— Но…
— Может, нам стоит позвонить им… как вы говорите, Кэндеси? — предлагает Джордж. — Просто на всякий случай.
— Я гарантирую, что у моей маленькой Шэрил никогда раньше не было неприятностей, — говорит Кони, сжимая руку Джорджа и подмигивая Марону.
Мне кажется, мы таки достали Марона, и он решает позвонить Кэндеси.
— Посмотрю, что я смогу сделать, — бормочет он и снимает телефонную трубку. — Хорошо, — говорит он по телефону. — Да. Без проблем.
Он кладет трубку и свирепо смотрит на нас.
— Общественные работы, — пыхтит Доррит.
— Тебе еще повезло, что ты так легко отделалась, — говорит отец.
Джордж, отец, Доррит и я собрались у нас дома, чтобы обсудить произошедшее. Марон согласился отпустить Доррит и Шэрил с условием, что они предстанут в среду перед судьей, который, скорее всего, предпишет им выполнение общественных работ.
— Надеюсь, тебе нравится собирать мусор, — шутливо говорит Джордж, пальцем тыча Доррит в ребра. Она смеется. Отец велел Доррит идти в кровать, но она отказалась, и теперь они с Джорджем сидят на диване и дурачатся.
— Тебя когда-нибудь арестовывали? — спрашивает Доррит Джорджа.
— Доррит!
— Что? — говорит она, решительно уставившись на меня.
— На самом деле, да. Но мое преступление было намного хуже твоего. Я перепрыгнул через турникет в метро и вмазался прямо в копа.
Доррит уставилась на Джорджа глазами, полными обожания:
— А что было потом?
— Он позвонил моему отцу. И будь отец проклят, он заплатил штраф, а за это я был вынужден каждый день проводить в его офисе, разбирая дела в алфавитном порядке и заполняя выписки с банковского счета.
— Правда? — Глаза Доррит расширились от страха.
— Мораль истории такова, что всегда нужно платить за проезд.
— Ты слышала это, Доррит? — говорит отец. Он стоит, его плечи опущены, он выглядит изможденным. — Я иду спать. И ты тоже, Доррит.
— Но…
— Немедленно, — тихо говорит он.
Доррит еще раз смотрит на Джорджа долгим взглядом и убегает наверх.
— Спокойной ночи, дети, — говорит отец.
Я рассеянно расправляю юбку.
— Извини за все это. За отца, за Доррит…
— Все в порядке, — говорит Джордж и берет меня за руку. — Я понимаю. Ни одна семья не идеальна, в том числе и моя.
— Да? — Я пытаюсь вытащить свою ладонь из его, но не могу. Вместо этого я решаю сменить тему разговора: — Похоже, ты понравился Доррит.
— Я хорошо лажу с детьми, — говорит он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня. — Так было всегда.
— Джордж. — Я отворачиваюсь. — Я действительно очень устала…
Он вздыхает:
— Я все понял: время ехать домой. Но я ведь увижу тебе еще раз?
— Конечно.
Он поднимает меня на ноги и обнимает за талию. Я прячу лицо у него на груди, пытаясь избежать того, что непременно последует дальше.
— Кэрри?
Он гладит мои волосы. Мне приятно, но я не могу позволить ему большего.
— Я так устала, — жалуюсь я.
— О’кей. — Он отступает, приподнимает мою голову и легко касается моих губ своими. — Я позвоню завтра.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯКак далеко ты зайдешь?
— Почему так долго? — спрашивает Себастьян.
— Нужно поправить макияж, — говорю я.
Он отводит своей рукой мою и пытается меня поцеловать.
— Тебе не нужна косметика.
— Стой, — шиплю я. — Только не дома.
— У тебя не возникает проблем, когда мы целуемся у меня дома.
— У тебя нет двух младших сестер, одна из которых…
— Я знаю, была арестована за то, что украла жвачку, — говорит он с пренебрежением. — Что занимает одно из последних мест в хрониках криминальных происшествий, наряду с бросанием петард в почтовые ящики.
— И с этого начинается преступная жизнь, — говорю я, медленно закрывая дверь в ванную перед его носом.
Он стучится.
— Да-да?
— Поспеши.
— Спешу, — говорю я. — Спешу и суечусь.
И то, и другое неправда. Я тяну время и жду звонка от Джорджа. С ареста Доррит прошло две недели, и сначала все было прекрасно: Джордж позвонил мне на следующий день, как и обещал, а потом и на следующий за следующим, а затем я спросила его, был ли он серьезен, когда говорил, что хочет прочесть один из моих рассказов, и он сказал «да». Поэтому я отправила ему свой рассказ и в течение последних пяти дней ничего от него не слышала. До вчерашнего дня, когда он через Доррит оставил сообщение, что позвонит мне сегодня между шестью и семью вечера. Черт бы его побрал. Если бы он позвонил в шесть, Себастьян бы еще не крутился тут. Уже почти семь. Себастьян будет в ярости, если я начну разговаривать по телефону, как раз когда мы соберемся выходить.
Я раскручиваю тушь, наклоняюсь к зеркалу и мажу щеточкой ресницы. Это уже второй слой, и мои ресницы начинают изгибаться и слипаться. Я уже собираюсь нанести еще один слой, как звонит телефон.
— Телефон! — кричит Мисси.
— Телефон! — вопит Доррит.
— Телефон! — ору я, выскакивая из ванной с такой же скоростью, как спасатель на пляже.
— Э? — говорит Себастьян, высовывая голову из моей спальни.
— Это может быть инспектор, приставленный к Доррит.
— К Доррит приставили инспектора? За то, что она украла жвачку? — спрашивает Себастьян, но у меня нет времени, чтобы что-то ему объяснять.
Я хватаю телефонную трубку в комнате отца прямо перед тем, как к ней добирается Доррит:
— Алло?
— Кэрри? Это Джордж.
— О, привет! — говорю я с замиранием дыхания и закрываю дверь.
Что ты думаешь о моем рассказе? Мне нужно это знать. Сейчас.
— Как дела? — спрашивает Джордж. — Как Доррит?
— Она в порядке.
Ты читал его? Ты его ненавидишь? Если ты его ненавидишь, то я убью себя.
— Она выполняет общественную работу?
— Да, Джордж. — Мучения убивают меня.
— Что ей предписали делать?
Какая разница?
— Собирать мусор на обочине дороги.
— А, старая добрая мусорная рутина. Всегда срабатывает.
— Джордж, — я стесняюсь. — Ты прочел мой рассказ?
— Да, Кэрри.
— И?
Долгая тишина, в течение которой я обдумываю, как лучше порезать бритвой вены на запястьях.
— Ты определенно писатель.
Я? Писатель? Я представляю, как бегаю по комнате, прыгаю и кричу: «Я писатель, я писатель!»
— И у тебя есть талант.
— Ах. — В экстазе я падаю на кровать.
— Но…
Я сажусь назад, со злостью сжимая трубку.
— У тебя действительно неплохо получилось. Это история о девушке, которая живет на стоянке автоприцепов в Кей-Уэсте во Флориде и работает в «Дайри Куин»… Ты когда-нибудь была в Кей-Уэсте?
— Вообще-то да. Несколько раз, — гордо говорю я.
— Ты жила в прицепе? Работала в «Дайри Куин»?
— Нет. Но почему я не могу притвориться, что да.
— У тебя очень богатое воображение, — говорит Джордж. — Но я знаю кое-что об этих летних школах. Они ищут что-то, в чем чувствовались бы личный опыт и аутентичность.
— Не понимаю, — говорю я.
— Ты знаешь, сколько им присылают историй о детях, которые умирают? И все это звучит неправдоподобно. Ты должна писать о том, что ты знаешь.
— Но я ничего не знаю!
— Уверен, что знаешь. И если тебе ничего не приходит в голову, просто подумай и найди.
Моя радость рассеялась, как утренний туман.
— Кэрри? — Себастьян стучит в дверь.
— Я могу перезвонить тебе завтра? — быстро спрашиваю я, прикрывая рукой микрофон. — Я должна идти на вечеринку для команды по плаванию.
— Я позвоню тебе. И мы вместе придумаем план твоего рассказа, хорошо?
— Конечно. — Я кладу трубку и хватаюсь за голову от безысходности. Моя карьера писателя окончена. Закончилась, не успев начаться.
— Кэрри, — с другой стороны двери раздается громкий и недовольный голос Себастьяна.
— Готова, — говорю я и открываю дверь.
— Кто это был?
— Кое-кто из Брауна.
— Ты собираешься туда поступать?
— Я думаю, что да. — Я чувствую, как будто меня душит толстая зеленая слизь. — А что ты думаешь насчет колледжа?
Странно, что я не спрашивала его об этом раньше.
— Я собираюсь один год отдохнуть, — говорит он. — Прошлой ночью я посмотрел на количество заданий, которые мне нужно сделать и отправить вместе с заявкой в Дьюк, и понял, что не хочу делать этого. Я не хочу быть частью этой системы. Это, вероятно, шокирует тебя?
— Нет. Это твоя жизнь.
— Ну да, а что ты думаешь по поводу того, чтобы встречаться с бездельником?
— Ты не бездельник. Ты умный, очень умный.
— Я самый обычный человек, — говорит он. И в следующую секунду меняет тему: — Нам нужно идти на эту вечеринку?
— Да, — настаиваю я. — Лали проводит ее каждый год. Если нас там не будет, она сильно обидится.
— Ты босс, — говорит он. Я иду за ним из дома, тоже желая, чтобы мы не пошли на эту вечеринку.
«Пиши о том, что ты знаешь» — это лучшее, что Джордж мог мне посоветовать? Клише? Черт его побери. Черт побери все на свете. Почему все так сложно?
— Если бы это было так просто, то все бы поступали в хорошие университеты, — говорит Питер, выступая перед маленькой группой детей, которые толпятся около дивана. Питер только что узнал, что его досрочно приняли в Гарвард. — Биоинженерия — это надежда будущего, — продолжает он, когда я хожу вокруг в поисках Мэгги. Я нахожу ее сидящей в углу вместе с Мышью. Мышь выглядит так, словно ее здесь держат в заложниках.
— Честно, Мэгги, — говорит она. — Питеру так повезло. Мы же всегда радуемся, когда кто-нибудь из Каслбери поступает в Гарвард.
— Это не имеет к нам никакого отношения, — считает Мэгги.
— Не могу поверить, что Питера приняли в Гарвард, — говорит Лали, останавливаясь по пути на кухню. — Разве это не прекрасно?
— Нет, — отрезает Мэгги.
Все очень рады за Питера — все, похоже, кроме Мэгги. Я могу понять охватившее ее отчаяние. Мэгги — одна из миллиона подростков, которые не имеют представления, что дальше делать со своей жизнью, как Себастьян или как Лали. А когда близкий тебе человек точно знает, что его ждет в будущем, то ты начинаешь еще сильнее переживать из-за своей нерешительности.