В десять часов утра, после повторной артподготовки, последовала новая атака гитлеровцев. До конца дня немцы предприняли еще две атаки. Все атаки были отражены с большими для противника потерями.
Поздно вечером из полка возвратился Шабанов, очень усталый, но довольный результатами боя. — Ну и молодцы! — восхищался он. — Не люди, золото! Сержант Акимов уложил из своего пулемета не менее ста фашистов. А разве такой он один?
— А как вели себя Прядко и командир дивизиона Нестеров?
Меня особенно интересовал Прядко. Сегодня был его первый серьезный бой.
— К ним добрался после второй атаки, через минометную роту. Пришел, а минометчики сидят себе в воронках на бережку да посмеиваются, некоторые бойцы моют в Лужонке котелки. Можно подумать, не бой, а привал после марша. Кругом черно, избито, изрыто, а им хоть бы что! Привыкли, втянулись. Прядко и Нестеров встретили весело. Подсыпали, говорят, немцам табачку — пусть почихают. Понравились мне их наблюдательные пункты. Врылись в берег, словно стрижи, — не достанешь.
— Зато с тыла уязвимы.
— Это правда.
В течение следующих двух дней гитлеровцы предприняли еще три атаки, стремясь прорваться к Сухой Ниве. Отдельным подразделениям врага удавалось вклиниваться в наш передний край, но для развития успеха у противника не хватало сил.
Три дня боев на нашем левом фланге стоили фашистам дорого. Карельский полк отплатил врагу сторицею и за Лужно и за Красею. Но при отражении яростных атак большие потери понес и батальон капитана Прядко.
Как мы и предполагали, противник предпринял попытку нанести вспомогательный удар и от Лычково. Но там все было наготове, и вражеская атака, не оказавшаяся внезапной, быстро захлебнулась.
К концу третьего дня у нас в штабе сложилось твердое убеждение, что гитлеровцы выдохлись и едва ли смогут вести дальнейшие наступательные действия. Но оказалось, что мы недооценили их настойчивости и не предусмотрели всех возможных вариантов.
На рассвете четвертого дня последовала новая, хорошо подготовленная и обеспеченная огнем атака пехоты, поддержанной пятнадцатью броневиками.
Наши бойцы и на этот раз отразили фронтальную атаку: пехоту сковали огнем, а вырвавшиеся вперед броневики подорвали на минах и расстреляли прямой наводкой. Однако, пока наше внимание было приковано к отражению атаки с фронта, гитлеровцам удалось незаметно просочиться лесом на стыке с соседней дивизией. Неожиданно в тылу у Прядко появился батальон автоматчиков. Наступал он со стороны соседа северным берегом Лужонки. Под огонь автоматов с тыла попали командно-наблюдательные пункты батальона, дивизиона и огневые позиции минометной роты. Выбыл из строя капитан Нестеров. В исключительно тяжелых условиях оказался батальон Прядко. Сдавленный с трех сторон, он вынужден был отбивать атаки и с фронта, и с фланга, и с тыла. Обтекание с тыла продолжалось. Выдвинутая командиром полка на помощь батальону резервная рота не смогла задержать автоматчиков. Нанеся удары с фронта и тыла, гитлеровцы ворвались в Сухую Ниву.
От батальона Прядко в строю осталось восемнадцать человек. Покидая после ожесточенного сопротивления поле боя, они вынесли на руках тяжело раненного комбата, получившего восемь пулевых и осколочных ран. Прядко руководил боем до последней возможности, пока не истек кровью.
Пример мужества и стойкости батальона Николая Васильевича Прядко, в течение четырех суток сдерживавшего напор значительно превосходивших его по численности сил врага, вошел в боевую историю Карельского полка и всей нашей дивизии. На этом примере мы воспитывали потом тысячи новых воинов.
Захватив Сухую Ниву, гитлеровцы продолжали рваться на север, пытаясь расширить прорыв и в стороны флангов. Кроме дивизии СС «Мертвая голова», в бой втянулась еще пехотная дивизия. На дорогах южнее Кирилловщины противник держал наготове для развития успеха бронедивизион и мотоциклетный батальон.
Для восстановления положения я выдвинул к месту прорыва два резервных батальона — все, что имел. Сил этих оказалось недостаточно.
На помощь к нам пришла дивизия армейского резерва. Еще три дня шла ожесточенная борьба за Сухую Ниву, но возвратить ее нам тогда так и не удалось.
Сентябрьские и октябрьские бои на северных отрогах Валдайской возвышенности, в которых участвовала 26-я стрелковая дивизия, хотя и не завершились тактическим успехом, но имели важное оперативное значение. Эти бои содействовали успешной обороне Ленинграда и в значительной мере помогли сорвать планы гитлеровского командования по соединению немецких войск с финскими.
Об этих боях упоминает в своей «Истории второй мировой войны» гитлеровский генерал Курт Типпельскирх, сам побывавший в «Демянском котле».
Сентябрьские наступательные бои советских войск юго-восточнее озера Ильмень он расценивает как сильные контратаки. Эти контратаки, по его словам, сковали немецкие войска на южном крыле группы армий «Север» и не позволили гитлеровскому командованию перебросить оттуда ни одного своего солдата под Ленинград[1].
Таким образом, будучи скована нашими активными действиями, 16-я немецкая армия во второй половине сентября ничем не смогла помочь своему левому соседу — истекавшей кровью под Ленинградом 18-й армии. Таково значение наших сентябрьских наступательных боев.
Октябрьские наступательные бои немцев на Сухую Ниву — станцию Любница начались вскоре после развернувшегося «генерального» наступления группы армий «Центр» на Москву и наступления группы армий «Север» на тихвинском направлении.
Типпельскирх пишет об этих боях: «В начале октября ослабленная группа армий «Север», передавшая часть своих сил группе армий «Центр», согласно директиве начала наступление севернее озера Ильмень. К середине октября удар в северо-восточном направлении нанесли ее корпуса, располагавшиеся юго-восточнее озера Ильмень у Валдайской возвышенности; встретив сильного противника, они после некоторых первоначальных успехов вскоре застряли у Валдайской возвышенности. Этим с самого начала был поставлен под угрозу успех наступления, в ходе которого северный фланг 16-й армии к 10 ноября, преодолевая упорное сопротивление противника, продвинулся до Тихвина. После того как наступление через Валдайскую возвышенность на северо-восток провалилось, для прикрытия юго-восточного фланга, который от Новгорода до вершины ударного клина растянулся на 150 километров, уже не хватило сил. Русское контрнаступление, начавшееся в начале декабря, отбросило части 16-й армии, продвинувшиеся до Тихвина, за реку Волхов»[2].
Генерал-майор немецко-фашистской армии Бутлар так же, как и Типпельскирх, общий неуспех предпринятого гитлеровцами наступления связывает с неуспехами южного фланга 16-й немецкой армии в районе Валдайской возвышенности[3].
Из высказываний гитлеровских генералов видно, что наступление немцев на Сухую Ниву — станцию Любница преследовало не узкие тактические, как мы предполагали в то время, а широкие оперативные цели. Прорывая нашу оборону на северных отрогах Валдайской возвышенности, немецко-фашистское командование намеревалось выровнять свой фронт, вынести его восточное озера Ильмень и сомкнуть разделенные озером северный и южный фланги 16-й армии, чтобы в дальнейшем надежно обеспечить удар на реку Свирь для соединения с финской армией.
Однако успешное наступление северного фланга 16-й армии на Тихвин не было поддержано южным флангом. Наступление немецкого армейского корпуса на северных отрогах Валдайской возвышенности было сорвано в самом его начале. Дальше Сухой Нивы немцы продвинуться не смогли. Удары дивизии СС «Мертвая голова», а затем и пехотной дивизии разбились о стойкость частей 26-й стрелковой Златоустовской дивизии.
Несмотря на численное и техническое превосходство, гитлеровцам не удалось преодолеть сопротивление наших частей.
Зима установилась рано. Уже в первых числах ноября земля покрылась тонким слоем снега. Ночью и по утрам было холодно, днем по-осеннему пригревало. Внимание дивизии по-прежнему приковывала Сухая Нива. Занимал ее эсэсовский батальон численностью до четырехсот человек.
На левый участок я перевел Казанский полк, который был теперь наиболее боеспособным. Центр полкового участка обороны проходил перед Сухой Нивой, седлал шоссейную дорогу, а своими флангами обтекал населенный пункт с востока и запада. На Казанский полк была возложена частная задача — освободить Сухую Ниву.
Как-то в одно из моих посещений полка Герасимснко сказал мне:
— Выкуриваем фашистов из Сухой Нивы. Задачу выполним.
— Чем же вы выкуриваете? — спросил я.
— Снайперами. Фашисты воют от этих орлов, а поделать с ними ничего не могут.
— Кто же эти орлы?
— Савченко, Майоров, Тевосян и другие — всего тринадцать человек.
Свою задачу Казанский полк выполнил с честью. Упорно и долго добивался он цели. Там, где ранее не помогла сила, теперь помогло умение.
Группа снайперов во главе с зачинателем снайперcкoгo движения в дивизии сержантом Григорием Савченко за полтора месяца вывела из строя свыше трехсот гитлеровцев.
В любую погоду снайперские пары вели свою кропотливую и настойчивую охоту. Уходили они затемно, а возвращались на отдых поздно ночью.
Обложив Сухую Ниву с двух сторон и постоянно меняя места засад, снайперы все ближе и ближе подвигались к горловине, связывавшей гарнизон немцев с остальной их обороной.
За малейшие промахи в маскировке и передвижении фашисты расплачивались жизнью.
Активность гарнизона Сухой Нивы постепенно замирала, численность его сокращалась, и, наконец, он оказался совсем парализованным. Пришло время штурма.
Командир полка и его штаб длительное время тренировали для ночных действий роту лейтенанта Бушуева. Рота была доукомплектована специально подобранными бойцами: смелыми, физически сильными, имеющими хорошие зрение и слух. Тщательная подгото