Новости из Топей
— Голова! Кас, сделай же что-нибудь, — умоляла спросонья Эйлин, лежа на кровати и глядя в потолок из-под полуприкрытых век.
«Чертовы дворфы! Одна надежда — что они воюют так же, как и пьют. Иначе все бессмысленно, все напрасно, все тлен, боль… боль…». Угораздило же ее, капитана крепости, да еще леди, ввязаться в эти идиотские соревнования «Крепость-на-Перекрестке против Клана Айронфист». Во-первых, пить на спор с Айронфистами — все равно, что доказывать Нишке, что земля круглая. Перспектива нулевая, лишь здоровье потратишь. Во-вторых, главным призом было право поносить Молот Айронфиста. Естественно, в комплекте с поясом и перчатками. И конечно, Келгар, который выступал за Крепость, не мог смириться с проигрышем и заставил-таки их дожать до победы.
О том, чем это все закончилось, будут слагать легенды почище, чем о войне с Королем Теней. Король Теней, пожалуй, повеселился бы, увидев, как Бишоп с Нивалем, забравшись на башню Девятки, сидят в обнимку и распевают похабные песенки, а Грейсон пытается добраться до них прямо по стене, и его ругань слышно в соседней деревне. Но его веселью пришел бы конец, посмотри он, что Кара сделала с мельницей, когда они с Сэндом и Гробнаром ходили в деревню, нарвать огурчиков на закуску. К счастью, мельница была очень старой, и Орлен собирался ее перестраивать. Так что, с его стороны претензий не будет. Сюрпризом будет лишь то, что ни одной дощечки не уцелело, а мельничный жернов оказался расколот надвое. На одной его половинке было каллиграфическим почерком Сэнда выжжено «Кара», а на другой — размашистым Кариным — «Сэнд». Гробнар из этого героического похода так и не вернулся.
Касавир не участвовал в общем веселье, а сидел в Храме с Иварром, отыгрывая свой прошлый позорный проигрыш в шахматы. Видимо, отыгрался, потому что, когда нескучный вечер подходил к концу, вышел из Храма довольный, зашел в таверну, взвалил любимую на плечо и потащил в спальню. Причем, в свою.
Обратив внимание на одеяло, лежащее на полу, Эйлин пришла к выводу, что он, скорее всего, сделал это только для того, чтобы в эту ночь она была у него под присмотром. Она не успела решить, обижаться на него или нет, и, если обижаться, то за что. Неуемные дворфы, — их было, судя по всему, десятка два, — снова принялись плясать в ее голове.
Она медленно, стараясь не делать резких движений, приподнялась на локтях. Окно было распахнуто настежь и свежий, еще по-утреннему прохладный воздух, слегка взбодрил ее. Касавир, уже вернувшийся с утренней пробежки, умытый-побритый, сидел у нее в ногах в одних штанах и, как ей казалось, нахально улыбался. Действительно, улыбаться, когда у твоей леди в голове непрошенные гости пляшут джигу, — неслыханное нахальство.
— Доброе утро, милая, — невозмутимо произнес Касавир. — Ты кажешься очень уставшей. Ночка выдалась бурной?
Эйлин хмуро посмотрела на него и отвела взгляд.
— Ладно тебе издеваться. Лучше помоги. Ты же можешь. Руки наложить или еще что.
Касавир отогнул край покрывала у ее груди, скосил глаза и без тени улыбки произнес:
— Ну… на «еще что» я бы, пожалуй, согласился. Этой ночью ты так соблазнительно ворочалась и ругалась во сне, а запах эля был так возбуждающ, что я не знаю, как до утра дожил, не смея к тебе прикоснуться.
Эйлин покраснела и натянула покрывало на нос.
— Но придется это отложить, — продолжал Касавир. — Я видел на дороге к крепости твоего отца. Бивил сказал мне, что это твой отец. Так что, давай мне свою голову. К сожалению, запах перегара и муки совести я излечить не могу.
Эйлин искренне возмутилась.
— Муки совести?! Да знаешь ли ты, что только благодаря мне, Нивалю и вовремя подоспевшему Грейсону Молот Айронфиста не достался Кулмару?
— А-а, ну тогда ты — герой. Сиди спокойно, — ответил Касавир, прикрыв глаза и приложив пальцы к ее вискам, — а еще лучше, помолчи и не отвлекай меня.
Когда Эйлин полегчало, она оживилась и снова принялась болтать.
— Видел бы ты Ниваля и Грейсона, пьющих эль из деревянных кружек.
Касавир поморщился.
— Ну, Ниваля я и не таким видел в свое время, когда Иварр решил, что слишком стар, и осел в Невервинтере. Я тогда остался с ним и пошел на службу лорду.
Эйлин с интересом посмотрела на него.
— Значит, это правда. Это не с тех ли пор Ниваль к тебе…
— Давай не будем об этом, — резко оборвал ее Касавир с металлом в голосе.
— Извини, — Эйлин смутилась и опустила глаза, — я не думала, что это так неприятно.
— Ничего, — смягчившись, ответил Касавир после некоторой паузы, — я не в обиде, но говорить об этом не хочу.
Эйлин кивнула.
— Ладно, забыли. Мне еще нужно привести себя в порядок, вспомнить, что я капитан крепости и поговорить с отцом. Можно я воспользуюсь твоей ванной?
— Спинку потереть? — с улыбкой спросил Касавир, удерживая ее за край рубашки, когда она попыталась встать с кровати.
Эйлин улыбнулась в ответ и взъерошила ему волосы.
— Опять издеваешься.
С чистой одеждой проблем не было. Эйлин была тут частой гостьей, и Касавир, скрепя сердце, даже выделил ей полочку в своем шкафу. Пока она одевалась, он сидел на уже заправленной кровати и, прищурившись, рассматривал ее. Он думал о том, как бы он сам отнесся к тому, что его молодая красивая дочь, если бы она была, полюбила бы кого-то, вроде него. Убивать бы, пожалуй, не стал. Когда она была готова, он попросил кинуть ему рубашку и спросил:
— Пойти с тобой к отцу?
— Не откажусь, — ответила Эйлин, подмигнув ему.
По дороге они зашли на кухню, где Эйлин тут же припала к кувшину с морсом. Кэйтан, несмотря на их протесты, быстро соорудил легкий перекусончик, изобретенный специально для вечно занятой Эйлин и вечно голодного Касавира: огромный бутерброд с ростбифом, ветчиной, сыром, свежими и маринованными овощами и фирменным соусом.
Во дворе было необычно тихо и пустынно. Тишину нарушали голос Катрионы, муштрующей солдат на плацу, да звон наковальни непьющего Якоби, который всегда рано принимался за работу. «А, ну конечно, орды Кулмара тут не хватает, — злорадно подумала Эйлин. — Отсыпаются, небось, вповалку в казарме».
— Кстати, о Гробнаре можешь не волноваться, — сообщил Касавир, когда они спускались во двор, жуя на ходу бутерброды.
— Вернулся?
— Угу. Сын Орлена принес его со связанными руками и кляпом во рту. Сначала он радовался и рассказывал, как его подобрала и обогрела крестьянская семья. А потом убивался, когда увидел, что у его лютни перерезаны струны.
Увидев возле таверны Дэйгуна, о чем-то беседующего с Элани, они переглянулись и подошли к ним.
— Привет, отец, — сказала Эйлин, проглотив кусок бутерброда.
Отец. Да, она его всегда так называла. И очень хотела верить в то, что он искренне называет ее своей дочерью. Этот невысокий, худощавый, суровый и малоразговорчивый лесной эльф из Западной Гавани был другом ее матери. Его жена и мать Эйлин погибли, защищая ее, тогда еще малышку, во время первой битвы с Королем Теней. Тогда в нее и угодил осколок меча, перевернувший ее жизнь через двадцать лет, когда Король Теней вновь пошел войной на мир живых. Дэйгун посчитал своим долгом усыновить девочку. Но всю сознательную жизнь ее не покидало ощущение, будто она в чем-то виновата перед ним.
Дэйгун отвлекся от Элани и оглядел их обоих. Его голос был ровен и бесстрастен.
— Здравствуй, дочь моя. Ты все так же хороша. Но, я смотрю, твои манеры значительно изменились с тех пор, как я видел тебя в последний раз. В этой крепости не принято есть за столом?
— В МОЕЙ крепости, отец, — ответила Эйлин. — Я тоже рада тебя видеть. Обниматься будем?
— Хм, — Дэйгун ничуть не смутился, — трудно осознать, что ты стала такой важной птицей. А это, если не ошибаюсь, Касавир?
Касавир ответил за нее. Он посмотрел на Дэйгуна и добродушно сказал:
— Да, господин Фарлонг, вам верно доложили. И все остальное, что вам доложили — тоже правда.
Последующая борьба взглядов закончилась со счетом 1:0 в пользу Касавира. Эйлин смотрела на это с нескрываемым восхищением. В роли строгого, но заботливого папашки Дэйгун выглядел великолепно. Главное, чтобы он не сильно увлекся. И Касавир был неподражаем, когда ответил на пронзительный взгляд раскосых серо-зеленых глаз Дэйгуна открытым и уверенным взором человека, не считающего себя виноватым и спокойно поглощающего вместе с любимой женщиной свой утренний бутерброд. Мудрый отец это оценил. Он протянул Касавиру руку и произнес:
— Дэйгун. Можно на «ты». И… желаю удачи.
Это немного задело Эйлин.
— А мне ты удачи не хочешь пожелать?
— Пожелаю. Но не в этом. В этом она тебе уже не нужна. Я пришел по другому поводу, и это гораздо важнее.
Эйлин деловито кивнула, дожевав бутерброд.
— Хорошо. Поговорим о важном.
Элани, которой не терпелось вступить в разговор, наконец, вставила свое слово.
— Твой отец сказал мне, что мои братья, друиды из Круга Топей живы.
Эйлин с удивлением посмотрела на Дэйгуна.
— Этого не может быть. Элани странная девушка, но не приснилось же ей, что тени уничтожили Круг. Иначе, зачем бы она пришла из Топей, чтобы присоединиться ко мне?
— И тем не менее, — спокойно ответил Дэйгун, пропустив мимо ушей колкость Эйлин. — Я сам видел выживших друидов, но чувствую, что с ними не все ладно.
«А разве с ними бывает все ладно?» — подумала Эйлин, мельком взглянув на Элани. Но, увидев поджатые губы отца, предпочла не говорить этого вслух.
— Элани могла бы разобраться в этом, — продолжал Дэйгун, — она способна чувствовать и понимать такие вещи куда лучше меня.
Эйлин хмыкнула. «Непохоже, что они только что познакомились. Опять эти непонятные тайны».
Опустив голову, она подумала немного и исподлобья посмотрела на отца.
— Понятно, — медленно произнесла она. — В этих друидских делах я ничего не смыслю, и слава богу. Но от меня явно что-то требуется.
Дэйгун пожал плечами.
— Я сказал более чем достаточно. Поверь, я не проделал бы этот путь, если бы не чувствовал, что в Топях происходит что-то странное, что может иметь отношение к твоей… цели.
Эйлин не выдержала. Ее захлестнула старая обида на Дэйгуна, отправившего ее подальше от Западной Гавани и не интересовавшегося ее дальнейшей судьбой.
— Да уж, отец, ты необычно многословен сегодня. О, нет, не волнуйся, я ни на секунду не подумала, что ты пришел просто, что бы сказать мне «привет» и обнять меня. Скорее уж, чтобы полюбезничать с Элани. Кстати, когда мы с тобой последний раз виделись? Позапрошлой осенью, кажется?
Ее голос зазвенел. Она собиралась сказать что-то еще, но почувствовала, как Касавир сжал ее руку. Эйлин осеклась и некоторое время молча смотрела на отца, на лице которого не дрогнул ни один мускул, но в глазах появился укор. «Идиотка!» — Мысленно обругала себя Эйлин и подумала о Касавире. Сколько раз ей еще придется благодарить его за то, что он просто вовремя оказывается рядом.
— Прости, не будем об этом, — наконец глухо сказала она, — многое изменилось с тех пор.
— Я вижу, — ответил Дэйгун, слегка кивнув ей, — и ты изменилась. Я обращаюсь к тебе не просто как к дочери, а как к человеку, который может помочь. Если бы я в это не верил — не пришел бы.
Поняв, что на большее проявление чувств ей рассчитывать не приходится, она вздохнула и сказала:
— Спасибо, что пришел.
Затем с улыбкой посмотрела на Элани.
— Что ж, кажется, и тут без нас не обойдется.
Друидка просияла.
— Значит, ты поможешь найти моих братьев и сестер?
Эйлин задумчиво ответила:
— Знаешь, если они действительно смогли пережить нападение теней на Топи, отношения с ними могут принести нам пользу.
— Спасибо, Эйлин! — воскликнула Элани, кидаясь ей на шею.
Сдержанный Дэйгун, не ожидавший такого от той погруженной в себя Элани, которую он когда-то знал, смотрел на них в замешательстве. Когда Элани вдоволь наобнималась и отстала от Эйлин, та весело посмотрела на отца.
— Ты надолго? Устал, наверное, с дороги.
Дэйгун коротко откашлялся и произнес с язвительно ноткой:
— Откровенно говоря, я еще не завтракал, и хотел заглянуть в ТВОЮ гостеприимную таверну. Но она оказалась гостеприимно закрыта.
«Еще бы, после вчерашнего. Как неудобно вышло», — с досадой подумала Эйлин и быстро сказала:
— Отец, к чему тебе таверна? Мои гости едят в столовой. Пойдем, я провожу тебя.
Через два часа, проведя короткое совещание с Каной и мастером Видлом, отдав им необходимые распоряжения, подготовив оружие и надев доспехи, Эйлин была готова выступать. В составе отряда были, естественно, Элани и Касавир. Это не обсуждалось. Шандра была настроена столь решительно, что Эйлин не смогла ей отказать. Очнувшийся Келгар, узнав, куда они идут, загорелся идеей посмотреть на приятелей Элани, и тоже присоединился, невзирая на причитания встревоженной Айши. Брать с собой Гробнара в такое место было неразумно, да и невозможно по причине его бессознательного состояния.
К счастью, Кара не подвела и охотно отозвалась на приглашение Эйлин. Она вышла во двор, как всегда, с прямой спиной, свежая, румяная, и без каких-либо следов вчерашнего на лице. Для Эйлин всегда было загадкой, как ей это удается. Впрочем, нет, кое-какие следы были. Что-то появилось в ней новое. То, как она поправляла прическу, прикасалась к амулету на шее и улыбалась каким-то своим мыслям, говорило о том, что эта ночь не прошла для нее совсем бесследно. Присмотревшись к ней повнимательнее, Эйлин увидела красноречивый блеск в ее глазах. Такое ни с чем не спутаешь. Она поняла, что угадала, когда появился Сэнд, с нездешним взглядом и засосом на шее. Он тоже пожелал поучаствовать в походе, но, критически оглядев этого героя-любовника, Эйлин молча развернула его на 180 градусов, и он покорно пошел в обратном направлении. Касавир посмотрел себе под ноги, спрятав улыбку, Келгар крякнул, а Эйлин подмигнула Каре, отчего та залилась румянцем, но быстро справилась со своими чувствами и сделала вид, что понятия не имеет, о чем речь.
Тут Шандра задала невинный вопрос, который поставил всех в тупик:
— А куда мы, собственно, идем?
— Хм, — Эйлин задумалась, — а действительно. Дэйгун не может с нами идти, а ты, Элани, видимо смутно представляешь себе, как добраться до северной части Топей, не рискуя быть сожранными тенями. Верно?
Элани грустно кивнула.
— Да, это так. Что же нам делать?
— Думаю, ответ очевиден, — произнес Касавир. — Как это ни прискорбно, есть только один человек, который мог бы нам помочь. Если он жив после вчерашнего.
— В самом деле? — неожиданно раздался голос Бишопа за спиной Эйлин. — В следующий раз я обязательно умру. Чтобы посмотреть, как паладин будет меня оплакивать.
Эйлин раздраженно посмотрела на Бишопа.
— Бишоп, мы все уже знаем, что ты лучший маскировщик на свете. Тебе не обязательно каждый раз пугать меня, возникая, как из-под земли. Тем более, что на этот раз я еще минут десять назад почуяла запах твоего перегара.
— Вот досада, — Бишоп в сердцах даже стукнул себя кулаком по коленке.
— Ладно, не переживай, мне все равно было страшно, — сказала Эйлин с улыбкой. — Ну что, поведешь нас? Или нам другого гениального следопыта поискать?
Бишоп посмотрел на нее с подозрением.
— Что-то я сегодня не очень быстро соображаю. Ты издеваешься?
— Нет, что ты, я и в самом деле считаю тебя гениальным. Шандра, скажи?
— Ага, — с готовностью подтвердила Шандра.
— Вот. Бишоп, серьезно, ты мне нужен, — сказала Эйлин, положив руку ему на плечо.
— О-о, — расцвел следопыт, — слышать такое гораздо приятнее, чем «Бишоп, заткнись», «Бишоп, отвали» и «Бишоп, когда ты, наконец, уберешься отсюда». Но у меня есть одна ма-аленькая просьба, — Бишоп дотронулся до ремешка на доспехе Эйлин и торжествующе посмотрел в сторону Касавира.
Касавир сделал шаг вперед, Эйлин скрестила руки на груди и посмотрела на Бишопа взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Все остальные тоже напряглись, а Келгар снял молот с плеча.
— Да ладно, ладно, уж и пошутить нельзя. Ничего я такого не хотел. А если и хотел, — Бишоп приобнял Эйлин за плечи и с томным видом заглянул ей в глаза, — то ты же знаешь, какой я непостоянный. Так что, извини, детка, нам придется остаться друзьями. Отныне и на ближайшие пять минут мое сердце принадлежит Шандре.
— Иди ты к черту, Бишоп! — В сердцах бросила Эйлин и отпихнула его.
Бишоп ухмыльнулся.
— Ну вот, опять иди к черту. Вас не поймешь. Ладно уж, раз вы без меня такие беспомощные, пойдемте. Пока я не передумал.
Пока им седлали лошадей, Эйлин вспомнила о вчерашнем инциденте с Нивалем и Грейсоном, и решила выяснить у Бишопа, чем у них там все закончилось.
— Я сегодня их еще не видела. Они друг друга не поубивали, случайно?
Бишоп рассмеялся.
— Давно я так не веселился. Этот малахольный Грейсон, напялив свою леопардовую шкуру, полчаса таранил дверь, пока не вспомнил, что она открывается наружу. И вот он вваливается, орет как сумасшедший, и видит нас с Нивалем.
Бишоп сделал драматическую паузу.
— И что?! — одновременно произнесли все, посмотрев на него круглыми глазами.
— Да ничего! Когда он увидел, что мы с Нивалем сидим на кровати и играем в кости, у него такая рожа была, что я свалился от смеха. А потом, представляете, они вытолкали меня вон, и даже не дали отыграться. Жулье, а не рыцари.
Эйлин выдохнула и обмахнулась рукой.
— Бишоп, ты чуть до кондрата меня не довел. Шутки у тебя идиотские. Ты уж, пожалуйста, не меняй так резко свои пристрастия. У меня и так проблем в крепости хватает.
Бишоп приложил руку к груди и поклонился.
— Только ради тебя, детка, я останусь верен своей, практически, бескорыстной любви к женскому полу. Если бы ты знала, на какую жертву я иду, то сразу бросила бы своего амбала и убежала со мной.
Получив пинок под зад, Бишоп обернулся и увидел Касавира, невозмутимо жующего травинку и наблюдающего за облаками.
— Я говорю, как бы дождь не пошел, — озабоченно произнес Касавир, пристально вглядываясь в небеса, — или еще какие осадки. Кому-нибудь на голову.
Дети травы
Лошадей пришлось оставить при приближении к землям, захваченным тенями. Как всякие нормальные живые существа, они наотрез отказались идти дальше. Поэтому ненормальным существам, во главе с разведывающим дорогу Бишопом, пришлось идти на своих двоих. И идти быстро, так как странная, неузнаваемо изменившаяся местность не вызывала желания любоваться окрестностями и, тем более, устраивать пикники. Ориентируясь на знаки Бишопа, отряд нагнал его далеко в глубине Топей.
Еще при приближении к Топям стало ясно, что Дэйгун был прав: здесь не все ладно. Причем, объяснить произошедшие изменения действием теней было нельзя. Смертельное дыхание тени полностью лишало жизни, высасывая энергию, превращая землю в бесплодную пустыню, деревья в голые мертвые стволы, а животных и птиц в нежить. Здесь же все было по-другому. Внешне все выглядело живым. Даже слишком живым. Слишком буйные краски, как если бы какой-то сумасшедший художник решил, что природная палитра слишком бедна и решил добавить цвета. Без разницы, какого. Фиолетового, оранжевого, пурпурного, ядовито-зеленого. Плюс неестественно выгнутые стволы. Неестественно крупные гроздья каких-то странных, неузнаваемых ягод на кустах с круглыми листьями-колючками. К тому же, все вокруг было словно покрыто серебристой пылью, даже воздух, казалось, был ей пронизан. Дышать было трудно. И утомляющее, лишающее воли и сил действие нежизни, которое друзьям уже приходилось испытывать, тоже ощущалось. Но… это была не просто тень. Казалось, сама неестественная, но завораживающая взгляд природа пыталась поглотить путников и сделать их частью себя.
— Странное чувство, — сказала Эйлин, — вроде деревья, трава и топи на месте, но все кажется таким… фальшивым. Как будто это….
— Декорация, — подсказала Кара.
— Точно. Пыльная декорация с неестественными цветами. Трава не шевелится, деревья не шумят, грязь какая-то негрязная, даже небо кажется ненастоящим. И, черт побери, откуда здесь понавыростало все ЭТО.
— Сюрреализм, — пробормотала Кара.
Эйлин с любопытством посмотрела на Кару.
— Это тебя Сэнд научил? Красиво звучат эти эльфийские ругательства.
Касавир улыбнулся и, наклонившись к Эйлин, что-то шепнул ей на ушко. Она уязвлено поджала губы и процедила:
— Много тут умных развелось.
Элани дотронулась до руки Эйлин и встревожено произнесла:
— И в то же время, тут что-то есть, оно шевелится и пытается затянуть к себе. Это не топи. И даже не их тень.
Бишоп сплюнул и обернулся.
— Нам надо идти быстрее. Семь идиотов, сунувшихся в это дерьмо — лакомый кусочек для местной флоры и фауны. И я даже не могу утешиться тем, что Касавира сожрут первым.
Действительно, паладинская аура, которую тени не очень любили, не оставляла Бишопу шансов на утешение. Это немного помогало и остальным. И все же, Касавиру приходилось расходовать свои силы очень экономно. Через некоторое время они почувствовали, что атмосфера стала совсем нездоровой.
— Кажется, мы приближаемся к месту сбора Круга, — сообщила Элани.
— Так это от них так воняет? — возмутился Келгар. — Ну, знаете…
— Нет, нет, это что-то необычное, — перебила его Элани, — необычное и очень меня тревожащее. То, что жуют и курят друиды, пахнет совсем по-другому.
Шандра пожала плечами.
— Не все ли равно? То дрянь, и это дрянь.
— Ты не понимаешь, — горячо зашептала Элани и втянула носом воздух. — Это… это вообще не похоже ни на что. По запаху это точно не лабораторный продукт. И не местное растение. Это что-то чужеродное. Но, может быть, с его помощью старейшинам и удалось спастись?
— Сэнда бы сюда, он бы разобрался, — подал голос Бишоп.
Элани поморщилась.
— Не уверена. Давайте подойдем ближе и посмотрим, что происходит.
Друиды в количестве двенадцати человек сидели вокруг большого дерева, единственного из всех в округе, похожего на нормальный, живой, зеленый дуб. Они действительно что-то курили, передавая друг другу трубку.
— Смирись брат, — наконец промолвил один из друидов, обращаясь почему-то к дереву. — Да снизойдут на тебя мир и покой, как снизошли они на нас. Ответь мне, брат.
Дерево засветилось зеленым светом и заговорило нараспев мягким, добрым и очень приятным мужским голосом:
— В гробу я видел твой мир и покой, придурок.
Эйлин протерла глаза и ошарашено посмотрела на своих спутников. На их лицах отразились те же эмоции, что испытывала она.
— Касавир, скажи честно, ты видел и слышал то же самое? — прошептала она.
Касавир кивнул.
— Тогда я спокойна. Ты бы так быстро не сошел с ума.
Элани толкнула ее в бок.
— Тихо, послушаем дальше.
Приложившись к трубке и передав ее дальше, друид покачал головой и ответил:
— Твои слова огорчают меня, брат. И я утверждаюсь в мысли, что мы поступили правильно, пленив тебя. Но рано или поздно суровые времена пройдут, и ты почувствуешь необходимость приобщиться к открывшемуся нам знанию. И испытаешь вместе с нами чувство глубокого удовлетворения от единения с природой.
Дерево фыркнуло.
— Я бы на твоем месте занялся в этих целях чем-нибудь более полезным для здоровья. Или у тебя уже все отсохло за ненадобностью?
Но друида было не так легко вывести из себя. Он продолжал говорить с деревом, как с несмышленым дитятей.
— Не думай, что твоя недалекость может оскорбить меня, брат. Мне жаль тебя. Мы, истинные стражи этих мест, не оставили эту землю в тяжелые времена, и в благодарность она сама дала нам то, что способно возродить нас.
Друид вытащил из кармана пучок какой-то травы и, поцеловав его, засунул обратно.
Дерево вздохнуло и сказало тем же мягким и ровным голосом, как у священника:
— Вашне, мы, друиды, обязаны быть терпимыми. Но теперь я могу тебе сообщить: я всегда знал, что ты урод. Но чтобы настолько! Ты посмотри вокруг. Где ты тут видишь природу? Послушай. Что ты слышишь, кроме невразумительного бреда, который тебе нашептывает этот зеленый мутант, которым вы набиваете свои трубки?
Друиды заволновались и стали возбужденно перешептываться, быстро передавая друг другу трубку. Кто-то даже швырнул в дерево камень.
Вся эта сцена заставила Элани сконфузиться.
— Нет, не подумайте, мы вообще-то не такие…
Келгар успокаивающе похлопал Элани по плечу.
— Ладно, мы понимаем. Знаешь, это твое говорящее дерево начинает мне нравиться.
— Я, кажется, догадываюсь, кто это. Точнее, знаю, — тихо произнесла Элани и покраснела.
— Давайте смотреть дальше. Чувствую, не зря я сюда пришел. Может, они еще и морды друг другу бить начнут? Вот будет праздник! — Сказал Келгар, потирая руки.
— Конечно, дерево обидеть может каждый, — с упреком сказало дерево. — Но, братья, сестры, послушайте меня. Пока вы сидите и прокуриваете остатки мозгов, Топи умирают. Даже мухоморов банальных не осталось, не говоря уже об остальном. Зато место трав, грибов, ягод и кустарников, которые мы так оберегали, стремительно занимает это порождение зла. Оно высасывает вас изнутри. Превращает вас в мрачные подобия самих себя. Сестра Ниммэль, когда вы с братом Андо в последний раз обсуждали вопросы когнитивного диссонанса и вербализации эмоциональных концептов? Если ты вообще еще понимаешь, о чем я.
Ниммэль переглянулась с братом Андо и ласково, словно разговаривая с больным, промолвила:
— Но мы живы, и это главное. Мы смогли приспособиться к изменениям, и мы остаемся частью этой земли, что бы с ней не происходило. Явление этого невиданного растения — это ли не знак свыше, что мы поступаем правильно?
Дерево снова вздохнуло.
— Да, похоже, я тут один нормальный остался. Если бы у вас была хоть капля здравого смысла, вы бы не сидели истуканами и не пороли чушь, а выпустили бы меня на свободу. И мы вместе, во-первых, вправили бы мозги этому недоделанному, за которым вы дружно шагаете в преисподнюю, и, во-вторых, предприняли бы хоть что-то, чтобы остановить это губительное перерождение.
Вашне поднялся, собираясь что-то сказать.
Но тут Элани решила вмешаться в конфликт и, прежде чем Эйлин успела ее остановить, вышла на полянку.
— Старейшины? Это вы? — смущенно пролепетала она.
— Хороший вопрос, Элани, — поддержало ее дерево, — не в бровь, а в глаз. Кстати, привет, давно не виделись. Как оно там?
— Так себе, — ответила Элани.
— Вы слыхали?! — подпрыгнув на месте, зашептал Келгар. — Они с этим деревом старые приятели.
— Старейшины, для меня такая радость видеть вас в добром здравии…
— В добром здравии?! — Вскричало дерево. — Да ты посмотри в их пустые глаза. Грибы пропали, трава перестала действовать, так они тащат в рот всякую чужеродную гадость, и еще учат меня жить.
— Кого это ты привела? — строго спросил Вашне, увидев Эйлин и ее товарищей.
Эйлин уже не особо надеялась на успех, но решила отыгрывать роль до конца.
— Я Эйлин, капитан Крепости-на-Перекрестке и… бывшая жительница Западной Гавани. Это мой отряд. Мы пришли помочь вам и попросить вас о помощи.
Эти слова взбудоражили друидов. Некоторые из них повскакивали со своих мест и стали беспорядочно бегать, что-то бормоча и натыкаясь друг на друга. Особенно часто они повторяли слова «Западная Гавань» и «Носитель Осколка». У Вашне задергался глаз. Приложившись к трубке и выдохнув дым, он некоторое время постоял в прострации, отдал трубку Ниммэль и рявкнул:
— Тихо!
Друиды успокоились. Вашне пристально посмотрел на Эйлин. Та слегка склонила голову и, незаметно дернув Элани за рукав, произнесла вполголоса:
— Э-элани-и… он сейчас дырку во мне просверлит. Надо как-то разрядить обстановку.
Элани натужно хихикнула.
— Ах… да, это мои друзья. Они хорошие, правда. Особенно вот этот, здоровый такой, красивый мужчина.
При этих словах женская половина Круга стала беззастенчиво рассматривать Касавира, отчего он вздрогнул, но сумел сохранить самообладание.
— И вот этот, маленький с огромным молотом. Он уже не считает всех друидов чокнутыми. А эти две девушки — вы не представляете, какие они милые, если их не трогать.
Некоторые из друидов одобрительно закивали головами.
— А вот этот, — Элани указала на Бишопа, — он…
Эйлин снова дернула Элани за рукав и прошептала:
— Хватит, закругляйся.
Но Элани решила договорить до конца.
— Если бы не он, мы бы вообще сюда не попали.
При этих словах Вашне перевел взгляд на Бишопа и стал испепелять его. Эйлин перестала нервничать, справедливо решив, что Бишоп это как-нибудь переживет.
Наконец Вашне произнес:
— От вас воняет цивилизацией, войной, каменными мешками, в которых вы живете, вашей нездоровой пищей, этими средствами, которыми вы натираете свое тело, и особенно этими ужасными напитками, которые вы пьете.
Тут тихоня Шандра встала в скандальную позу, уперев руки в боки.
— Нет, вы посмотрите! Он еще нас упрекает! Да мы уже за милю от вашей вонючей полянки начали задыхаться. Ты сам-то когда в баню ходил в последний раз?
— Шандра! — сквозь зубы прорычала Эйлин.
Вашне взорвался.
— Элани! Ты, в конце концов, объяснишь нам? Что! Здесь! Происходит! Почему эти люди оскорбляют нас? Сколько я тебя помню, ты околачивалась вокруг Западной Гавани и ее жителей. Зачем ты теперь привела Носителя Осколка сюда, где мы надеялись обрести покой и гармонию?
Тут и дерево не выдержало.
— Вашне, возьми свою трубку и заткнись! Вы же слова им сказать не даете. Узнай, хотя бы, что им нужно.
Ниммэль услужливо подала Вашне трубку. Он затянулся, прикрыл глаза и кивнул Эйлин.
Эйлин прочистила горло.
— Скажу кратко. Мы хотим убить Короля Теней. Польза от этого будет и нам, и вам. Похоже, вы нашли какой-то способ существовать в Захваченных Землях. Возможно, он… ммм… имеет некоторые побочные эффекты, но…
Дерево хмыкнуло.
— Некоторые! Да у этой неведомой дури один сплошной побочный эффект. И он стоит перед тобой, закатив глаза и не видя очевидного. И эти, с позволения сказать, старейшины с отшибленными дурью мозгами слушаются его, как родного папу.
— И что же ты хочешь? Чтобы мы помогли тебе? — Насмешливо произнес Вашне, уже слегка пошатываясь. — Носителю Осколка? Сейчас, когда мы уже на пути к возрождению, к жизни, наполненной новым духовным содержанием?
— Ну вот, я же говорил, — отозвалось дерево. — Непроходимый идиот.
Посмотрев в сторону дерева, Элани приложила палец к губам, а затем сказала, обращаясь к Вашне:
— Король Теней — наш общий враг. Он убивает Топи так же, как и города. Эйлин может с ним справиться. Но без вашей помощи ей будет труднее.
Вашне покачал головой, едва устояв при этом на ногах.
— Мы не верим в Короля Теней. Глупо верить в то, что никто не видел и не слышал. Мы верим в эту землю, которая сама заговорила с нами, когда мы уже почти отчаялись. И указала нам путь к избавлению, взрастив это невиданное доселе растение. Вот это, — он продемонстрировал Эйлин пучок неизвестной ярко-зеленой травы, — реальность. Это чудо, в которое нельзя не поверить. Лишь те из нас, кто курил его, смогли выжить.
— Ага, — подтвердило дерево, — потеряв при этом разум и превратившись в жалкие тенеподобные создания.
— Кстати, можно один вопрос, — сказала Эйлин, — это дерево… оно что, и вправду разговаривает? Или это тоже проделки вашей травы?
Дерево засмеялось.
— Да нет же. Дерево вполне натуральное, но разговариваю в нем я. Я в нем сижу. Эти бараны и овцы меня сюда заперли, чтобы я не мешал им «сливаться с природой». Они называют это природой! Если вы пришли сюда помочь, так помогите МНЕ. Пока не поздно. Кстати, я Нэван. Выглядишь на все сто, Носитель Осколка.
— Спасибо… очень приятно, — смущенно ответила Эйлин.
— На нее еще и дерево глаз положило, — ревниво пробормотала Шандра.
— Не слушай его, Элани, — произнес Вашне, — он живет прошлым. Он не понимает того счастья, которое нас ожидает, когда гнетущая тень пройдет. Твои друзья — продукты цивилизации, им этого тоже не понять. Но ты, Элани, — он протянул к ней руки, в его голосе его послышалось нарастающее возбуждение, — ты еще не потеряна для нас. Ты всегда была хорошей, способной девочкой. Вернись же к нам, блудная дочь! Мы вместе переживем эту бурю! И сольемся в экстазе… хм… вернее… с природой!
Элани вздрогнула и попятилась, растерянно посмотрев на друзей. Келгар дружески обнял ее, закинул молот на плечо и сказал, повысив голос:
— Эй, Вашне, или как тебя там! Поаккуратнее с нашей подругой!
Вашне разозлился. Его и без того бледное лицо стало зеленоватым, а бескровные губы — белыми. Мутно-серые глаза, злобно глядящие из-под капюшона, покраснели. Он вскинул руки и закричал театральным демоническим голосом.
— Ах вот значит как! Значит, это твои друзья? А мы, Круг, для тебя никто?! Сейчас вы все пожалеете, что пришли сюда! И первой умрешь ты, Носитель Осколка!
Прокричав это, он потерял было равновесие, но удержался и стал читать заклинание призыва. Слова Вашне произвели на остальных друидов разное впечатление. Кто-то и в самом деле бросился убивать Эйлин и ее друзей. Но таких было немного. В основном, это были те, кто наиболее охотно отдавал должное трубке со священной травкой. Остальные, очевидно, получившие меньшую дозу, побросали свои серпы и камы и сгрудились вокруг дерева, таращась на происходящее полными ужаса глазами. По их лицам невозможно было понять, в курсе ли они вообще, что происходит. Зато те, кто откликнулся на зов Вашне, доставили Эйлин и ее товарищам немало неприятных минут. Чего стоил только этот вопящий и рычащий зоопарк, который они устроили, понавызывав своих питомцев. Эйлин не пришлось командовать. Все и так знали, что делать. Обладатели боевых молотов и мечей занимались животными, а Кара и Бишоп — друидами. Элани оборонялась и помогала товарищам, и Эйлин не осуждала ее за это. Ей и самой это не доставляло удовольствия. Трудно драться с кем-то насмерть против своего желания. Но выхода не было. Поэтому, для большинства этот бой был нелегким. Даже Эйлин не могла оказать товарищам поддержку: вдохновляющие песни, которые обычно сами собой лились из ее души, покинули ее. Оставалось рассчитывать лишь на профессионализм отряда и доведенную до автоматизма способность оценивать боевую обстановку. Ну, и, конечно, на Кару, чуждую размышлениям, когда дело касалось возможности кого-нибудь проучить.
Когда последний из нападавших друидов был мертв, Элани упала на колени и разрыдалась. Наступившую тишину нарушило хмыканье Бишопа, за что он немедленно получил подзатыльник от Шандры. Не желая с ней связываться, он отошел в сторону и демонстративно повернулся ко всем спиной. Вложив катаны в ножны, Эйлин подошла к Элани и, опустившись рядом, молча обняла ее.
— У тебя не было другого выхода, Элани, — сказал подошедший к ним высокий лесной эльф, с серебряными волосами в мантии старейшины друидов, — по сути, они уже не были живыми. Тень слишком глубоко проникла в их сознание.
— Нэван, но почему, что здесь произошло? — спросила Элани, вставая с колен.
Старейшина пожал плечами.
— То, что я и говорил. Тень погубила многих из нас. Кто оказался сильнее, вскоре остался без средств к поддержанию жизни и душевного тонуса. А потом на месте погибшей флоры стал появляться этот чужеродный сорняк. Вашне решил, что это знак свыше. Я и сам сначала так подумал. Но, попробовав покурить эту отраву, я понял, что это совсем не то. Никакого просветления, один мрак и какой-то пафосный бред в голове. И чем больше — тем хуже. Но этот… в общем, он не стал меня слушать и пристрастил всех к этой дряни. А меня нейтрализовал.
— Но, Нэван, ведь те, кто курил это, выжили, — заметила Эйлин.
— Существовать — еще не значит жить, милый Носитель Осколка. Все, что происходило тут, я могу описать одним словом: пустота. Ноль мыслей, ноль чувств, никакого эстетического удовольствия. Ничего, кроме перспективы когда-нибудь слиться с тем уродством, что они называли «природой». — Нэван фыркнул. — Мне такое ни под каким кайфом в голову бы не пришло.
— И все-таки, можно взглянуть на эту травку? — попросила Эйлин.
— Да пожалуйста, — Нэван отошел в заросли и, выдернув пару листочков, вернулся к Эйлин, — вот оно, это порождение тени.
Эйлин взяла крупный, ярко-зеленый продолговатый лист и посмотрела на свет.
— Ничего особенного, по-моему. Такое увидишь, и внимания не обратишь.
— Не скажи, — произнесла Кара, взяв лист из ее рук, — что-то он мне напоминает.
Она стала внимательно рассматривать листочек, вспоминая что-то.
— Сальвия дивинорум, — торжествующе заключила она.
— Думаешь, мне это о чем-то говорит?
— Неудивительно. Я видела изображение этого растения в книжке Сэнда, которую он своровал в Лускане. Не помню, что там написано о его свойствах, но Сэнд говорил, что это очень злая, коварная трава, не любящая дилетантов. При правильном применении она может иметь самый необыкновенный из всех известных эффектов. А при неправильном… — она кивнула в сторону мертвых друидов. — В Фаэруне это растение никто не видел. Сэнд уже стал считать его мифологическим. — Она усмехнулась. — Забавно. Он так мечтал заполучить хотя бы один листочек для изучения, а тут — целые заросли.
Эйлин не могла сдержать восхищения.
— Кара, ты — гений. Вы с Сэндом оба гении.
Она обратилась к друиду.
— Что скажешь, Нэван?
Подумав немного, друид ответил:
— Возможно, и от цивилизации бывает польза. Если этому вашему гениальному алхимику удастся сделать то, что не удалось нам… Может, это и в самом деле сработает.
— Что ты теперь будешь делать, Нэван? Ты… поможешь Эйлин? — Спросила Элани, взяв Нэвана за руку.
Нэван сжал ее руку и покачал головой.
— Не думаю, что в нынешнем состоянии друиды могут чем-то помочь. А я… Во-первых, мне нужно позаботиться об этих, — и он кивнул в сторону друидов, с задумчивым видом рассевшихся около дерева. — Они еще не совсем безнадежны. Нам надо уходить отсюда. Оберегать здесь уже нечего, кроме этой сальвии, а она и без нас обойдется. Поэтому, я пойду дальше на север. Вам я предложил бы взять побольше образцов и семян. Если эта трава окажется лучше, чем я думал, может быть, вы сможете вырастить ее вне захваченных земель. А ты, Элани, — он грустно посмотрел на нее. — Я чувствую, что, если не теряю тебя совсем, то, во всяком случае, мы надолго расстаемся. Я правильно понял?
Элани кивнула.
— Я не могу бросить Эйлин и друзей. И потом, — она улыбнулась сквозь навернувшиеся слезы, — не все плоды цивилизации так плохи, как кажутся.
— Ну, это уж тебе виднее. С точки зрения безопасности, ты наверняка права. Прощай, Элани. Прощай, Эйлин. Я уже говорил, что, для Носителя Осколка, ты очень даже ничего? — Он подмигнул ей. — Может, еще увидимся.