— Господи Иисусе, — пробормотала Келли. Лорен тоже невольно заерзал. Никогда раньше это место из Библии не произносилось с церковной кафедры.
— Это «Песнь Песней» Соломона. — Рики поднял глаза от текста. — Она прославляет любовь человеческую.
Не слабо, черт возьми, подумал Лорен. Смущенно огляделся. Вокруг немало детей.
— Так когда же эта воспетая в священном писании любовь превращается в похоть? — вопрошал Рики. — Когда она становится греховной?
Рики секунду помолчал, взирая на прихожан. Затем продолжил.
— Вот о чем я собираюсь побеседовать с вами в это утро. Как этот грех входит в повседневную жизнь жителей Нью-Мексико.
Все вы погрязли в грехе, прочел в его взгляде Лорен. Я, мол, всех вас вычислил.
— Соитие греховно, когда оно происходит за плату. Когда совершается в отместку кому-либо. Или чтобы разорвать брак. Когда оно происходит насильно. Когда совершается с чужим супругом. Когда это легкомысленная случайная связь. Когда оно может повредить здоровью. Когда вы принуждаете к соитию зависимого и беспомощного...
Голос пастора звучал сурово и обличительно. Как хранитель секретов своих прихожан, он знал, что говорил.
— Теперь позвольте остановиться на этом подробнее, — изрек Рики.
Лорен почувствовал себя не в своей тарелке. Припомнились все его супружеские измены. Во время беременности Дэбры им надо было воздерживаться, чтобы не случился выкидыш. После выкидышей она всегда так переживала, что ей было не до любовных утех. И Лорену приходилось искать женщин на стороне. Он умел встречаться с ними тайно, как настоящий полицейский.
Бесстрастным монотонным голосом Рики подробно перечислял все возможные грехи этого рода, нередко тем самым напоминая Лорену былые прегрешения. Пастор, похоже, завелся так же, как и вчера вечером, думал Лорен. Направил взгляд на кафедру, чтобы не встречаться с ним глазами, и заодно отводя взгляд от своих домашних.
Рики произнес проповедь со знанием дела. Наконец служба закончилась.
— Я и не предполагала, что в этом так много сложностей, — высказалась Келли, когда они потянулись к выходу.
Лорен, весь взмокший, подошел к пастору.
— Замечательно, — восхитился он, пожимая священнику руку. — Просто превосходно.
— Спасибо, — ответил Рики, пристально глядя на Лорена.
Лорен заставил себя улыбнуться. Хотел было сказать, что с супружеской жизнью у него все хорошо.
Жаркий мексиканский ветер ворвался в открытую дверь. Парк напротив церкви был пуст. Робертса не было.
— Шеф, — послышался рядом знакомый женский голос. — Можно с вами поговорить?
Лорен обернулся. Внутри все оборвалось. Миссис Колдвелл.
Антония Колдвелл, вдова члена муниципального совета, была сварлива как базарная торговка. Всю свою энергию и помыслы направляла на выдумывание вздорных сплетен и слухов. Хлебом ее не корми — дай полаяться. Лорен ненавидел ее и ее отвратительный монотонный голос, которым она изливала свою желчь. С ее мужем, еще при жизни покойного, у Лорена тоже не было ничего общего.
— Я сейчас занят, мадам. — Сделав над собой усилие, Лорен изобразил на лице улыбку.
— Это связано с вашими служебными обязанностями. Для этого вы обязаны найти время. — Она вытаращила неприятные глазки под очками в бледно-голубой оправе.
— Идите, я через минуту, — кивнул Лорен Дэбре и дочерям.
— Сейчас как раз самое время, — затрещала миссис Колдвелл, — поднять вопрос о Конни Дювашель и ее ужасном доме с дурной репутацией.
О Господи, подумал Лорен. Опять.
— Тут есть юридические трудности. Этот дом относится к округу, а не к городу. Поговорите с шерифом.
— Уже говорила. Он сказал, что дом является частью города. Мне кажется, вы должны бороться с противозаконием, где бы оно ни встречалось.
— Но жалоб не поступало.
— Я вам сейчас жалуюсь.
— Но вы ведь ни разу не были на Вайлдфайр-ранчо?
— Я не желаю пачкаться...
— В таком случае, у вас нет достоверных сведений о том, что там происходит.
— Всем известно, что там творится, — сверкнув глазами, взвилась миссис Колдвелл.
— Одно дело слухи, а другое дело свидетельство в суде, мадам. Вы ведь не можете дать суду доказательства.
— Так что же, люди неправду говорят?
Выслушивать нравоучения от достойного человека, как недавно на проповеди, еще куда ни шло. Но не от этой же скандальной бабы.
— Не знаю, о чем вы, мадам.
Несколько мгновений они молча пронзали друг друга взглядами.
— Всем известно, какие там женщины, — не выдержала миссис Колдвелл.
— Хорошо, мадам, — усмехнулся Лорен. — Я сам пойду туда и посмотрю, что там делается.
Миссис Колдвелл бросила подозрительный взгляд.
«Ну все, пропал, — весело подумал Лорен. — Если обнаружу что-либо противозаконное, придется их арестовать».
Вздорная баба не нашлась что ответить. Сузившимися глазами она зыркнула на его грудь.
— Я вижу, вы все еще носите «вавилонскую звезду»?
— Да, мадам.
— Этот знак обрадует сатанистов.
— Я пока не встречал их в нашем городе. Не знаю даже, кто это.
— Зато я знаю.
— Как только выберу время, обязательно доберусь до ее дома, — улыбнулся Лорен. — Спасибо за приятную беседу, мадам.
Это из-за того, что ее покойный муж любил проводить там время, подумал Лорен. Трудно осуждать его за это. Ведь надо же было ему изредка как-то развеяться!
Похоже, иногда измену можно оправдать.
Всей семьей они сели в «фурию». Лорен передвинул кобуру вперед, завел машину.
— Подбросить тебя до магазина? — спросил он Джерри. — Купишь запчасти для ремонта.
— Ну отвези, — кисло буркнул Джерри.
— Чего эта Смерть добивалась от Могилы? — поинтересовалась Катрина. Келли хихикнула.
— Хотела открыть мне глаза на преступников, — ответил Лорен, направляя машину по улице Церквей. — Помнится, она требовала изъять из школьной библиотеки «Геккльберри Финна» и «Ловца во ржи».
— Ловца чего? — переспросила Келли.
— Ты тогда училась в шестом классе. — Катрина сняла шарф. — Миссис Колдвелл каждого считает идиотами.
— Идиотом, — самодовольно поправила Келли, — слово «каждого» единственного числа. — Затем хихикнула. — Идиотка, например.
И тут же получила от Катрины локтем в бок.
— Довольно интересная сегодня оказалась проповедь, — донеслось сзади от Дэбры.
Чувство безмерной вины обожгло Лорена.
— Пожалуй, — отозвался он.
— Нечасто Рики страстно проповедует об очевидных вещах.
— Как-то не задумывался об этом.
Мысль жены показалась Лорену занятной. Похоже, в проповеди пастора звучал отголосок собственного неудачного опыта. Может быть, чувство собственной прошлой вины заставило Рики обличать так сурово.
Когда-нибудь Лорен узнает об этом.
Однако, честно говоря, узнавать не хотелось.
Вайддфайр-ранчо находилось за Лас-Энимасом прямо на границе города и округа, в полумиле езды по дороге из гравия до шоссе. Ранчо представляло собой несколько домиков на колесах подряд. На крышах лежали старые покрышки, предохраняя их от порывов ветра.
Лорен остановил машину у фургона с надписью «Офис». Последний раз он был здесь много лет назад.
Постучал в дверь. Разбушевавшийся ветер злобно дул в лицо, трепал волосы. Когда Бак, новый телохранитель Конни, служивший вышибалой, открыл дверь, ветер чуть не вырвал ее из рук. Бак узнал Лорена и без лишних слов пропустил его. Откуда она только берет таких здоровенных громил, подумал Лорен.
В коридор вышла Конни Дювашель, старушка лет восьмидесяти, если не девяноста. Однако ее холодные зеленые глазки, сохранив цепкость, никогда и ничего не упускали из виду. Пышный ярко-рыжий парик, на губах малиновая губная помада, клетчатое шерстяное платье и шлепанцы.
— Рановато явился, сразу из церкви? — спросила она с характерным южным акцентом, иногда встречающемся в Арканзасе. Почти чистый английский.
— Вы меня ждали?
— Сегодня же вторник, в церкви апостолов проповедь о похоти. Порядком наслушавшись, прихожане возбуждаются и валом валят сюда. Надеюсь, твоя чертова полицейская машина не отпугнет моих клиентов.
— Я приехал по другому делу, Конни, — вздохнул Лорен. — Я действительно только что из церкви. Но после проповеди Рики, боюсь, посетителей у тебя поубавится.
— Зайдем ко мне в кабинет.
Они прошли мимо гостиной, где две скучающие девицы в нижнем белье курили сигареты, уткнувшись в телевизор. Показывали мексиканскую мыльную оперу. Далее через бар попали в кабинет хозяйки со множеством старых фотографий не стенах.
— Закрой дверь, — попросила Конни. — Налить тебе «Южного комфорта»?
— Нет, спасибо.
— Вступил в общество трезвости?
— Утром не пью.
Она плеснула из бутылки себе в бокал, достала из коробки дорогую сигарету и уселась в мягкое кресло. Ароматный дым пополз по комнате.
— К этим, — Конни ткнула сигаретой с сторону работниц, — не приходят с утра. Тупые безобразные сучки. Вот раньше, бывало...
Лорен уже не впервые выслушивал ее откровения.
— Конни, как раз о прошлом я и хотел поговорить.
— Отличные времена были, Лорен, двадцатые и тридцатые годы. Во время кризиса мы обеспечили работой многих хороших женщин. Наше заведение блистало манерами. Нам тоже пришлось экономить, — хихикнула она. — Мы подняли цену с двух до трех долларов за короткий сеанс. Замечательные времена тогда переживал наш город. На шахте все зарабатывали много денег, даже во время Великой депрессии.
Хочешь поиметь ее девиц — плати. Хочешь поговорить с Конни — тоже плати, только иначе. Надо сидеть в клубах дыма ее сигарет и выслушивать рассказы о золотой для проституции эпохе. Впрочем, Лорен не очень-то доверял этим басням. Если верить Конни, она родилась в борделе в портовом городке Сторивилле. Ее мать была дорогой проституткой, из креолов — потомков французских переселенцев. А когда город стал закрытым, она в поисках счастья уехала на запад страны. Из любопытства Лорен поинтересовался историей этого порта и выяснил, что военно-морские власти закрыли Сторивилл еще во время первой мировой.