— Трясет, товарищ старший лейтенант. Еще как! — не сдержав улыбки, ответил Савин и посмотрел на Плотникова открытыми веселыми глазами.
— Ну и добро, сержант Сергей. — Плотников ухмыльнулся и похлопал жезлом по голенищу. — А я, следовательно, Павел Антоныч. Но это когда большого начальства вблизи не просматривается.
— Понял, товарищ старший лейтенант, — ответил Савин, и его молодое лицо стало совсем юным, даже веснушки на носу проступили.
— Ты мне скажи — завтракал? — спросил Плотников.
— Чайку стакан заглотил. Холодного, правда. Титан у нас в общежитии сломался.
— А я ночью бутерброды жевал, — сказал, морщась, старший лейтенант и глянул на часы. — Первое дело перед службой — горячим заправиться. Есть тут неподалеку, в поселке у химиков, хорошая столовая.
Плотников откинул тент коляски, сел в нее и протянул Сергею ключ зажигания.
— Заодно глянем, как ты на этой танкетке удержишься. Или, чего доброго, меня, старика, где-нибудь на повороте одним местом на дорогу посадишь?..
Савин засмеялся негромко, но, видно, еще робел и мотоцикл завел не сразу.
— Не суетись, — подсказал Плотников, наблюдая за действиями Сергея, — машина степенность любит, солидность.
«Урал» наконец фыркнул, выбросил из глушителей клубы дыма, Савин выжал сцепление и уверенно включил передачу.
— Пока давай прямо, — сказал Плотников, — через три километра, у развилки, налево.
Крепко держа подрагивающий руль, Сергей возбужденно кивнул. Ветер со свистом обтекал плексигласовый щиток с дюралевой окантовкой. Доехали до столовой быстро и в раздевалке, сняв куртки, с удовольствием помыли руки горячей водой.
Полная, раскрасневшаяся от кухонного жара раздатчица с видимым удовольствием налила им щей доверху. Плотникова она знала давно и потому подкинула им в тарелки еще по доброму куску мяса.
— Наполняйтесь, горемыки дорожные. Пустых, не ровен час, ветер с тракта сдует. Кто тогда у меня в такую рань пробу будет снимать? — улыбаясь, говорила она.
— Не будь ты, Зинаида Зотовна, всегда на боевом посту, не пекись так о мужицком аппетите, здесь бы химкомбинат строить не стали. Да и сама ты вкус в еде знаешь.
— Скажете тоже, Павел Антоныч, — притворно обиделась раздатчица. — И вовсе не с еды я так раздалась.
— С чего же вдруг? — удобнее усаживаясь перед пышущей паром тарелкой, спросил Плотников.
— С тоски, Павел Антоныч, — хохотнула раздатчица. — Исключительно с женской тоски. Уж очень вы мужчина видный!
— А что, — шутливо посерьезнел старший лейтенант, — вполне вас понимаю, Зинаида Зотовна. В меня еще как влюбиться можно. Малость подкормить бы только.
— Об этом не беспокойтесь, — певуче протянула Зинаида.
— Ты бы у ней, Антоныч, ел бы да ел, а она бы тем временем на твоем мотоцикле гоняла, — вступила в разговор пожилая добродушная повариха.
— Ой, мамочка родная, приревновала меня Прасковья, — шутливо всплеснула руками раздатчица.
Хлопнула входная дверь — и ввалилась толпа строителей с ночной смены. Помещение столовой враз наполнилось гулом, звяканьем кассового аппарата, подносов, ложек и вилок.
— Правда, очень вкусно, — отодвигая пустую тарелку, сказал Сергей. — И недорого.
— С душой женщины работают, — согласился Плотников, все еще чему-то улыбавшийся, — как для домашних. Второе-то ешь, чего отставил?
— Наелся уже, Пал Антоныч. Не лезет.
— Ты что, миллионер? Неизвестно, когда еще сегодня перехватить удастся. Так что давай отставим разговорчики…
Когда они встали из-за стола, Плотников, уходя, помахал рукой Зинаиде, а та засмеялась, кивнула головой. Вышли на крыльцо, охотно закурили. Над еще не дымившимися трубами нового комбината занималось радостное весеннее солнце.
До полудня время пролетело быстро. Плотников учил Сергея правильно и тактично проверять водительские удостоверения, технические паспорта и путевые листы.
— Главное, Сергей, не просечку в талоне сделать. Главное — научить людей ездить безопасно для себя и для других. Это я называю основой нашей службы, хотя, может, и выражаюсь малость высокопарно. Вот такой линии и надо подчинять свою работу. Каждый шофер отдельного подхода требует. Одного водителя достаточно пожурить, второму — предупреждение сделать, а у иного надо права придержать, а самого направить на комиссию. Мы часто видим, так сказать, исход, результат нарушения, когда налицо разбитая техника или, того хуже, есть пострадавшие. А ведь основную массу нарушений не знаем, они совершаются без нас, дорог и улиц сотни, а автомобилей тысячи. Вот и рассуди. Если мы не привьем людям навыков правильной и безопасной езды, то вся эта идея нашей автомобилизации зайдет в тупик. Полетит вверх колесами. А теперь скажи: основную мысль понял?
Сержант повел плечами.
— Да что тут не понять, Павел Антоныч! Ребенку ясно.
Плотников насупился и долго смотрел куда-то вдаль. Сергей сообразил, что легкостью своего ответа обидел старшего лейтенанта. Потоптался смущенно, достал сигареты «Интер», протянул пачку Плотникову. Сигарету Павел Антоныч взял, но молча.
— Павел Антоныч, вы извините, а? Это у меня присказка такая. Еще со школы. А так вы все очень интересно рассказывали. Почти наглядно.
— Наглядно, — проворчал Плотников. — Тут, сержант, одним словом, знай, гляди да гляди в оба.
Подле поста остановился, ухарски завизжав тормозами, потрепанный дорогами и временем «газик».
— Здорово, инспекция! — высунувшись из кабины, заявил мордастый шофер в здоровенном кепи. — Плохие вести вам везу.
— Выкладывай, раз привез, — сказал Плотников и легонько пнул сапогом по заметно спустившему баллону «газика». — После новостей подкачать не забудь, а то на ободе поедешь.
— «Запорожец» в кювет на повороте вылетел. Километров пятнадцать отсюда. Переднюю подвеску вчистую разнес.
— Пострадавшие есть?
— Вроде нет, — ответил шофер «газика» и полез под сиденье за насосом.
— Ладно, — хмуро произнес Плотников. — Сами посмотрим.
Он сел за руль, а Савину показал на коляску. «Урал» резко взял с места, пошел по шоссе, набирая скорость.
День уже разгулялся, прогретый солнцем воздух был свеж и сух. Сергей с удовольствием вытягивал навстречу ему лицо. Плотников угрюмо глядел на дорогу, стлавшуюся под колеса.
Сначала они увидели на фоне деревьев бежевую машину. «Запорожец», завалясь на нос, стоял за кюветом, неестественно выпятив в разные стороны передние колеса. Рядом на пне сидел человек, горестно обхватив руками голову. Возле него быстрыми шажками прохаживалась девочка лет тринадцати и что-то возбужденно говорила. Это было видно по ее отчаянной жестикуляции. Заслышав треск мотоцикла, мужчина отнял от лица руки, девочка повернула голову и умолкла.
Плотников выключил зажигание, соскочил с седла и не спеша подошел к ним.
— Старший инспектор дорожно-патрульной службы Плотников, — козырнул Павел Антонович. — Как получилось-то?
У водителя «Запорожца» скривились губы. Был он уже немолод, сутуловат.
— Сам не знаю. Шел под восемьдесят, перед поворотом тормознул, и вот — вынесло с дороги… Миг какой-то, я ничего и сообразить не успел, удар только почувствовал.
— Понятно, — сказал Плотников. — Давно ездите?
— Первый год, — вздохнул мужчина. — Машину-то недавно купили.
— Так-так, — протянул Плотников, ближе подходя к «Запорожцу», и спросил вдруг: — Дочка с вами, что ли?
— Дочка. В город ехали. За покупками, — совсем тяжело вздохнул водитель.
Плотников присел на корточки, оглядел подвеску, ощупал ее пальцами.
— Ну, конечно, придется менять, — резюмировал он, поднявшись, — а вообще легко отделались. Запросто могли и на крышу встать. Так что, дорогой товарищ, убиваться не следует. Можно сказать, в рубашке родились…
— Да чего там!.. Чуть дочку не угробил…
— А вот об этом вы правильно сейчас сказали, — жестко заметил Плотников, потому что вообще не любил такие запоздалые эмоции. — Только об этом раньше надо было думать. Зачем перед поворотом на акселератор жать? Знак «Поворот дороги» ведь видели? Для чего он там поставлен?!
Водитель виновато промолчал, глядя на дочь, а девочка с осторожным любопытством стояла уже около милицейского мотоцикла.
— Дайте, пожалуйста, ваше удостоверение, — сказал Плотников. Он занес в карточку данные водителя и оформил протокол. — Сейчас мне надо вас как-то отсюда эвакуировать вместе с машиной. Кран придется вызывать.
Плотников подозвал к себе Сергея и негромко бросил:
— Ты пока малость успокой потерпевшего, а я поеду технику пригоню. До меня никуда не отлучайся.
«Урал» взревел, и скоро Плотников скрылся за поворотом. Сергей стоял в нерешительности: честно говоря, он не знал, что надо делать. Потоптался на месте и предложил пачку «Интера»:
— Может, закурите, товарищ?
Водитель сигарету взял и долго, неумело прикуривал от спички.
— Папочка, — подойдя, произнесла девочка, искоса глянув на Сергея, — давай поедим. Нам мама пирожков на дорогу положила.
Отец послушно достал из кабины сверток и расстелил его на пеньке. Девочка взяла пирожок и стала аккуратно жевать.
Сергей постоял немного подле них и пошел замерять тормозной путь. Рулетки с собой не было, и он начал вымерять черную полоску, перечеркнувшую шоссе, шагами.
— Дяденька, — вдруг услышал он за спиной голос девочки, — покушайте, пожалуйста. Очень вкусные.
Сергей обернулся, смущенно поблагодарил, но девочка глядела на него так искренне и просяще, что он взял пирожок из протянутой руки. Взять-то взял, но откусить не решился: неудобно как-то — все же он при исполнении служебных обязанностей. Так и держал до возвращения Плотникова.
— Ну, здесь все, — подытожил Плотников, когда ЗИЛ увез потерпевшего с дочкой в кабине, а беспомощный «Запорожец», поднятый автокраном, — в кузове. — Проедемся по трассе, посмотрим, что делается. Начало, будь оно неладно, положено.
Сергей вздохнул и забрался в коляску. На душе было пасмурно. Плотников, видимо, понял его состояние.