***
Сцена с дракой Сояла.
Куклы не смотрят друг на друга.
***
Самовар задом несет.
***
С ужасом ждешь музыку.
***
ДОЛГИ:
Маршаку — 150
Шварцу — 100
касса взаимопомощи — 200
Иле — 100, 8 — 900 р.
Лизе — 30
Москва — 300 р.
Габбе — 15 [р.]
Эйбушину — 3 р. 50 к.
Елизавете Алексеевне — 1 р.
Эстер — 11
Портному — 20
Тропову — 40
Няне — 15
Папе — 10, 50 — 100 р.
Гернет. 3 р.
Липавским 2 р.
Гомец — 130 руб.
Шварцам Невский — 30 руб.
Бобе — 50 руб.
Олейникову — 5 руб.
Купить. Расходы.
Камин Книжн. полка
Лампу, керосин Письменный стол
Исправить спиртовку. 2 одеяла
Кастрюлю Марине туфли.
Сковородку Марине платье.
Перевезти вещи.
***
Груз. народные частушки (очень здорово).
Ардзейрбаджанский танец — отвратит[ельно). Вот чему подражают европейцы.
Осетинская лезгинка. Очень хорошо.
Вост. оркестр. Им. Ком[м]уны. Хор грузчиков грузинских. Руков. Шаболидзе.
***
Ваш доктор похож на головы с очками, выставленные в оптических магазинах.
***
J. S. Bach.
Взять у Якова Семеновича — Дон Кихота
Скарлатти.
Johanis Passion.
Речитатив I.
Matheus Passion мне значительно больше нравятся. Тут в J. P. (Johanis Passion) однообразная смена речитативов и хоралов.
Ария — тенор.
После ариозо после крика «помилуй Варраву» — гениально.
Речитатив — Голгофа — Лобное место.
***
Однажды Марина[198] сказала мне, что к ней в кровать приходил Шарик. Кто такой этот Шарик, или что это такое, мне это выяснить не удалось.
Несколько дней спустя этот Шарик приходил опять. Потом он стал приходить довольно часто, примерно раз в три дня.
Меня не было дома. Когда я пришел домой, Марина сказала мне, что звонил по телефону Синдерюшкин и спрашивал меня.
Я, видите ли, был нужен какому-то Синдерюшкину!
Марина купила яблок. Мы съели после обеда несколько штук и, кажется, два яблока оставили на вечер. Но когда вечером я захотел получить свое яблоко, то яблока не оказалось. Марина сказала, что приходил Миша-официант и унес яблоки для салата. Сердцевины яблок ему были не нужны, и он вычистил яблоки в нашей же комнате, а сердцевины выбросил в корзинку для ненужной бумаги.
Я выяснил, что Шарик, Синдерюшкин и Миша живут, обыкновенно, у нас в печке. Мне это мало понятно, — как они там устроились.
Я расспрашивал Марину о Шарике, Синдерюшкине и Мише. Марина увиливала от прямых ответов. Когда я высказывал свои опасения, что компания эта, может быть, не совсем добропорядочная, Марина уверила меня, что это, во всяком случае, «Золотые сердца». Больше я ничего не мог добиться от Марины.
Со временем я узнал, что «Золотые сердца» получили неодинаковое образование. Вернее, Шарик получил среднее образование, а Синдерюшкин и Миша не получили никакого. У Шарика есть даже свои ученые труды. И поэтому он несколько свысока относится к остальным «Золотым сердцам».
Меня очень интересовало, какие это у Шарика ученые труды. Но это так и осталось неизвестным. Марина говорит, что он родился с пером в руках, но больше никаких подробностей об его ученой деятельности не сообщает. Я стал допытываться и, наконец, узнал, что он больше по сапожной части. Но имеет ли это отношение к ученой деятельности, мне узнать не удалось.
Однажды я узнал, что у «Золотых сердец» была вечеринка. Они сложились и купили маринованного угря. А Миша даже принес баночку с водкой. Вообще, Миша — любитель выпить.
У Шарика сапоги сделаны из пробочки.
Как-то вечером Марина сказала мне, что Синдерюшкин обругал меня хулиганом за то, что я наступил ему на ногу. Я тоже обозлился и просил Марину передать Синдерюшкину, чтобы он не болтался под ногами.
[18 февраля 1936]
***
23 декабря 1936 года
Алаф![199] Cегодня я ничего не успел рассказать тебе. Весь день мне хотелось есть и спать. Я хожу очень вялый и ничем не интересуюсь.
Когда человек привык очень поздно ложиться спать, то ему очень трудно отучиться от этого. Чтобы ложиться рано, существует единственный правильный метод: перескочить сутки, т. е. ложиться все позднее и позднее, сначала поздно ночью, потом рано утром, потом днем и, наконец, вечером. Так можно добраться до нормального часа.
В грязном падении человеку остается только одно: не оглядываясь, падать. Важно только делать это с интересом и энергично.
Я знал одного сторожа, который интересовался только пороками. Потом интерес его сузился, и он стал интересоваться одним только пороком. И вот когда в этом пороке он открыл свою специальность, он почувствовал себя вновь человеком. Появилась уверенность в себе, потребовалась иррудиция, пришлось заглянуть в соседние области, и человек начал расти.
Этот сторож стал гением.
***
Я сегодня не выполнил своих 3–4 страниц. Почерк у меня сейчас такой, потому что я пишу, лежа в кровати.
Даниил Хармс.
***
Вчера папа сказал мне, что пока я буду Хармс, меня будут преследовать нужды.
Даниил Чармс.
В виду позднего часа, я не приступаю сегодня к повествованию, но завтра, Алаф, выслушай меня, и ты Ити, помоги мне.
24 дек(абря] 1936 года
Чармс
***
Я был наиболее счастлив, когда у меня отняли перо и бумагу и запретили что-либо делать. У меня не было тревоги, что я не делаю чего-то по своей вине. Совесть была спокойна, и я был счастлив. Это было, когда я сидел в тюрьме. Но если бы меня спросили, не хочу ли я опять туда или в положение, подобное тюрьме, я сказал бы: нет, не хочу.[200] Человек видит в своем деле спасение, и потому он должен постоянно заниматься своим делом, чтобы быть счастливым. Только вера в успешность своего дела приносит счастье. Сейчас должен быть счастлив Заболоцкий.
***
Великий мудрец поселился в плохом доме. Такое положение возможно. Великий дух поселился в плохом человеке. Такое положение тоже должно быть возможно.
1937 год
21 января
— Н-да-а! — сказал я еще раз дрожащим голосом. Крыса наклонила голову в другую сторону и все так же продолжала смотреть на меня.
— Ну, что тебе нужно? — спросил я в отчаяньи.
— Ничего! — сказала вдруг крыса громко и отчетливо. Это было так неожиданно, что у меня прошел даже всякий страх.
А крыса отошла в сторону и села на пол у самой печки.
— Я люблю тепло. — сказала крыса, — а у нас в подвале ужасно холодно.
Это писано уже сравнительно давно и, надо сознаться, очень плохо.
Так писать нельзя.
Теперь, мне кажется, я знаю, как надо писать, но у меня нет к этому энергии и страсти. Я гибну. Я гибну материально и гибну как творец.
Эта запись сделана в тяжелое для меня время. Такого тяжелого времени я не упомню. Особенно тяжело потому, что у меня совершенно нет светлых перспектив.
Чармс.
***
4 апреля
Обладать только умом и талантом слишком мало. Надо иметь еще энергию, реальный интерес, чистоту мысли и чувство долга.
***
Вписываю сюда события сегодняшнего дня, ибо они поразительны. Вернее: особенно поразительно одно событие, я его подчеркну.
1). Мы вчера ничего не ели.
2). Утром я взял в сберкассе 10 руб., оставив на книжке 5, чтобы не закрыть счета.
3). Зашел к Житкову и занял у него 60 руб.
4). Пошел домой, закупая по дороге продукты.
5). Погода прекрасная, весенняя.
6). Поехал с Мариной к Буддийской пагоде,[201] взяв с собой сумку с бутербродами и фляжку с красным вином, разбавленным водой.
7). На обратном пути зашли в комиссионный магазин и увидели там фисгармонию Жидмейера,[202]двухмануальную, копию с филармонической. Цена 900 руб. только! Но полчаса тому назад ее купили!
8). Пошли к Житкову.
9). С Житковым узнали, кто купил фисгармонию, и поехали по адресу: Песочная 31. кв. 46, Левинский.
10). Перекупить не удалось.
11). Вечер провели у Житкова.
***
11 апреля
Довольно праздности и безделья! Каждый день раскрывай эту тетрадку и вписывай сюда не менее полстраницы. Если нечего записать, то запиши хотя бы, по совету Гоголя, что сегодня ничего не пишется. Пиши всегда с интересом и смотри на писание как на праздник.[203]
***
Апрель 1937
Никаких мыслей за эти дни в голову не приходило, а потому ни сюда, ни в голубую тетрадь я ничего не записывал. Очень дергают меня зайчики. Вяло работал над Радловским альбомом «Рассказы в картинках».[204]
J. По утрам сидел голый. Лишен приятных сил. Досадно, ибо А.
***
12 мая
Боже! Что делается! Я погрязаю в нищете и в разврате. Я погубил Марину. Боже, спаси ее! Боже, спаси мою несчастную, дорогую Марину.
Марина поехала в Детское, к Наташе. Она решила развестись со мной. Боже, помоги сделать все безбольно и спокойно. Если Марина уедет от меня, то пошли ей, Боже, лучшую жизнь, чем она вела со мной.
***
1 июня 1937 года. 2 ч. 40 минут
Пришло время еще более ужасное для меня. В Детиздате придрались к каким-то моим стихам и начали меня травить.[205] Меня прекратили печатать.[206] Мне не выплачивают деньги, мотивируя какими-то случайными задержками. Я чувствую, что там происходит что-то тайное, злое. Нам нечего есть. Мы страшно голодаем.