— Давно не виделись, хозяйка, — почтительно поклонилась ей тетя.
— Что, вы снова на работу сюда, Момоко?
— Нет, Хару. На этот раз она наша гостья.
— Неужели!
Пока я с интересом следила за их диалогом, госпожа Момоко шепнула мне:
— Когда я ушла от Сатору, то какое-то время жила и работала здесь.
— Что, правда? — от удивления переспросила я громко, на что она с прохладцей ответила:
— Вот так, да.
Хозяйка провела нас в комнату. Было еще только два часа, поэтому мы стали первыми посетителями.
Внутри дома было так же много хлама, как и снаружи. В проходе стояла пустая бочка, высились кипы журналов, старый телевизор, акустическая гитара. Заглянув на кухню, что примыкала к коридору, я увидела, что там тоже был беспорядок. Туалет, умывальник и ванна находились в одной комнате. Это, скорее, было общежитие, такие обычно переполнены всякими университетскими кружками в летние каникулы. Не знаю, как в других гостиницах, но здесь чувствовалась атмосфера свободы и расслабленности.
Меня приятно поразила наша комната. Пространства в десять татами[13] вполне хватало на двоих. Слышалось пение то ли дрозда, то ли кукушки. Горы вдалеке были подернуты дымкой, а по голубому небу плавно плыли кучевые облака. Пока я наблюдала эту картину, время словно остановилось.
Я села на подоконник и некоторое время любовалась видом из окна. Госпожа Момоко тоже, видимо, была впечатлена и непривычно тихо сидела рядом и смотрела. Я представила, каково это: жить и работать здесь. Неожиданно показалось, что мне бы тоже могло понравиться.
Тут кто-то громко постучал в дверь, и вошла Хару.
— По вечерам уже довольно холодно, — предупредила она и поставила в углу комнаты, судя по всему, тяжелую жаровню.
— Спасибо, — сказали мы одновременно, на что она подобострастно, словно сотрудница рюмочной, ответила:
— Рада стараться!
— Госпожа Момоко, а как долго вы здесь работали? — спросила я тетю.
— Вроде бы три года… — ответила она, задумчиво склонив голову набок.
— А что вы делали потом, когда ушли отсюда?
— Всякое. Человек — существо, способное жить где угодно.
Госпожа Момоко действительно производила впечатление человека, который может выжить в любой ситуации.
— Что ж. Давай прогуляемся перед ужином, — предложила она и встала с подоконника.
Мы решили посетить святилище, а завтра совершить реальное восхождение на гору. Госпожа Момоко сказала, что храм находится в двух шагах от гостиницы, поэтому идти туда примерно пять минут.
Когда мы обогнули квартал тесно примыкающих друг к другу сувенирных лавочек и ресторанчиков, перед нами возникли огромные ворота тории. Мы проследовали за другими посетителями, коротко поклонились перед входом и зашли внутрь.
Святилище оказалось даже лучше, чем я себе его представляла. Там было много сокровищниц и надгробий на пути к главному входу. Прочитав табличку с исторической справкой, я узнала, что святилище было построено еще в начале периода Нара[14] и со второй половины Средних веков является сердцем поклонения горам в Канто, куда приходят тысячи паломников.
Сначала я очень удивилась, что такое большое святилище находится с весьма давних времен глубоко в горах. Еще и за столько столетий множество людей поднималось на гору, чтобы посетить его. А тогда ведь еще не было транспорта, поэтому они шли по несколько дней, а то и несколько десятков дней. И в отличие от нынешнего времени тогда людям было очень важно прийти сюда. Подумав об этом, даже совсем не религиозная я ощутила какое-то смирение.
По довольно крутым каменным ступенькам мы поднимались к главному святилищу. У дороги росли светло-фиолетовые дикие горечавки. Однако какая же длинная лестница! Так просто до святилища не добраться. Другие посетители, запыхавшись, тоже поднимались к нему. Когда мы наконец оказались перед святилищем, я с трудом перевела дух.
Кое-как восстановив дыхание, мы пожертвовали пару монет храму и сложили руки в молитве.
Закончив молиться, я взглянула на госпожу Момоко, которая все еще стояла со сложенными руками. У нее было невероятно сосредоточенное выражение лица.
— О чем вы молились? — спросила я ее, как только она открыла глаза.
— Ни о чем.
— Но вы так крепко сжимали ладони.
— Святилище — это необязательно то место, где надо молиться. Здесь также можно поблагодарить божество за то, что оно оберегает тебя.
— Ой, а я только попросила.
— О чем?
— Об отличном здоровье и чтобы не было проблем с деньгами.
Госпожа Момоко улыбнулась, сказав, что это очень на меня похоже. А затем, оглядевшись вокруг, добавила:
— Когда я ушла от Сатору, то первым делом пришла в это святилище. А потом на обратном пути остановилась в том домике. Мне было некуда идти, поэтому я попросила хозяйку пожить у нее и поработать. У нее как раз незадолго до того умер муж, Хару тоже пока не было, поэтому ей не хватало рабочих рук. Но она была так добра, что наняла абсолютно незнакомого ей человека.
Меня привело в странный восторг то, что она рассказывала о себе, как о другом человеке.
Напоследок мы еще раз поклонились святилищу и, оставив освещенный вечерними огнями храм, отправились обратно в гостиницу.
Искупавшись, я ждала, когда из ванной вернется госпожа Момоко, но меня уже начал одолевать сон. Тетя разбудила меня, потому что наступило время ужина.
Пока я спала, приехали еще две группы туристов. Мы встретились с ними в большой гостиной. Семья из трех поколений родителей и детей и двое мужчин средних лет. Последние уже крепко выпили и, когда мы вошли, поприветствовали нас немного глуповатым «Здоровьичка!».
На ужин подали так много еды, что я даже растерялась. Чего только у хозяйки не было: вареная еда, натто[15], лук в панировке, кимчи[16], разнообразные приправы к рису, набэ, даже тэмпура[17]. Самой вкусной оказалась форель, жаренная в мисо, и рис с мисо супом, которых мне оказалось достаточно, а вот старички съели и набэ, и тэмпуру.
Благодаря непринужденной атмосфере в гостиной стало очень оживленно. Мужчины оказались любителями горного туризма и бывали здесь несколько раз, поэтому активно советовали посетить конкретные места. Но сезон, чтобы увидеть такие растения, как катакури и рэнгэсема, только что закончился.
А члены прибывшей семьи рассказали, что у них женится внук, и перед этим они решили узким семейным кругом отправиться в небольшое путешествие. Бабушке было восемьдесят семь или восемьдесят девять лет (они даже заспорили по поводу ее возраста), поэтому от канатной дороги внук вез ее до гостиницы на инвалидном кресле.
Когда старушка пробурчала, что это ее последнее путешествие, госпожа Момоко уверенно возразила:
— Боже, вы еще так молоды! Еще приедете несколько раз!
И она говорила это с какой-то радостью.
Когда посетители разошлись, госпожа Момоко и хозяйка начали без умолку болтать, и я тоже решила вернуться в комнату.
Наверное, это мое воображение заставило меня чересчур волноваться перед поездкой. Я пришла к такому выводу, когда в комнате вспомнила, какой была сегодня госпожа Момоко. Как всегда, легкая и веселая. Похоже, ее захлестнули воспоминания о времени, когда она здесь работала.
Я оказалась здесь по странному недоразумению. Как показал случай с Ёсихиро, у меня плохо развита интуиция.
«Но в этом нет ничего страшного, если мне весело», — решила я, ожидая госпожу Момоко.
— Завтра рано вставать, поэтому ложимся спать, — сказала госпожа Момоко, вернувшись в комнату, и сразу юркнула под одеяло.
Но я все никак не могла уснуть, потому что уже дважды впадала в дремоту. Госпожа Момоко уснула уже через три минуты и мирно сопела, а иногда даже похрапывала по соседству.
Я снова пожалела о том, что забыла книжку в «Субоуру». И одновременно с этим мне вспомнилось лицо Вады.
Что он делает сейчас? Ну, наверное, спит. Мне стало очень одиноко оттого, что придется провести бессонную ночь в незнакомом месте, и мне очень захотелось встретиться с Вадой. Не было ничего плохого в том, чтобы узнать его номер телефона. Наверное, мы с ним больше не встретимся, ведь у него больше нет причин приходить в ту кофейню. От этой мысли мне стало больно.
Глаза стали наполняться слезами, и я тихонько вышла. Вся гостиница спала, но в конце коридора из одной комнатки сквозь фусума пробивался свет. Я на цыпочках прошла и, заглянув туда, увидела, как Хару сидит со скрещенными ногами за столом и неотрывно смотрит в компьютер. С таким же сосредоточенным лицом, как у госпожи Момоко во время молитвы у святилища.
Я уже собиралась так же тихо уйти, как Хару заметила меня и растерянно спросила:
— Что, что такое?
— Не могу уснуть.
— Может, тогда прогуляетесь? Сегодня ясная ночь, звезды очень красивые, — предложила она, указывая подбородком в сторону прихожей.
— Что ж, так и сделаю, — согласилась я, и уже на выходе меня окликнула и догнала Хару с карманным фонариком в руке со словами, что снаружи очень темно, и находиться женщине одной опасно.
Я тихо открыла дверь и вышла во двор.
Хотя стояла середина октября, из-за большой высоты было холодно. При взгляде на небо мне показалось, что звезды ближе, чем обычно. Над утесом расплылись зимние созвездия, которые в это время в городе не увидишь.
Вдвоем мы медленно прошлись перед храмом. Все вокруг было погружено в сон; ни одного окна с включенным светом. Звук от наших шагов ласкал слух.
— Прости, что заставила тебя составить мне компанию.
— Ничего, я всего-то зависала на форуме.
Хару достала из кармана штанов сигарету и закурила. Затем выдохнула дым в темноту.