И ты думаешь, ей выдали?
Наш бухгалтер объяснил, что им еще не положены полушубки, валенки потому, что им по трассе осталось продвинуться вперед еще… на 2 км, вот тогда они будут в нашем районе, Северо-Байкальском, а это район, приравненный к Крайнему Северу, вот тогда прилетай и получишь на всю бригаду…
А дорога нужна! Дорога ох как нужна!
Мы смотрели на обветренное, обожженное сибирским безжалостным ветром Инкино лицо, идем провожать ее на вертолетную площадку. Когда она уже садилась в вертолет, мы хотели сказать ей и девчонкам ее что-то хорошее, доброе, чтобы держались, но слова, как
20 Дневники и письма комсомольцев назло, застряли в горле, а Инка с улыбкой крикнула нам охрипшим голосом:
— Ничто нас в жизни не сможет вышибить из седла!
Загудел мотор, а от винтов вертолета вокруг площадки появился вдруг целый ураганный ветер со снегом, и под мою распашонку (так я называю свое коричневое пальто, помнишь, Лид, я его шила типа какой-то распашонки и щеголяла в нем, сейчас проклинаю и моду и себя, хорошо, хоть догадалась с капюшоном его сшить) забралась огромная порция студеного ветра. Ух, что будет! Но ничего, я повторяю про себя: «Ничто нас в жизни не сможет вышибить из седла!» Теперь точно знаю, что дорога будет, обязательно будет! Вот такие новости. Лидок.
Не забывай.
И все-таки, Лидка, к концу ноября у нас в поселке появились первые оранжевые машины с грузом. Тайга как бы нехотя пропускала сквозь себя машины, нарочно устраивая преграды: то гололед, то наледи на перевале, то полотно дороги, усыпанное песком, как будто куда-то провалилось… Но не знала тайга, с какими упрямыми людьми приходится ей иметь дело.
Загрузив несколько машин стройматериалами, мы выехали из Улан-Удэ и проехали расстояние в 1000 км — ровно трое суток.
Водитель автомашины, в которой я ехала, был очень веселый, добродушный человек, коренной сибиряк. Он, как никто другой, знал крутой характер тайги, много рассказывал о ней. С таким шофером меня почему-то уже не пугали ни наледи, ни гололед на перевале, ни медведи. До этой дороги я как-то несерьезно относилась к профессии шофера — сидит себе, и крутит баранку, и песенки напевает.
Только проехав много раз по этой дороге, убедилась, какой это труд — труд шофера.
Я не знаю, дают ли им такие звания, как заслуженный водитель или почетный водитель? А надо бы.
Почти на всем протяжении дороги сосны слегка подталкивают своих нежных и красивых сестер — белые березы (а их здесь очень мало) к самой обочине, словно очень хотят, чтобы люди видели их красоту. А они, как босоногие девчонки, жмутся к соснам и приветливо, смущенно улыбаются нам. По Дороге жизни остановились на ночлег у девчонок из бригады Инны Гусевой. С тех пор, как я их не видела, мне показалось, что они (хоть и не подходит это слово к девчонкам) возмужали. Было уже за полночь, а мы их застали за выпуском еженедельной бригадной газеты с дружескими шаржами, с подбадривающими стихами самой Инны. Гостей в тайге они буквально забрасывали вопросами, начиная с расспросов о друзьях, кончая о всем новом в мире поэзии и в мире вообще.
Угощали горячим чаем, укладывали в самый теплый угол, а сами все еще читали, пели вполголоса под гитару свою отрядную.
Если считаешь, что сделали мало,
Ты нас, Россия, на БАМе проверь!
Вот такие, Лидочек, некоторые будни БАМа. Пиши, как и чем дышит КамАЗ.
Твоя К.
Приехала, Лид, а у меня уже место в новом общежитии. В крохотной комнатушке стоят три кровати, кухонный столик и… буржуйка. Мы с ней и здесь не расстались. И кто ее назвал «буржуйкой»? Придумать бы ей другое, ласковое, благородное имя. Ведь она нас и кормит, и поит, и согревает. Наше щитовое общежитие по обогреваемости лишь на самую малость отличалось от палатки, пока топишь нашу печурку, вроде бы тепло, а только погаснет, ужасный холод.
Но зато скоро у нас в поселке будет столовая и магазин. Комитет комсомола мыслит провести новогодний бал в новой столовой. У нас появился ансамбль — это ударник, ионика и три гитары. Ребята готовят к Новому году музыкальную программу. А ансамбль они назвали «Сокровище». Сокровище, говорят они, — это не мы, не инструменты даже, а музыка, которую мы будем дарить друзьям. Готовит свою программу и агитбригада.
Несмотря на трудности, у всех какое-то приподнятое настроение.
…Нет теперь у нас главного бухгалтера, он Новый год будет встречать где-то в ОБХСС, а в новом, 1976 году ребятам выдадут зарплату, выдадут и спецодежду, и полушубки.
Видишь, Лид, как много изменений! Я очень рада за ребят. Те ушли, а ребята выдержали и остались, это, Лидочек, самое ценное во всей этой истории.
Я тоже жду Нового года! Мой самый любимый праздник. Такое чувство, как будто Новый год обязательно принесет счастье, как будто именно в этом наступающем Новом году свершится самое главное, важное в моей жизни. И я хожу в ожидании этого праздника какая-то чуть притихшая, чуть торжественная. Даже снежинки, наверное, чувствуют это: они спускаются на землю нежно, как маленькие принцессы. И узоры на их наряде такие красивые! А как же? Они ведь надели к Новому году самое свое красивое платье. Я ловлю эти снежинки, они какое-то мгновение смотрят на меня и тают в моих ладонях. Чудо! А оно всегда мгновенно, и я не в силах удержать его — оно растаяло.
С Новым годом тебя, Лидок, счастья тебе полного, круглого, вон как тот малиновый шар у горизонта.
К.
Все небо заволокло тучами, гольцы нахлобучили шапки из облаков по самые брови, и даже я сняла с себя наконец «гуинпленовую» маску. Давно отпраздновали Новый год, начались новые трудовые будни.
Ребята сразу после Нового года пошли с предложением к новому начальнику дать секретарю комитета комсомола свободную должность, потому что — много ребят живут на трассе, участки разбросаны, но…
А знаешь, Лид, какие тут отличные ребята. Нет, еще не перевелись Павки Корчагины, и от этого сердце переполняется радостью, гордостью за мое поколение. Ты знаешь, я всегда завидовала тем, кто воевал, тем, кто строил Комсомольск-на-Амуре. Я преклоняюсь перед ними, но буду преклоняться и перед теми, кто вынесет на плечах БАМ. Они стоят этого. Я вот даже не знаю, о ком тебе рассказать, почти каждый — незаурядная личность.
Каждый разный, и каждый лучший, каждый по-своему прекрасный человек. Вот хотя бы Валя Котикова. Знаешь, какая она маленькая, хрупкая, тонкая. Работает геодезистом. Она у нас единственный геодезист. На месте забитого ею колышка вырастают дома. Но это в поселке. Она самой первой проходит по тайге, размечая трассу. Летом в невыносимый зной, когда даже местному жителю трудно отбиться от мошки и комаров, и зимой, проваливаясь в глубокий снег, проходит много километров по трассе с инструментом за спиной. И кажется, как будто никогда не устает, когда она проходит по трассе, за ней не поспевают идти даже здоровые парни.
А Татьяна Рачкова — это наша звезда. Когда она поет своим низким бархатным голосом под гитару, то кажется (и не кажется, а мы точно знаем), что лучше ее никто-никто не поет. Спортсменка, вечно чем-то увлечена и самый лучший, незаменимый старший инженер ПТО. А девчонки и парни в бригадах! Заработки у них совсем маленькие, с двойным коэффициентом они получают столько, сколько дома получали без коэффициентов и в прекрасных условиях. Многие, кто приезжает, недоумевают и спрашивают: а что их тогда сюда погнало?
Вот глупые. Разве только в деньгах счастье? Счастье — это когда много друзей. Счастье — это когда ты знаешь, что ты делаешь большое, благородное дело, когда ты знаешь, чего ты стоишь. Ведь смысл твоей жизни измеряется не суммой накопленных денег и благ, а суммой сделанных прекрасных дел, суммой оставленных добрых следов на земле.
И многие не уедут отсюда еще очень долго, потому что прав Маяковский:
Землю, где воздух, как
сладкий морс,
Бросишь и мчишь, колеся,
Но землю, с которою
вместе мерз,
Вовек позабыть нельзя!
Конечно, как тяжело, никто и не спорит. Здесь ведь, как на войне, проверяется человек, негде ему спрятаться, и маску долго невозможно носить, вот и убегают некоторые и ищут слова себе в оправдание. Таких здесь презирают и никогда о них не говорят.
Ну вот, Лид, хотела рассказать тебе о чем-то очень личном, но опять куда-то свернула. Видно, потому, что БАМ стал неотъемлемой моей частью.
Пиши. Целую. К.
Лидок, вспомни Петрарку:
Вы на пути к любви!
— Ступайте вспять! —
А вы, что ей безумно предались?
— Сбивайте пламя!
Чтоб не разгорелось —
Из тысяч одному дано спастись!
Хотя он сам не повернул вспять, и я не собираюсь, тем более что я счастливая, родилась в «рубашке»! Говорят, в приметы верить — это пережиток прошлого. Какая чепуха! Во-первых, приметы складывались столетиями из наблюдений, а не просто так. А во-вторых, почему не верить в добрую примету, ведь правда?
Ну ты уже поняла, о чем я говорю, да? Только если я тебе сообщаю об этом сегодня, это не говорит о том, что я вчера влюбилась.
В отличие от Петрарки я не влюбилась с первого взгляда. И не влюбилась, а полюбила, не сразу — постепенно, но на всю жизнь.
Но почему моего любимого, хорошего Петрарку Лаура не полюбила, а меня, противную, вредную, Толька любит. Несправедливо, да? Но я счастлива.
Кто он? Тот самый комиссар ленинградского эшелона.
Кто он? Знаешь, Лид, если бы на Земле было больше таких людей, как он, то было бы меньше Зла и Войны, а было бы больше на Земле Добра и Справедливости.
Вот так. Приезжай летом на свадьбу.
Целую. К.
Сейчас мы на другой трассе, на самой важной — Северо-Муйской, Северо-Муйский тоннель — это ключ ко всему БАМу. Так что я, Лида, горжусь, что попала на самый тяжелый и ответственный участок всей Байкало-Амурской магистрали. Наши комсомольско-молодежные бригады рубят просеку под основную магистраль, строят притрассовые автодороги.