— Может, останемся? — Предложил Гробнар. — Про Ральфа Троллеподобного чего только не говорят. Кто знает, какие ловушки он им приготовил.
Подумав, Касавир помотал головой:
— Помочь мы все равно ничем не сможем. Здесь чужая земля, чужие правила. Нишка взрослая, пусть сама за себя отвечает. В конце концов, она не спрашивала моего согласия на присоединение к отряду. Да и глаза тут мозолить ни к чему. Будем двигаться, не торопясь.
Но несмотря на то, что принятое решение было, вроде бы, разумным, когда они покидали крепость, на душе у Касавира было неспокойно.
Остаток дня, что они провели в пути, прошел, за редкими исключениями, в напряженном молчании. Шли медленно, да даже если бы и хотели ускорить шаг, это было бы нелегко. Идти пришлось в гору. Ветер бил в лицо, а камни осыпались из-под ног, затрудняя и без того нелегкий подъем. К вечеру они вышли на небольшое плато, где дорога раздваивалась, уходя на северо-запад, куда они направлялись, и на север. Им повезло, они нашли место для привала у подножия скалы, которая, как полукруглая стена, защищала их от ветра. Там можно было развести костер и сносно устроиться на ночь.
Ночью погода переменилась, и утро встретило их тишиной и по-зимнему скупым, но все-таки теплом. Пока Касавир с Келгаром поджаривали на огне кусочки хлеба и сыровяленого мяса, Гробнар, согреваясь, прыгал, похлопывая себя по бокам, и высматривал на дороге Нишку. Так и не узрев ее, он пошел к развилке, разведать обстановку. Через пару минут он прибежал назад, сообщив, что по северной дороге идут двое, и выглядят они не очень приветливо. Один из двоих был полуорком — тот еще красавец. По его нетвердой походке и хриплому гоготу можно было догадаться, чем он занимался всю ночь, а возможно, и утро. Да и другой был ненамного симпатичнее — здоровенный коренастый мужик лет пятидесяти с грубым татуированным лицом, желтыми зубами и изжелта-седой бородой, заплетенной в не слишком опрятные косички. Такие же сальные косы торчали из-под тяжелого рогатого шлема. На обоих были тяжелые доспехи, а в руках большие обоюдоострые топоры. Варвары. Тихо велев Гробнару держаться подальше, Касавир подал знак Келгару и сжал рукоять молота.
Однако, варвары, кажется, не собирались нападать. Завидев друзей, полуорк толкнул в бок своего товарища.
— Гляди-ка, Эйнар, какие птенцы. Эй, вы на охоту нашего Ральфа, мать его так, Троллеподобного? Эйнар, глянь, и малой с ними, — он указал на Гробнара. — Вы на нем тренируетесь?
Полуорк захохотал, посчитав свою шутку удачной. Келгар набычился, но Касавир предостерегающе переглянулся с ним. Узнать бы, о чем они толкуют, а проучить грубиянов всегда успеется.
— Ну, а если и так? — Произнес он и вопросительно посмотрел на ухмыляющегося полуорка.
Тот снова загоготал.
— Говорят, в этом году будет нечто особенное. Ральф собирается загнать везунчика на Пустошь. Чертово колдовство или хрен его знает… Короче, будет весело.
Вдруг полновесный удар под дых прервал его разглагольствования. Седобородый варвар подошел поближе и, посмотрев на Касавира, бросил ему.
— Ты что, не видишь, что это чужаки? Я бы на твоем месте заткнулся и не раскрывал своего вонючего рта.
— А ты мне не указывай, — сдавленным голосом ответил согнувшийся полуорк. — Откуда мне было знать?
Варвар снова внимательно посмотрел в лицо Касавиру и, не глядя в сторону товарища, произнес:
— Грауб, мало того, что ты трус, ты еще и придурок. Твоей мамаше следовало утопить тебя в бочке с элем, как только ты явил миру свою уродскую, тупую башку.
Грауб, уже оправившийся от удара, пьяно хохотнул:
— А она это и пыталась сделать. Да не на того напала… хех. С тех пор я без эля дня прожить не могу.
— Заткнись, идиот! — Взревел Эйнар и вдруг обратился к Касавиру, сверля его пристальным взглядом глубоко сидящих под нависшими бровями голубых глаз. — Видал я ребят вроде тебя. Мало кто из них остался в живых. А твою рожу я на всю жизнь запомнил. Ты, сосунок, тогда прикрывал спины святошам, которые сунулись к нам с проповедями. — Он усмехнулся. — Ну и как, наградил тебя твой бог за верную службу?
Касавир молчал. Он пытался вспомнить, где мог видеть этого человека, но не мог.
— Не пытайся, — хрипло сказал варвар. — Ты лежал, воняя, как дохлый кобольд, и себя не помнил. Но теперь, я вижу, ты стал достойным противником, и мне не стыдно будет тебя убить. А? Один на один.
— Эээ… а я… а мы… — попытался встрять Грауб.
Эйнар резко развернулся и, схватив его за нагрудный ремень и приставив острие топора к горлу, бросил ему в лицо:
— А ты, охотник за падалью, проваливай к мамочке, пока я тебе башку не оторвал. Из-за таких, как ты, я позабыл, что такое честь!
Оттолкнув его и забыв об его существовании, Эйнар повернулся к Касавиру.
— Ну, так как, паладин?
— Я бы предпочел разойтись с тобой разными дорогами, — ответил Касавир, нахмурившись.
Варвар ухмыльнулся, глядя ему в глаза.
— Не думаю, что ты боишься. — Он покачал головой. — Нет, паладин, назад пути нет. Для меня, во всяком случае. Ты не можешь лишить меня этого шанса. Впрочем, чтобы тебя не мучила совесть, я ударю первым. Вели своим дружкам держаться подальше.
С первых секунд Эйнар понял, что не ошибся в выборе противника. Это был не мальчик, которого он когда-то посчитал недостойным добивать, обходя поле боя, усеянное трупами молодых новичков — свежеиспеченных паладинов Ордена. Он имел дело с сильным, опытным воином, таким, каким был он сам четырнадцать лет назад.
Тяжелый топор с лязгом отскочил от сверкающего благословленного щита. «Чертова магия», — успел подумать он, прежде чем молот паладина скользнул по его плечу, вышибая заклепки наплечника. Этого было достаточно, чтобы потерять равновесие. А боль — ерунда. Варвар рождается, живет и умирает с болью. Боль — это как часть его самого. Не желая сдаваться, Эйнар устоял на ногах и, пока паладин замахивался, нанес удар снизу, метя под наколенник. При любом раскладе этот страшный по своим последствиям удар должен быть обездвижить противника. Но боги хранили Касавира, приведя его в деревню Голдуил, где долгие годы ждал достойного хозяина волшебный доспех, бесценный дар Морадина. Получив тупой удар по колену, Касавир скрипнул зубами, перед глазами поплыли желтые круги, но сотворенное полминуты назад заклинание спасло его от шока. Все это заняло секунду и ошарашенный Эйнар, вопреки ожиданиям, не услышал хруста раздробленных костей и не увидел, как противник падает, корчась и ревя от боли. Последним, что он увидел было искаженное яростью лицо паладина, наносящего ему последний, смертельный удар. «Хвала Темпусу… достойная смерть…»
Склонившись над поверженным противником, Касавир уловил слабое дыхание. Эйнар застонал. В горле у него что-то всхлипнуло, и из уголка рта медленно, смешиваясь с серой грязью, поползла темно-красная струйка. Голубые глаза были широко открыты и смотрели на Касавира. И тут паладин вспомнил, что видел эти глаза и татуированное лицо сквозь мутную пелену забытья, когда вот так же лежал и умирал. Потом оказался у ворот своего лагеря, понятия не имея, кто его туда дотащил. Его выходили, а потом… посадили в карцер, куда по три раза на дню приходили допрашивать. В конце концов, его оставили в покое, но с тех пор в его молодом сердце поселилось сомнение в справедливости того, что он делал в этой далекой северной земле.
Касавир поднес руку к груди варвара, собираясь прочесть заклинание. Но, уловив его жест, тот еле заметно покачал головой и тихо прохрипел:
— Хвала Темпусу… спасибо тебе за достойную смерть… ты стал настоящим воином… об одном прошу…
Не договорив, Эйнар издал горлом клокочущий звук и затих. Сглотнув, Касавир закрыл ему глаза. Подняв голову, он увидел переминающихся с ноги на ногу товарищей.
— Нишка… — нерешительно произнес Келгар, — кажется, она по уши в… неприятностях.
Касавир вздохнул. Он знал, что решение очевидно, но принять его было нелегко.
— Об этом поговорим потом, — наконец, ответил он, — я должен исполнить то, о чем он хотел меня попросить. — Он снова посмотрел на распростертое перед ним мощное тело варвара. — Я не знаю, как случилось, что этот человек связался с наемными крысами. Но когда-то он был честным, достойным воином. Он заслуживает права быть похороненным по обычаям своих предков.
Касавир испытующе посмотрел на друзей.
— Это не займет много времени, если вы согласитесь помочь мне.
Пока они рыли, точнее, долбили могилу и носили камни для кургана, у Касавира было время обдумать сложившуюся ситуацию. И какие бы аргументы и отговорки он ни находил, все его рассуждения сводились к одному: бросить Нишку он не может. Не смог бы, даже если бы товарищи его не поддержали. Тех, кто выжил с тобой в аду и не предал, нельзя бросать, как бы ты к ним ни относился и каковы бы ни были твои принципы. Даже если на другой чаше весов твоя жизнь и… любовь.
Уложив в могилу тело Эйнара и его вещи, они соорудили курган и установили вокруг него три больших камня, на которых написали на всех известных им языках имя погребенного и описали обстоятельства, при которых он принял славную смерть. Помолчав немного, Касавир обратился к товарищам.
— Надеюсь, вы понимаете, что любая попытка помочь Нишке, скорее всего, поставит нас вне закона.
Ответом ему было молчание и упрямые взгляды друзей. Взяв свои вещи и оружие, он коротко сказал:
— Возвращаемся.
Глава 14В подземельях Ральфа Троллеподобного
Вправо, влево, прыжок, группировка. Теперь можно прижаться к холодной сырой стене и перевести дух. Из оцарапанной лезвием тыльной стороны ладони сочится кровь. Слизывая ее и тяжело дыша, Нишка посмотрела назад. Н-да, стоило ей допустить ошибку — и вместо одной Нишки было бы две, с неполным комплектом конечностей. Хозяин подземелья старался, как мог, чтобы усложнить им задачу. Двое недотеп заплутали еще где-то в начале лабиринта. Лэйриеля тоже что-то давно не видно. Восстановив дыхание, Нишка зажмурила глаза и стала отряхивать рыжие волосы от ржавой пыли. Это она чуть не угодила под выпавший из потолочного люка шар, утыканный гвоздями. Тыщу лет, неверное, в этот люк никто не заглядывал.