Happy Mondays сменились Fun Lovin' Criminals,[25] а те сдались Гэри Ньюмену,[26] который наконец уступил эфир местным новостям. Скаут при этом сказала «Фу», после чего принялась крутить ручку приемника.
— У меня еще один вопрос, — сказал я.
— Выкладывай.
— Откуда ты знаешь все эти подробности обо мне?
— Женская интуиция.
— Так это благодаря интуиции ты знаешь, что я курил сигареты с ментолом?
— А, ты про это?
Скаут оставила приемник и выдохнула из себя струю воздуха — это больше походило не на выдох, а на сдувание пыли с фаянсовой чашки.
Я ждал.
— Тебе вот что следует запомнить: прошлое опускается на дно, как динозавр в яму со смолой. В Комитете по исследованию внепространственного мира хранятся записи о каждом, с кем они имели дело, а также о множестве тех, с кем они не соприкасались. Случись тебе хотя бы раз выбросить пустую пачку из-под сигарет во время одной из своих подпольных авантюр, она окажется где-нибудь в их архивах. Возможно, в стеклянном ящичке с идентификационным номером.
При этих ее словах в темных уголках моего сознания высветилась было заброшенная фабрика, но она была слишком далека, чтобы я мог отследить ход мысли. Сдаваясь, я сказал:
— Я думал, что официально в Комитете ты не состояла? Если у них есть на меня, — произносить это слово в отношении самого себя казалось немного глупым, — досье, почему они его тебе показывали?
Скаут улыбнулась.
— А я официального разрешения не спрашивала.
— Так и знал, что ты это скажешь.
— Разумеется. Не такой уж ты тупица, как кажешься.
Я повернулся к ней и поднял бровь.
— Ну-ну, — сказала она.
Мы тихонько въехали в проулок рядом с мусоросборниками позади «Макдоналдса», как раз на выезде из того, что, по словам Скаут, было Динсгейтом. Было по-прежнему темно, по-прежнему слишком рано. Сам город страдал тихой бессонницей смога, багровых небес, луж, мусора, паров белого и желтого натрия. Это было время и место для ночных котов, случайных грузовиков, случайных такси и случайных всплесков дождя.
— Вот здесь и припаркуемся, — сказала Скаут, когда я выключил двигатель.
— Здесь?
— Здесь будет в самый раз.
— Надолго?
— Это зависит от того, сколько пройдет времени между нашим прибытием и тем моментом, когда тебе захочется вернуться. Я бы сказала, — она подумала, — по меньшей мере, на четыре дня.
— Но я не могу оставить здесь джип со всем его содержимым на целых четыре дня. Найду платную стоянку. А обратно придем пешком.
— Нет, джип нам надо оставить именно здесь. Если мы не оставим его здесь, то все может пойти наперекосяк. Существует протокол. Все должно делаться в определенном порядке.
— В каком таком порядке?
— Тебе не надо это понимать, просто делай, как я говорю.
— Мы договаривались…
Скаут раздраженно вздохнула.
— Ладно, можешь не продолжать. — Она секунду подумала. — Знаешь секрет «китайской шкатулки»?
— Ну.
— Вот и хорошо. В общем, это что-то вроде того. Если хочешь, чтобы она открылась, надо нажимать в определенных местах и в определенном порядке.
— И что же такое мы пытаемся открыть?
Скаут посмотрела на меня.
— Мир, — сказала она.
Города во сне жужжат и грохочут, они выдыхают пар и дым и наполняют дрожью свои переулки. Я захлопнул дверцу джипа и поплотнее закутался в куртку. Скаут тоже дрожала, обнимая себя за плечи, растирая ладонями руки, укрытые в рукавах ее обширной армейской куртки, и притопывая ногами по гудрону.
— Ну хорошо, — сказала она, — лучше всего будет захватить с собой все полезные вещицы, одежду на несколько дней и то, что ты и впрямь не можешь оставить в машине. Но пускаться в путь надо по возможности налегке — нам предстоит много пройти пешком.
Иэн наблюдал, как я опустошаю рюкзак, а потом укладываю в него одежду, спальный мешок, кассету и тетради, касающиеся «Фрагмента о лампе», фонарик, диктофоны и несколько упаковок с батарейками. Когда я управился с застежками и лямками, Скаут взяла в одну руку пластиковый пакет с едой, которую мы купили на круглосуточной станции техобслуживания, а в другую, обойдя машину, — контейнер с Иэном.
— Если дорога будет долгой, — сказал я, — он будет казаться все тяжелее.
— Он уже тяжелый. Ничего, справимся.
Темная масса Иэна шевельнулась в его ящике, напоминая нам, что он вообще-то находится там, пока мы о нем говорим, после чего кот решил притвориться спящим.
— Я все еще не знаю, куда мы идем.
— Да уймись же, скоро сам все увидишь. — Скаут сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, пытаясь унять дрожь. — Похоже на «Рассвет мертвецов»,[27] правда? — Потом с улыбкой обернулась ко мне. — Ты мне доверяешь?
— Да, — признался я, вскидывая рюкзак на плечи. — Просто не вполне понимаю почему.
Нагруженные, мы прошли вниз по проулку и пересекли улицу, движения на которой не было, если не считать сильного пронизывающего ветра и катящейся банки из-под кока-колы, которая показалась мне самой шумной вещью на свете. Скаут подвела меня к задней двери большого книжного магазина.
— «Уотерстон»?
— Верно, — сказала она, опуская на землю сумку с едой и кота и роясь у себя в карманах.
Она вытащила маленькую металлическую штучку и, быстро ее осмотрев, сунула в дверной замок.
— Стой — мы что, взламываем «Уотерстон»?
Она обернулась:
— Ты мне мешаешь.
— А как насчет сигнализации? Как насчет… Ты что, и вправду взламываешь эту дверь? О господи…
— Ты можешь хоть минутку помолчать? Пожалуйста.
Спустя несколько мгновений, в течение которых я затравленно озирался, обхватив себя руками и горя желанием оказаться в каком-нибудь любом другом месте, Скаут вытянула из замка свое металлическое приспособление. Она толкнула дверь, и та распахнулась внутрь, в черноту.
— Ну вот, — сказала она. — Ни тебе сигнализации, ни засовов. Помнишь, что я говорила о китайских шкатулках?
— Так что, парковка джипа за мусорными баками позади «Макдоналдса» означает, что, когда ты вскрываешь замок «Уотерстона», сигнализация не сработает?
Она подняла сумку с едой и ящик с котом.
— Пойдем.
— Скаут, это…
— Но мы уже на пороге, не так ли? Пойдем.
Я последовал за ней внутрь и защелкнул за собой дверь.
Несколько секунд все вокруг было черно, потом появился клин света, который превратился в высокий прямоугольник, когда впереди открылась другая дверь. Через нее я увидел полки с книгами, первый этаж книжного магазина в режиме ночного времени, неподвижный и безмолвный в этом желтовато-оранжевом свете, возвещающем: «Мы закрыты». Силуэт Скаут, маячивший передо мной, превратился в настоящую Скаут, когда она шагнула в дверной проем и вошла в помещение торгового зала. Я последовал за ней.
Нагруженные сумками и клетью с рыжим котом, мы — двое неуместных здесь туристов — стояли посреди большого закрытого книжного магазина.
— Нереальное чувство, правда? — прошептала Скаут.
— Это…
Я не мог подобрать верных слов, чтобы описать то, что испытывал, но теперь, когда мы оказались внутри, слова Скаут о «китайской шкатулке» казались куда более правдоподобными. Это пространство, полностью закрытое, полуосвещенное и безмолвное перед рассветом, не предназначалось для посетителей. Любой человек не мог просто взять и толкнуть дверь и осторожно войти в подобное помещение.
— В этом есть что-то религиозное, — сказал я наконец.
Скаут кивнула:
— Все здания делаются отчасти священными, когда остаются в одиночестве, чтобы немного поразмыслить. Может быть, это как-то связано с тишиной.
— Что же мы теперь будем здесь делать?
— Найдем все «X».
— Книги, начинающиеся с «X»?
— Романы. Романы авторов, чьи фамилии начинаются с «X». По-моему, они вон там.
Мы шли между полками и безмолвными стойками, пока не добрались до шкафа, где на полках стояли романы, большинство из которых принадлежали писателям с фамилиями на букву «X».
— Только эти четыре нижних ряда, — сказала Скаут. — Нам надо вытащить оттуда все книги и уложить их в сторонке, вот здесь.
Это мы проделали быстро, вынимая их по восемь или двенадцать штук зараз, плотно прижимаясь ладонями к обложкам, когда их поднимали, и целыми и невредимыми штабелируя книги перед шкафом с авторами на «Ф», стоявшим слева от нас. Когда с этим было покончено, Скаут взялась за одну из опустевших полок, подняла ее и вынула из шкафа, аккуратно положив ее рядом с книгами. Таким же образом она вытащила еще две пустые полки, после чего опустилась на колени, чтобы осмотреть заднюю стенку шкафа. Достав из своей обширной армейской куртки маленькую отвертку, она быстро выкрутила один, два, три, четыре маленьких серебристых винта.
— Положи их рядом с книгами, — сказала она.
Когда я вернулся, Скаут, воспользовавшись своей отверткой как рычагом, подцепила и вытащила нижнюю часть тонкой фанерной задней стенки, тоже передав ее мне. Там, где прежде была эта панель, теперь зияла четырехугольная черная дыра размером три на четыре фута.
— Вот куда мы идем, — сказала Скаут, поднимаясь на нош и отряхиваясь.
— Это внепространство?
— Ну да, оно самое.
Сняв рюкзак, я опустился на четвереньки, чтобы заглянуть в эту дыру. Все, что я увидел, было двумя или тремя дюймами растрескавшегося бетонного пола, а дальше следовала полная чернота. Из-за теплого и сухого, обдуваемого кондиционерами с подогревом воздуха магазина я в своей плотной куртке уже начинал потеть, но воздух, исходивший из черной дыры, был прохладным и простым, без прикрас повествуя о милях пустынных мест.
Я потянулся было взять фонарик из бокового кармана рюкзака, но вдруг заметил, что становлюсь заторможенным, рассеянным. Повернулся обратно и сел, уставившись в черноту.