Чуйков. Сложите оружие, потом будем говорить о дальнейшем.
Кребс. Нет, это невозможно. Мы просим перемирия в Берлине.
Чуйков. У вас есть коды, шифры и так далее?
Кребс. Они у Гиммлера (?). Если вы разрешите паузу - мы придем к соглашению.
Чуйков. Только на основе капитуляции, после которой Дениц сможет прийти к нам, как это сделали вы.
Кребс. Надо Деница вызвать сюда. Пропустите его.
Соколовский. Капитулируйте - и мы пропустим его немедленно.
Кребс. Я не полномочен это решить.
Чуйков. Немедленно капитулируйте. Тогда мы организуем поездку Деница сюда.
Кребс. Сначала связь с Деницем, потом капитуляция, Я не могу без Деница капитулировать. (Подумав.) Но я все же мог бы спросить об этом Геббельса, если вы отправите к нему полковника.
Соколовский. Итак, мы пришли к следующему: немецкий полковник идет к доктору Геббельсу узнать, согласен ли он на немедленную капитуляцию?
Кребс (прерывая). Будет ли перемирие, или до перемирия Геббельс должен согласиться на капитуляцию?
Соколовский. Мы не разрешаем запрашивать Геббельса о перемирии.
Кребс (снова упирается). Без Деница ни я, ни Геббельс не можем допустить капитуляцию.
Чуйков. Тогда вы не создадите правительство.
Кребс. Нет, надо создать правительство. Потом решать вопрос о капитуляции.
Чуйков (звонит маршалу Жукову). Докладываю о ситуации. Кребс настаивает на своем. Так. Значит, ждать? Без Деница он не хочет, а Дениц якобы ничего не знает о событиях. Кребс просит ему обо всем сообщить. Тогда будто бы последует решение. Послать полковника или другое лицо к Геббельсу, а потом, может быть, послать человека к Деницу? Машиной в Мекленбург и обратно 200 километров. Послать за нам нашего офицера, - Дениц может ждать его на линии фронта?
(Слышны артиллерийские выстрелы... Пауза. Нас - четырнадцать человек, из них трое - немцы.)
Чуйков (по-прежнему у аппарата). Удобнее ехать полковнику. Есть!
(Кребс что-то быстро пишет в тетрадку.)
Кребс/ Можно ли мне поговорить с полковником?
Чуйков. Пожалуйста.
(Кребс и полковник фон Дуфвинг вышли. Скоро вернулись.)
Чуйков (берет трубку). Приказываю связать наш батальон на переднем крае с немецким батальоном и дать Геббельсу с нами связь.
Кребс. Правительство Германии должно быть авторитетным,
Чуйков. А вы считаете, что при полном поражении Германия еще сохранился авторитет Гитлера?
Кpебс. Вы видите наши страдания. Может быть, авторитет фюрера несколько меньше, но он еще велик. Его мероприятия никогда не смогут измениться, Новые люди, нов(ые) правительства будут основываться на авторитете Гитлера.
(Какой-то фанатик! Он говорит серьезно. На мундире - генеральские красные петлицы с золотом, узкие погоны, ленточка зимы 1941 года, "риттеркрёйц"{220}, ордена, железный крест... Лысая голова.)
Кребс (продолжает). Может быть, база будет шире, демократичней. Я это допускаю. Но мы хотим сохранять себя. И если Англия и Франция будут нам диктовать формулы капиталистического строя - нам будет плохо. (Эк, куда загнул!)
Чуйков. Мы не хотим уничтожать немецкий народ, - но фашизма не допустим. Мы не собираемся убивать членов национал-социалистской партии, но распустить эту организацию надо. Новое германское правительство должно быть создано на новой базе.
Кребс. Я думаю, уверен, что есть только один вождь, который не хочет уничтожения Германии. Это - Сталин. Он говорил, что Советский Союз невозможно уничтожить, и так же нельзя уничтожить Германию. Это нам ясно, но мы боимся англо-американских планов уничтожения Германии. Если они будут свободны в отношении нас - это ужасно.
Чуйков. А Гиммлер?
Кpебс. Разрешите говорить прямо? Гиммлер думает, что германские войска еще могут быть силой против Востока. Он доложил об этом вашим союзникам. Нам это ясно, совершенно ясно.
Чуйков. Тогда, господин генерал, мне окончательно непонятно ваше упорство. Драка в Берлине - это лишняя трата крови.
Кребс. Клаузевиц говорит, что позорная капитуляция худшее, а смерть в бою - лучшее. Гитлер покончил с собой, чтобы сохранить уважение немецкого народа.
(Трагикомическая логика!
Мы расспрашиваем генерала о подробностях самоубийства Гитлера.)
Кpeбс. Было несколько свидетелей: Геббельс, Борман и я. Труп, по завещанию, был облит бензином и сожжен. Фюрер попрощался с нами, предупредил нас. Мы отговаривали его, но он настаивал на своем. Мы советовали ему прорваться на запад.
(Дискуссия о национал-социализме, о германском милитаризме и т. д. Немецкий генерал упорен.)
10 часов 15 минут.
Огромная усталость.
Звонок. Советское правительство дает окончательный ответ: капитуляция общая или капитуляция Берлина. В случае отказа - в 10 часов 15 минут мы начинаем новую артиллерийскую обработку города.
Генерал-лейтенант Духанов. Команду я дам.
Кpeбс. Я не имею полномочий. Надо воевать дальше, и кончится это все страшно. Капитуляция Берлина - тоже невозможна: Геббельс не может дать согласия без Деница.
(Звонок... Сообщают, что посланный генералом полковник попал под обстрел и не может перейти фронт.)
Кpeбс. Это большое несчастье. Могу ли я говорить с переводчиком? Я же просил сделать паузу.
Чуйков. Мы не стреляем, - немцы стреляют.
Соколовский. Мы не пойдем на перемирие и на сепаратные переговоры. Почему Геббельс сам не может принять решение?
Кребс (снова и снова). Если мы объявим полную капитуляцию Берлина, то все поймут, что фюрер погиб. А мы хотим сначала создать правительство и сделать все организованно.
Соколовский. Пусть Геббельс объявит...
Кребс (перебивая). Но Дениц беспартийный. Легче решать ему. Пусть он и капитулирует, чтоб не нести напрасных жертв.
Соколовский. Капитулируйте и объявите о новом правительстве. Мы вам дадим для этого рации в Берлине. Вы свяжитесь и с правительством союзников.
Кребс. Да, Геббельсу, пожалуй, придется на это решиться. Может быть, можно мне поехать к нему?
Соколовский. Зачем? Там артиллерийский обстрел. Сейчас вернется переводчик и все объяснит.
Кребс. Мне все равно, я могу ехать и могу остаться.
Соколовский. Мы говорим вам все напрямую.
Кребс. Я понимаю, все совершенно ясно: мы с Геббельсом могли бы объявить капитуляцию Берлина, а общую - с Деницем.
Соколовский. У вас положение безвыходное: даже нет связи между Геббельсом и Деницем. А после капитуляции Берлина мы дадим самолет или машину и радиосвязь.
Кребс. Мы не будем арестованы? Все военные, которые будут руководить капитуляцией, не будут арестованы? Или мы будем считаться пленными?
Соколовский. Мы не знаем, каковы будут решения союзных правительств.
Кребс. Я снова повторяю свой вопрос: что нас ждет после капитуляции?
Соколовский. Подайте после капитуляции письменное заявление Объединенным нациям. Оно будет рассмотрено, и вам ответят.
Кребс. На юридической основе?
Соколовский. Мы гарантируем членам нового временного, правительства право снестись с союзными правительствами - совершенно официально. Решение примут три союзных правительства к, повторяю, вам сообщат...
(Кребс несколько нервничает.)
Кребс. Мне надо узнать, что думает доктор Геббельс. Надо сказать ему о варианте капитуляции Берлина.
Соколовский. Выступите перед тремя союзными державами. Так как Гитлер умер, - у вас все полномочия.
Кребс. Когда мы получим связь?
(Кребс нервничает. Началась наша артиллерийская подготовка... Пролетели самолеты. Вернулся переводчик.)
Переводчик. Когда мы шли, я кричал: "Не стрелять! Мы парламентеры!" Подняли руки. Немцы мне не ответили. Русский майор тянул проволоку для связи. На углу Принц-Альбертштрассе он был обстрелян с немецкой стороны, может быть, с другого участка - правее. Я кричал им, потом пошел с кабелем. Майор был ранен в голову. Полковник шел позади. Потом он снял шинель и оружие и пошел с белым флагом вперед. Он шел под обстрелом с немецкой стороны. Тут же стояли русские - ранило несколько бойцов и командира роты они ждали связи, так как ее нет до сих пор. Русская включена, по от немцев пока связи нет. Вероятно, немецкая боевая группа не была информирована. Что же теперь делать? Ждать связи или возвращения полковника? Русские сказали, что с их стороны полковнику будет обеспечено возвращение без обстрела.
Кребс. Вернитесь и обеспечьте переход полковника обратно. Все установлено по карте. Кто стрелял?
Переводчик. Должно быть, немецкий снайпер. Русский майор, очевидно, умрет. Шаль.
(Они сожалеют, но все-таки немцы стреляли. Смотрим по карте на Принц-Альбсртштрассе.)
Переводчик. Тут отель "Эксцельсиор". Тут мы кричали. Тут стрелял снайпер. Русские не стреляли по всему участку.
(Генерал отмечает по карте все три квартала. Телефонный звонок из нашего батальона: немецкий полковник перешел к немцам, но связи пока нет.)
Чуйков (переводчику). Идите.
Переводчик. Прошу мегафон и белый флаг.
Чуйков. Будут даны.
(Переводчик четко повернулся, руку вверх, поклон нам, уходит... Молчание. Ждем. Пожарский вызывает Кущина.)
Пожарский. На участке 35-м от озера и до Зоологического сада, на первой и второй улицах и до Фридрих-штрассе - огня не вести: пойдут парламентеры.
Кребс. Первое мая - у вас большой праздник.
Чуйков. Как же нам не праздновать сегодня - конец войны, и русские в Берлине.
Кребс. В 1941 году я был в Москве. Имел честь быть заместителем военного атташе. Я стоял на трибуне, правее мавзолея. Я бывал и у Жукова. Он тогда был начальником Генерального штаба. Вероятно, он меня помнит. Пошли завтракать... Холодная комната, все чинно. Коньяк, закуски.
Чуйкова вызывает маршал Жуков.
Входит член Военного совета:
- Наши условия: не только капитуляция берлинского гарнизона, но и всех частей.
Я опять в зале. Опять идут переговоры. Генерал Кребс просит точно записать все пункты капитуляции, предъявленные советским командованием. Он сейчас говорит со своим командованием (дали связь), сообщает особый пункт: по радио будет объявлено о предательстве Гиммлера. Геббельс ответил, что требует возвращения генерала Кребса и тогда лично все с ним обсудит. Мы даем согласие.