мной разговор:
– Я полностью согласен с тем, что ты сейчас сказала в столовой. Ну насчет того, что надо беречь свой организм, и все такое. По-моему, это реально круто.
Я почувствовала, что краснею. Лицо вспыхнуло огнем. Только бы не уронить ничего, пока я перекладываю книги в шкафчике. И как плохо, что волосы теперь такие короткие – не завесишься, не спрячешь красные щеки.
– Угу. – В высшей степени интеллектуальный ответ.
– Ну так ты идешь с кем-нибудь на танцы или нет? – спросил Джош.
Учебник по алгебре выпал из моих рук и ударился об пол.
– Э-э, – промычала я вместо ответа, опускаясь на четвереньки и принимаясь подбирать рассыпавшиеся листочки с проверочными работами, которые были заложены в учебник.
Обтянутые серой фланелью колени, которые только что торчали на уровне моего носа, внезапно согнулись, и тут же лицо Джоша снова оказалось прямо напротив моего.
– Держи, – сказал он, протягивая мой любимый карандаш с пушистым помпоном из перьев на конце.
– Спасибо, – ответила я, а потом сделала глупость: заглянула в его невыносимо голубые глаза. – Нет, – ответила ему полуобморочным голосом. Именно так действовал на меня его взгляд: мне казалось, что я падаю в обморок. – Я ни с кем не иду на танцы.
И тут прозвенел звонок.
– Увидимся, – сказал Джош и ушел.
А я до сих пор в шоке.
Со мной разговаривал Джош Рихтер. Он со мной разговаривал. Дважды.
Первый раз за весь месяц мне пофиг, что я не секу в алгебре. Мне пофиг, что мама встречается с одним из моих учителей. Мне пофиг, что я наследница трона Дженовии. Мне пофиг даже то, что мы не разговариваем с лучшей подругой.
Кажется, я нравлюсь Джошу Рихтеру.
Алгебра:??? Не помню!!!
Английский:??? Спросить Шамику.
Ист. мир. цив.:??? Спросить у Лилли. Ой, чуть не забыла – я не могу спросить у Лилли. Она со мной не разговаривает.
О.О.: не задано
Французский:???
Биология:???
Блин, у меня совершенно снесло крышу только оттого, что я, может быть, нравлюсь мальчику. Меня тошнит от самой себя.
Четверг, вечером
– Конечно, ты нравишься мальчику, – говорит бабушка. – А что ему может не понравиться? Благодаря работе Паоло и нашим с тобой занятиям ты стала очень даже ничего.
Блин, спасибо тебе, бабуля. Как будто парень не может влюбиться в меня, потому что я – это я, а не потому, что я внезапно стала принцессой со стрижкой за двести баксов.
Иногда я ее просто ненавижу.
Реально. Я знаю, что ненавидеть людей неправильно, но иногда я просто ненавижу свою бабушку. По крайней мере, сильно не люблю. Мало того что она самодовольная и тщеславная, так она еще и делает людям гадости.
Вот сегодня, например.
Бабушка решила, что сегодняшнее занятие мы проведем в каком-нибудь ресторане вне отеля, чтобы я поучилась общаться с прессой. Но когда мы вышли на улицу, оказалось, что репортеры не клубятся перед входом, болтался только какой-то парень из «Тайгер Бит» или типа того. Наверное, все остальные журналисты ушли домой ужинать. (И вообще репортеры не любят нападать, когда ты к этому готов. Они появляются там и тогда, когда ты их меньше всего ожидаешь. Насколько я поняла, они получают от этого особое удовольствие.)
Ну я-то обрадовалась. Зачем они нужны, эти репортеры с их криками, вопросами и фотовспышками прямо в лицо, после которых – поверьте мне на слово – перед глазами плавают огромные фиолетовые пятна.
Я уже садилась в машину, которую подогнал Ханс, когда бабушка вдруг сказала: «Подожди минуту» – и ушла в отель. Я думала, может, она забыла захватить корону или еще чего, но через пару минут она вернулась в том же виде, в каком уходила.
Зато когда мы подъехали к ресторану – это был «Четыре сезона», – там уже толпились журналисты! Я решила, что они ждут, когда выйдет какая-нибудь знаменитость, ну там Шакил О’Нил или Мадонна, но они все принялись фотографировать меня с воплями: «Принцесса Амелия, как ощущает себя человек, который вырос в неполной семье, а потом вдруг обнаружил, что мамин бывший – обладатель трехсот миллионов долларов?» и «Принцесса, какие кроссовки вы носите?»
Я так разозлилась, что совершенно позабыла про свою нелюбовь к конфликтам. Повернулась к бабушке и спросила:
– Откуда они узнали, что мы сюда едем?
Бабушка рылась в сумочке в поисках сигарет.
– Куда я дела зажигалку? – пробормотала она.
– Это ты их вызвала, да? – Я была в таком бешенстве, что все плыло перед глазами. – Ты им позвонила и сказала, что мы едем сюда.
– Не болтай ерунды, – сказала бабушка. – У меня не хватило бы времени всех их обзвонить.
– А тебе и не нужно было. Достаточно позвонить кому-то одному, и припрутся все. Бабушка, зачем?
Бабушка зажгла сигарету. Ненавижу, когда она курит в машине.
– Для члена королевской семьи чрезвычайно важно уметь общаться с прессой, Амелия, – проговорила она между затяжками. – Почему ты так болезненно это воспринимаешь?
– Так, значит, это ты рассказала Кэрол Фернандес. – Я произнесла это абсолютно спокойно.
– Конечно, я, – ответила бабушка, пожав плечами с таким видом, словно хотела сказать: «Ну да, и что в этом такого?»
– Баб! – крикнула я. – Как ты могла?
Она оторопела, потом сказала:
– Не зови меня «Баб».
– О чем ты вообще говоришь! – продолжала вопить я. – Папа думает, что это мистер Джанини все разболтал! Они с мамой поругались из-за этого! Мама сразу поняла, что это была ты, но он ей не поверил!
Бабушка выдохнула дым через ноздри.
– Филипп, – заметила она, – всегда был невообразимо наивен.
– Хорошо, – сказала я, – тогда я ему расскажу. Скажу всю правду.
Бабушка махнула рукой, типа: да ради бога.
– Нет, правда, – сказала я. – Я все расскажу папе. Он страшно рассердится на тебя.
– Не рассердится. Тебе необходимо практиковаться, милая. Статья в «Пост» – только начало. Вот когда ты появишься на обложке «Вог»…
– Бабушка! – заорала я. – Я не хочу появляться на обложке «Вог»! Неужели ты не понимаешь? Я хочу просто закончить девятый класс!
– Хорошо, детка, хорошо. Только не кричи, – произнесла бабушка с легкой тревогой.
Не знаю, насколько до нее дошло, но после ужина я заметила, что репортеры исчезли. Так что, может, что-то дошло.
А когда я вернулась домой, там опять был мистер Джанини. Пришлось звонить папе из своей комнаты.
– Папа, – сказала я, – это не мистер Джанини, а бабушка разболтала все Кэрол Фернандес.
– Знаю, – ответил он несчастным голосом.
– Знаешь? – растерялась я. – Ты знал и ничего не сказал?
– Миа, у нас с твоей бабушкой очень сложные отношения.
Это значит, что он ее боится. И, наверное, я не могу винить его за это, учитывая, что бабушка запирала его в подземной темнице и всякое такое.
– Ну ты же все равно можешь извиниться перед мамой за то, что говорил про мистера Джанини, – сказала я.
– Знаю, – ответил папа все таким же несчастным голосом.
– Ну? Так ты извинишься?
А он такой:
– Миа… – И в голосе уже раздражение.
Тут я решила, что на сегодня добрых дел достаточно, и бросила трубку.
А потом я просто сидела в отключке, пока мистер Джанини помогал мне делать домашнюю работу. Я и Майкла не могла слушать сегодня на О.О., потому что все время думала о том, как Джош Рихтер со мной заговорил.
Мне кажется, я понимаю, почему мистер Джанини нравится маме. С ним просто хорошо, вот, например, телик смотреть. Он не загребает себе пульт, как некоторые прошлые мамины дружки. И спорт его вообще не интересует.
Примерно за полчаса до того, как я пошла спать, перезвонил папа и попросил позвать маму. Она ушла с телефоном в другую комнату, а когда вернулась обратно, вид у нее был такой довольный, типа «я-же-говорила».
Как же хочется рассказать Лилли про Джоша Рихтера!
Пятница, 17 октября, на английском
ГОСПОДИ БОЖЕ!
ДЖОШ И ЛАНА РАССТАЛИСЬ!
Я не шучу ни разу. Об этом уже вся школа знает. Джош бросил ее вчера вечером после тренировки. Они ужинали вместе в «ХардРок кафе», и Джош попросил у Ланы обратно свое кольцо выпускника! Лана была унижена прямо под острогрудым лифчиком, который Готье придумал для Мадонны.
Я такого врагу не пожелала бы.
И сегодня утром Лана не топталась, как обычно, возле шкафчика Джоша. А когда я увидела ее на алгебре, глаза у нее были красные и припухшие, а волосы были, по-моему, нечесаные и, уж конечно, немытые. И чулки сидели не в обтяжку, а пузырились на коленках. Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу Лану в таком состоянии! Пока не начался урок, она все висела на телефоне, упрашивая «Бергдорф» забрать у нее обратно платье, купленное специально для танцев в День культурного многообразия, хотя она уже отрезала ценник. А потом она весь урок занималась тем, что замалевывала толстым черным маркером надпись «Миссис Джош Рихтер» на обложках всех своих учебников.
Это было ужасно. Я больше ни о чем думать не могла – с трудом перемножала целые числа.
Я ХОЧУ
1. Носить лифчик размера 36DD.
2. Сечь в математике.
3. Быть членом знаменитой на весь мир рок-группы.
4. Снова дружить с Лилли Московиц.
5. Быть новой подружкой Джоша Рихтера.
Все еще пятница
Вы ни за что не поверите, что сейчас было. Я убирала в шкафчик учебник по алгебре, а Джош рядом доставал тетрадь по тригонометрии, и вдруг он говорит, как всегда, небрежно так:
– Слушай, Миа, так с кем ты завтра на танцы идешь?
Понятное дело, я чуть в обморок не грохнулась просто от того, что он со мной заговорил. А когда до меня дошло, что он вроде как собирается пригласить меня на танцы, у меня прям к горлу все подступило. Ну прям затошнило, но только от радости. Я так думаю.
Все-таки мне удалось выдавить из себя:
– А… э… ни с кем.
И он такой:
– Ну тогда, может, вместе пойдем?