Ну да, как мы общались бы с мальчишками, если бы им нравились.
Беру свои слова назад. Совсем забыла, что у Тины есть парень, который пригласил ее на танцы. Дэйв Фарух Эль-Абар.
Блин, да что ж со мной-то не так? Ну я-то почему никому не нравлюсь?
Короче, Тина рассказывала мне про чадру, как вдруг на наш стол ставит поднос Лана Уайнбергер. Я не шучу. Лана Уайнбергер.
Конечно, я сразу подумала, что она сейчас выложит мне счет из химчистки за перепачканный мороженым свитер или начнет поливать наши салаты острым соусом табаско, но вместо этого она так невозмутимо говорит:
– Вы ведь не против, если мы к вам присоединимся?
И тут рядом со мной опускается поднос, на который навалено два двойных чизбургера, большая картошка фри, два молочно-шоколадных коктейля, миска тушеного чили, пакет чипсов «Доритос», салат с растительным маслом и уксусом, пакет пирожных с кремом, яблоко и большая кока-кола.
Я подняла голову, чтобы узнать, кто способен переварить такое количество насыщенных жиров за один прием, и увидела Джоша Рихтера, отодвигающего соседний стул.
Серьезно. Джоша Рихтера.
Он сказал мне: «Привет», сел и начал есть. Мы с Тиной уставились друг на друга, а затем обе посмотрели на наших телохранителей. Но те увлеченно обсуждали, действительно ли пули с резиновыми наконечниками делают протестующим больно и не лучше ли поливать их водой из шлангов.
Мы с Тиной снова посмотрели на Лану и Джоша.
Красивые и знаменитые люди вроде Ланы и Джоша никогда не ходят одни. За ними всегда таскается свита. У Ланы это несколько девчонок-чирлидерш вроде нее самой, такие же хорошенькие, с длинными волосами, фигуркой – все как положено.
Джоша сопровождают его дружки из школьной команды, здоровенные и симпатичные, так же, как и он, пожирающие в огромных количествах пищу животного происхождения.
Дружки Джоша поставили свои подносы рядом с ним. Подружки Ланы опустили свои подносы с ее стороны. Наш заброшенный стол, за которым сидели лишь две странные девочки со своими телохранителями, осчастливили присутствием самые красивые люди в школе Альберта Эйнштейна – а может, и во всем Манхэттене.
Я посмотрела на Лилли – у нее глаза вылезли из орбит, как бывает, когда ей кажется, что это подходящий сюжет для ее шоу.
– Ну, – прощебетала Лана, жуя салат (без всякого соуса, а рядом – стакан с простой водой), – что собираешься делать в эти выходные, Миа? Пойдешь на танцы в честь Дня культурного многообразия?
Она впервые назвала меня «Миа», а не «Амелия».
– Э-э… – был мой гениальный ответ. – Я пока не решила…
– А то у Джоша родители уезжают, и мы решили потусить у него в субботу вечером после танцев, ну и все такое. Приходи тоже.
– А… – промямлила я. – Даже не зна…
– Обязательно приходи, – сказала Лана, протыкая вилкой помидорку-черри. – Правда, Джош?
Джош запихивал в рот тушеный чили, поддевая его чипсами вместо ложки.
– Угу, – ответил он с набитым ртом. – Обязательно.
– Будет супер, – продолжала Лана. – У Джоша дома так круто. У них шесть спален. Это на Парк-авеню. А в главной спальне даже есть джакузи. Правда, Джош?
– Ага, – согласился Джош, – там есть…
Джоша перебил Пирс – качок из его команды ростом шесть футов два дюйма[18]:
– Эй, Рихтер, а помнишь, что было в прошлый раз после танцев? Когда Бонэм-Аллен отключилась в джакузи твоей мамы? Вот это была жесть.
Лана захихикала:
– Она выдула целую бутылку ирландского ликера «Бейлиз», помнишь, Джош? Выпила почти все одна, свинья такая. А потом ее рвало без остановки.
– Рвало не по-детски, – подтвердил Пирс.
– Пришлось промывать ей желудок, – пояснила Лана для нас с Тиной. – Врачи сказали: если бы мы не вызвали скорую, она бы умерла.
Мы все посмотрели на Джоша.
– Это было совсем не круто, – сдержанно заметил он.
Лана тут же перестала хихикать.
– Ни капли, – подхватила она, сразу став очень серьезной, поскольку Джош сказал, что было не круто.
– Ого, – осторожно вставила я, поскольку представления не имела, что сказать.
– Ну так что, – сказала Лана, обкусывая обрывок капустного листа и запивая его водой, – ты идешь или нет?
– Извините, – ответила я, – но я не смогу.
Подруги Ланы, все это время болтавшие между собой, замолчали и воззрились на меня. Друзья Джоша продолжали есть.
– Не сможешь? – Лана сделала потрясенное лицо.
– Нет, – сказала я. – Не смогу.
– В смысле не сможешь?
Я подумала, что бы такое соврать. Может, сказать: «Лана, я не смогу пойти, потому что обедаю с премьер-министром Исландии»? Или сказать, что мне надо окрестить круизный лайнер? Я могла придумать кучу причин, но чуть ли не впервые за всю свою дурацкую жизнь сказала правду.
– Я не смогу пойти, потому что мама не пустит меня на такую тусовку.
Ой, мамочки. Зачем я это сказала? Надо было соврать. Ну конечно, соврать. Ну кто мог вот так признаться? Только полнейший урод. Да хуже, чем урод. Тупица. Идиотка. Имбецил.
Не знаю, какой черт меня дернул сказать правду. Это была даже не настоящая правда. В смысле это была правда, но отказалась я не поэтому. Конечно, мама ни за что не отпустила бы меня домой к мальчику, у которого уехали родители. Даже с телохранителем не пустила бы. Но главной причиной было то, что я просто не знала, как себя вести на такой тусовке. Ну то есть я о них слышала. Множество комнат, в которых люди занимаются всяким… Ну там, целуются взасос. И не только. Может быть, обнимаются выше пояса… и даже ниже пояса. Не могу сказать точно, поскольку никто из моих знакомых не бывал на тусовках вроде этой. Мои знакомые не настолько круты.
Да еще там все пьют. Но я не пью, и целоваться мне не с кем. И что мне там делать?
Лана уставилась на меня, посмотрела на своих друзей и расхохоталась. Громко так. Во весь голос.
Ну, в общем, я ее понимаю.
– Господи, – еле проговорила Лана, отхохотавшись, – ты, наверное, шутишь.
Мне сразу стало ясно, что у Ланы появилась новая тема для издевок надо мной. За себя я не слишком расстроилась, но мне было жалко Тину Хаким Баба, к которой столько времени никто не вязался. И вдруг из-за меня она угодила в зону внимания чуть ли не самой крутой девочки в школе.
– Господи, – сказала Лана. – Да ты надо мной смеешься?
– Э… нет, – ответила я.
– Совершенно не обязательно выкладывать ей правду, – своим обычным противным тоном сказала Лана.
Я не поняла, о ком она.
– Твоей маме. Никто не говорит маме правду. Скажешь ей, что осталась ночевать у подруги, блин.
А-а. Она хотела сказать, что мне надо соврать. Своей маме. Конечно, она ведь никогда не встречалась с моей мамой. Она не знает, что моей маме никто не врет. Просто не получится. Никак.
– Послушайте, – сказала я, – мне очень приятно, что меня пригласили, и все такое, но я правда не смогу прийти. Тем более что я не пью…
Гм. Я снова прокололась по-крупному.
Лана вылупилась на меня так, будто я сказала, что никогда не смотрела фильм «Добейся успеха» или типа того.
– Ты не пьешь? – переспросила она.
Я молча смотрела на нее. Вообще-то я пью – когда живу в Мираньяке. Мы всегда пьем вино за ужином, во Франции так принято. Но там пьешь не для того, чтобы напиться, а чтобы оттенить вкус еды. Чтобы лучше прочувствовать вкус фуа-гра, например. Я, правда, по-любому фуа-гра не ем, но могу точно сказать, что запивать козий сыр вином приятнее, чем газировкой «Доктор Пеппер».
И совершенно точно я не стала бы пить целую бутылку, даже на спор. Даже ради Джоша Рихтера. Так что я лишь передернула плечами и сказала:
– Нет, не пью. Я берегу свой организм и не травлю его токсинами.
Лана презрительно фыркнула. Но Джош Рихтер, сидящий напротив нее и рядом со мной, проглотил наконец-то кусок бургера и сказал:
– Уважаю.
У Ланы отвалилась челюсть. Честно говоря, и у меня тоже. Джош Рихтер с уважением отнесся к моим словам? Шутит он, что ли?
Но Джош смотрел на меня совершенно серьезно. Не просто серьезно. Именно так он посмотрел на меня тогда в «Бигелоу», словно насквозь просветил мою душу своими пронзительно-голубыми глазами… Словно он не раз уже заглядывал в мою душу.
Но, похоже, Лана не заметила, что ее парень заглянул мне в душу. Она сказала:
– Блин, Джош, ты сам пьешь больше, чем все ученики этой школы, вместе взятые.
Джош повернул голову, уставил на Лану свой завораживающий взгляд и сказал без тени улыбки:
– Что ж, возможно, мне стоит бросить пить.
– О да! – расхохоталась Лана. – Конечно-конечно!
Но Джош не засмеялся в ответ, просто продолжал смотреть на нее. У меня мурашки по коже побежали. Какое счастье, что Джош смотрел на Лану, а не на меня. Под таким взглядом не пошутишь.
Я поспешно вскочила и схватила свой поднос. Увидев это, Тина сделала то же самое.
– Ну, пока, – сказала я.
И мы быстренько вымелись из-за стола.
Пока мы тащили подносы в мойку, Тина спросила:
– Что это было?
Я ответила, что представления не имею. Но могу сказать точно: в тот момент я была очень рада, что я не Лана Уайнбергер.
Еще четверг, на уроке французского
После обеда я пошла доставать из шкафчика учебник и тетради по французскому языку, и там был Джош. Он стоял, подпирая спиной собственный шкафчик, и глазел по сторонам. При виде меня он сразу выпрямился и сказал:
– Привет.
И широко улыбнулся, показав целый ряд абсолютно ровных белоснежных зубов. Пришлось отвести взгляд, чтобы не ослепнуть от этой сверкающей белизны.
– Привет, – ответила я.
Мне было ужасно неловко, потому что я только что видела, как Джош ссорился с Ланой. Я решила, что он ждет ее, сейчас они помирятся и начнут целоваться взасос, поэтому заторопилась – поскорее открыть шкафчик, забрать то, что мне нужно, и смыться, чтобы не смотреть на них.
Но Джош вдруг завел со