назад был в Томской.[44] Народ там живет грядущими рекордами. Речь только о них. Дня за два до этого встретив Кокки я ему рассказал, что за ним записан рекорд высоты на «РВ».[45] Он усмехнулся.
— Никому я ничего не обещал. А планировать можно что угодно. Чем на «РВ», так я лучше пойду на своей старушке. А вообще, Лазарь, я пока ни на чем еще не остановился. Делать так делать. Вот к весне может что наклюнется.
А за несколько дней до этого он попросил меня узнать у Дейга,[46] уехавшего в Париж на пленум ФАИ — правила скоростного полета на 1000 км и высотного прыжка.
Был недавно у Байдукова. На столе снимок: Сталин с дочерью Светланой и сыном Яшей. Такой домашний простенький снимок.
— Мы на него насели: отдайте на память. Он не хочет: дети в Москве, мне без них ведь скучно. Мы наперли — давайте! Пришлось дать.
В Щелкове встретили Водопьянова, Бабушкина — в летных комбинезонах. Тренируются.
— Как?
— Хорошо, — отвечает Водопьянов.
А потом спросили Адама. Тот усмехнулся.
— Сначала говорили — на третьем полете вылетим. А сегодня девятый, а инструктор все еще не пускает. Сложная машина.
Папанин — с неиссякаемой энергией. По утрам с 7 ч. занимается астрономией, с 11 час. до 1 часу — работает и изучает моторы. Потом нормальная деятельность. И лишь помечтал вчера:
— Хорошо бы шашлычку и кахетинского.
29 января
Был у Улитовского[47] в «Науканале». Он рассказывал о работах своего института, раскрывал духозахватывающие перспективы.
— Или сделаем, или наши установки взорвут нам черепа. В лучшем случае будем сумасшедшими.
3 февраля
Сидел у Байдукова. Занятно говорили о «легендарном перелете». Байдук, между прочим, рассказал о эпизоде, случившимся за о. Виктория.
— Сашка кричит — поворачивай! А я — куда к е.м.
— Могли бы смело лететь еще тысячу, да я поглядел на Валерия, Сашку. Уставшие, ноги не держат, глаза красные….
— Вот нет Сигизмунда. Предложили бы ему на нашей машине двумя парными экипажами лететь. Я думаю все бы согласились.
— А сделали бы?
— Об чем разговор!
6 февраля
Вчера провожал Лиона Фейхтвангера. Забавно. Сначала подвезли багажную тележку, полную разномастных чемоданов с иностранными наклейками и без них, кожаных — заграничных и советских. Потом пришли 2 почитательницы. Наконец появился и писатель. Вышел в группе. Среди них — Накоряков,[48] Бехер,[49] Барто,[50] Марин и другие. Фейхтвангер — очень маленького роста, щуплый, в пенсне. Типичное еврейское лицо.
Переводчик передал нашу просьбу о беседе.
— Нет, нет, — я прежде всего должен посмотреть свои вещи.