Да чтоб тебя!
– Я на тебя не злюсь.
Ну ладно, это вранье, я на нее злился, хотя и не знаю почему. Не она виновата в том, что она здесь, что мы здесь, она ничего такого не сделала, просто родилась человеком, причем даже не ныла по любому поводу. А как только другой человек выстрелил в меня, прыгнула ему на спину и попыталась задушить.
Амена бросила свои попытки с маской и сосредоточила все внимание на мне:
– А выглядишь рассерженным.
– Просто у меня иногда бывает такое лицо.
Вот чем полезен непрозрачный щиток шлема.
Амена негодующе фыркнула.
– Да, когда ты злишься. – Она помедлила, и я не мог понять выражение ее лица. Но больше уже не раздраженное. – Когда они говорили о тебе, мне следовало быть настойчивее. Прямо как на занятиях по истории и политическому самосознанию. Вряд ли учителя выдумывают, просто… Ну, они используют такие примеры.
Они говорили обо мне так, как всегда разговаривают об автостражах люди, причем еще в довольно мягких выражениях по сравнению с тем, что я слышал от других. Если злиться каждый раз, когда это происходит… Даже не знаю, это как-то… утомительно. И говорить-то об этом утомительно.
– Я на это не злюсь.
– Если ты не злишься, тогда в чем проблема?
Вот теперь я уже рассвирепел:
– В каком порядке перечислить? По мере поступления или по степени риска?
– Я о твоей проблеме! – выпалила Амена, теряя терпение.
И снова этот вопрос. Но полагаю, она не собиралась обсуждать экзистенциальные сложности, вызванные моим существованием.
– Меня ударил по голове неопознанный дрон, а потом подстрелили, ты же сама видела!
– Я не об этом! Почему ты такой грустный и расстроенный?
Теперь даже я увидел, что Амена не просто злится, а еще и в ужасе.
– Ты чего-то недоговариваешь, и это меня пугает! Я не герой, как моя вторая мама, и не гений, как все остальные родственники, а просто обычный человек, и у меня есть только ты!
Этого я не ожидал. Ну очень далеко от того, что, по моему мнению, она хотела сказать на самом деле, но она была так расстроена, что я невольно сказал правду:
– Мой друг погиб.
Амена была поражена и непонимающе уставилась на меня.
– Какой друг? Кто-то из экипажа?
Теперь я уже не мог остановиться:
– Нет, этот корабль. Бот-пилот. Он был моим другом, и его убили. Так я думаю. Если бы он был жив, то не допустил бы всего этого.
Хм, звучало не очень-то разумно.
На лице Амены отразилась сложная гамма чувств. Она шагнула ко мне. Потом попятилась. Остановилась и всплеснула руками.
– Слушай, думаю, тебе лучше присесть, – мягко сказала она.
Теперь она разговаривала со мной как с бьющейся в истерике женщиной. А что еще хуже, я и вел себя как истеричка.
– Нет у меня времени рассиживаться. – Когда я принадлежал Компании, мне не позволялось сидеть. А теперь люди постоянно просят меня сесть. – Мне нужно написать кучу программного кода, чтобы взломать вражескую командную систему.
Амена потянулась ко мне, но отдернула руку, когда я отпрянул.
– Думаю, сейчас ты слишком расстроен.
Это было… совершенно не так. До чего же люди глупы! Конечно, у меня был эмоциональный срыв из-за уничтожения ГИКа, но я полностью пришел в себя, несмотря на падение производительности. Я в полном порядке. И собираюсь убить оставшиеся Цели самым болезненным способом, какой только могу представить. Мне нужно было проверить данные Разведчика № 1, чтобы понять, как мы проходим через кротовую нору и как долго это займет. И тут мне пришло в голову, что у корабля может и не быть конечной точки маршрута, если убийца ГИКа знает, что я уничтожил три Цели, и решил в отместку навечно запереть нас в червоточине.
– Вовсе нет, – сказал я. – Это ты расстроена.
Знаю, знаю, но тогда ответ показался мне релевантным.
Как человек разумный, Амена проигнорировала мои слова.
– А не лучше ли писать код сидя? – довольно убедительно заметила она.
Но мне все равно хотелось поспорить. Или просто не хотелось садиться.
Однако я сел на пол и осторожно поднял чувствительность болевых сенсоров. О да, еще как болит.
Амена опустилась передо мной на колени и запрокинула голову, чтобы посмотреть мне в лицо. Это не помогло.
– Я знаю, что ты не ешь, но если я могу что-нибудь для тебя раздобыть, из аптечки, например, или одеяло…
Я закрыл лицо руками.
– Не нужно.
Ну да, я был расстроен. Чисто теоретически. И перезагрузка не поможет, потому что сейчас в ней не было необходимости. А что тогда поможет?
Захватить контроль над вражеской командной системой и очень, очень сильно ее покалечить – вот что поможет.
Дрон показал, что Амена медленно расхаживает туда-сюда, понурив плечи. И тут на столе заворочалась и засопела Элетра. Амена подбежала к ней.
– Все хорошо, мы тебя вылечим.
Элетра заморгала и уставилась на нее.
– Что случилось? – выдавила она. – Рас цел?
Амена склонилась над столом. Под таким углом она выглядела старше, в уголках губ пролегли складки.
– Мне жаль, но он умер, – очень тихо сказала она. – У вас были странные импланты в спине, причинявшие боль, а Раса имплант убил. Твой мы вытащили, хотя он и тебя почти убил. Ты знаешь, что он в тебе был?
Элетра выглядела ошарашенной.
– Что?! Нет, это… Не понимаю…
Я проверил варианты проникновения, но анализ не принес результатов. Это раздражало. Если система не будет со мной общаться, я не сумею в нее влезть. А вражеская командная система явно работала как единая система. На станциях и планетах, как правило, используют несколько систем, которые взаимодействуют друг с другом. Для безопасности (относительной безопасности). Обычно я обхожу систему защиты, и тогда легко наладить диалог с другими системами либо запутать их, заставив считать, что я – их часть.
Есть способы проникнуть и в хорошо защищенные системы, даже в системы с нечитаемым кодом или с незнакомой архитектурой. Времени у меня было немного, и потому я воспользовался самым надежным методом: нашел тупого человека, который предоставит мне доступ.
Имплант Раса перестал работать – вероятно, при убийстве Раса спалил собственный источник энергии. Имплант Элетры по-прежнему лежал в контейнере аптечки, где та хранила все необычные предметы, извлеченные из людей. Теперь имплант был покрыт стерилизующей слизью, но все равно функционировал. Я запустил блокирующие сигнал помехи.
Разведчик № 2 показал, что Цель № 4 в вестибюле командной палубы отложил аппарат с плоским экраном на скамейку. Теперь Цели что-то обсуждали, позабыв про люк в командный отсек. Выглядели они взволнованными и злыми. Наверное, наконец-то сообразили, что нас нет в командном отсеке. Я обрадовался, что не успел их убить, потому что теперь они могут пригодиться.
Я понятия не имел, где находятся вражеские дроны, но логика и модуль оценки угроз подсказывали, что они собрались у задраенных люков нашего отсека. Это может стать проблемой.
Я проверил, как дела у Разведчика № 1, просматривавшего изображения на парящих экранах. Там было полно сменяющих друг друга рисунков и цифр, которые с тем же успехом могли оказаться абстрактным искусством. Информация с экранов интерпретировалась сетью ГИКа, а без него была просто бесполезным скопищем данных. Ну почему все так сложно? Я могу выжить почти без атмосферы, но никому не пришла в голову элементарная мысль наделить Киллербота модулем для управления транспортными средствами. Так, погодите-ка, на этом дисплее показывается схема корпуса ГИКа, а вокруг него движутся какие-то волны. Вероятно, это обрело бы смысл, если бы я знал, что происходит в червоточинах. Еще там был таймер, только неясно, какое время он отсчитывает. М-да, ничего полезного.
Полезной могла бы оказаться серия «Расцвета и гибели лунного заповедника». Или «Первооткрывателей». В общем, любого сериала. Разве что кроме «Медцентра Аргала». Но сериалы меня успокоят, а я не хотел расставаться со злостью.
Я не мог просто сидеть и ждать, наверняка можно что-то сделать. Я встал.
– Ой, ты встал, – сказала Амена, сидящая на краю медплатформы рядом с полусонной Элетрой и держа ее за руку. Амена с подозрением покосилась на меня. – Уже? Я думала, ты немного отдохнешь.
– Ты что-нибудь в этом понимаешь?
Я отправил ей изображения с экранов на мостике ГИКа.
Амена быстро заморгала.
– Это данные по навигации и уровню энергии, такие поступают пилотам. – Она внимательно посмотрела на мое лицо и раздраженно всплеснула руками. – Если ты и так это знал, зачем спрашивать?
Ясно, придется объяснить.
– Я получил это от дрона, запертого в командном отсеке. Ты знаешь, как это расшифровать?
Амена опять уставилась в пространство, но медленно покачала головой и едва слышно забормотала что-то себе под нос. Потом посмотрела на Элетру, которая снова потеряла сознание, и аккуратно убрала свою ладонь с ее руки.
– Судя по ее словам, она вряд ли была на мостике. – Потом Амена подняла брови. – Ты не в курсе, на инженерной палубе есть допстанция?
Это еще что?
– Допстанция?
– Дополнительный наблюдательный пост для группы инженеров. С нее невозможно перехватить управление, если только главный пилот его не передаст. По крайней мере, нельзя было перехватить на тех допстанциях, которые я видела. Но можно получить изображения всех корабельных систем. На всех наших кораблях такие были, но я не знаю, насколько это распространенная практика. Возможно, у нас они были, потому что наши корабли устаревшие, – признала она.
Вряд ли такое понадобится на корабле под управлением бота, но проверить не помешает.
Мой уровень производительности повысился до восьмидесяти девяти процентов. Не супер, но жить можно. Мне по-прежнему не удавалось найти причину такого падения. Раньше даже многочисленные попадания из реактивной установки не вызывали такого устойчивого снижения. Я вытащил из кармана излучатель Раса и сел на скамейку.
– Вот, возьми это на всякий случай. Против вражеских дронов он бесполезен, но на Целях сработает. – Ненавижу отдавать людям оружие, но я не могу оставить ее с голыми руками. – А я в инженерный отсек.