Но сговорчивая публика в студии послушно встретила фотобанкира Кузяева аплодисментами. Тот важно раскланялся, присел на невесть откуда взявшийся персональный стульчик и выжидательно уставился на ведущего.
– Василий Петрович, вы изучили этот снимок. Что вы можете о нем сказать? – не задержался с репликой тот.
– Я изучил его, и вот что я могу о нем сказать, – с готовностью отозвался Кузяев. – Данный черно-белый снимок с достаточно высокой детализацией сделан дальномерным фотоаппаратом типа «Зоркий» или «ФЭД» и напечатан в фотостудии «Любимый Сочи», о чем свидетельствует оригинальный чернильный штамп на обороте…
– То есть это не монтаж? – нетерпеливо перебил эксперта ведущий.
– Нет, не монтаж, это настоящая…
– Прекрасно! – Халатов снова обернулся к залу. – Фотография – не подделка! Но есть еще вопрос…
Он сделал интригующую паузу, призывно пошевелил бровями, и со зрительских мест кто-то особо смышленый или заранее подготовленный с готовностью подсказал:
– А откуда нам знать, когда именно было сделано это фото?
– Да, откуда? – подхватил Халатов. – Может, снимок сделан вовсе не за девять месяцев до рождения Вадима Петренко? Мы же понимаем, что дата съемки в данном случае принципиальна. И кто нам сможет ответить на этот вопрос?
– На этот вопрос вам смогу ответить я, – вновь подал голос эксперт Кузяев.
Его манера говорить как по писаному наводила на мысль о предварительной репетиции.
– Дело в том, что в нашем фотобанке «Визуал» хранятся архивные снимки, сделанные сочинским фотографом Сергеем Макаровым. Это то, что сейчас назвали бы фотосессией, а точнее подробный репортаж о пребывании Роберта Гуреева на южном курорте. Фотохроникер зафиксировал чуть ли не каждый его шаг в Сочи – с момента прибытия в город и до отлета из него.
– И это фото тоже есть в вашем архиве? – спросил ведущий, указывая на снимок обнимающейся на балконе пары.
– Именно этого снимка нет, но есть другие, явно из той же серии…
– И-и-и-и вновь внимание на экран! – опять перебил эксперта утомительно эмоциональный Халатов.
Снимок с парой на экране подвинулся, и рядом с ним встало другое фото. Вместе они походили на детскую загадку «Найди десять отличий», и зрительный зал сосредоточенно запыхтел.
По мне, так отличие было всего одно, зато очень важное: на новой фотографии отсутствовала девушка в простыне. А взъерошенный улыбчивый Гуреев в мешковатых штанах, балкон с точеными балясинами и море в фигурных просветах были все те же, разве что танцор развернулся к камере другим боком.
– Что ж, это определенно подтверждает, что в дни гастролей в Сочи Роберт Гуреев действительно принимал в своем номере гостиницы «Приморская» Софью Петренко, которая девять месяцев спустя родила сына Вадима, присутствующего сегодня у нас в студии! – на подъеме протарахтел ведущий.
Присутствующий в студии сын Софьи Вадим приподнялся над диваном, улыбаясь и раскланиваясь.
– А может, они и не спали там вовсе! – снова выкрикнул кто-то из зрительских рядов.
– Кто знает, кто знает! – Халатов хитро улыбнулся и коварно объявил рекламную паузу.
На экране пошла реклама фотобанка «Визуал».
– А ты как думаешь, спали они или не спали? Гуреев с этой Соней? – спросила меня Натка.
– Какая, собственно, разница? – пожала плечами я. – Вот ты спала и с Романовским, и с Голиковым, и еще как минимум с тремя мужиками. И что, у тебя от них пятеро детей?
– Точно, переспать – не значит забеременеть, слава богу, – запоздало сообразила сестрица и даже потянулась перекреститься, но передумала и только стерла пот со лба. – Иначе какие пять? Сто пятьдесят пять детей у меня было бы, вот ужас, страшно представить…
Она взволнованно забубнила, что-то такое подсчитывая, а я воспользовалась паузой, чтобы сходить в туалет. Мне не хотелось пропустить следующую часть ток-шоу, я неожиданно для себя увлеклась просмотром. Глупо, конечно, но не упускать же подвернувшуюся возможность заранее составить впечатление об участниках предстоящего судебного процесса!
– И я вновь приветствую вас в студии ток-шоу «Посидим, поговорим!» – словно лично мне сказал Халатов, когда я вернулась из забега к удобствам. – И предлагаю послушать Анну Горлову, которая считает себя дочерью великого Роберта Гуреева. Анна, почему вы так думаете?
Камера наехала на молодую даму, расположившуюся на лобном диване в окружении двух потенциальных братьев.
– Во-первых, здравствуйте. – Дама улыбнулась в камеру и легким движением поправила безупречно завитой локон – антрацитово-черный, как у предполагаемого папы.
– Здравствуйте, Анна, так почему вы…
– Во-вторых, я попросила бы меня не перебивать, – сказала дама, и бесцеремонный Халатов от изумления всхрюкнул и замолчал, а я едва не хлопала в ладоши: мне очень понравилось, как держится эта женщина, – настоящая Железная леди.
При взгляде на Анну Горлову в голову приходили слова «порода», «харизма», «стиль» и «воспитание». И еще «деньги», конечно.
С деньгами у дамы явно не было проблем, одно ее элегантное шелковое платье благородного серо-стального цвета стоило больше, чем костюмы четырех присутствующих на сцене мужчин. А были еще роскошные туфли, красные подошвы которых недвусмысленно намекали на впечатляющий ценник, жемчуга в ушах и одинокое колечко с бриллиантом такого размера, что отбрасываемые им солнечные зайчики запросто могли бы затоптать некрупного слона.
– О том, кто является моим родным отцом, я знаю от матушки, – сказала Горлова, акцентировав слово «родным». – Она рассказала мне об этом, когда я стала уже взрослой, но с самого раннего детства я была погружена в тот мир, который был органичен моему настоящему папе. Русский балет…
– Всегда был нашей национальной гордостью! – Неугомонный Халатов ожил и одним рывком перетянул одеяло на себя. – А мама нашей гостьи была большой поклонницей классического искусства и не пропускала ни одной премьеры в Мариинском!
– Интересно, как ей это удавалось, – пробормотала я.
– По блату? – предположила Натка. – Ты посмотри на эту тетю, сразу видно – богачка не в первом поколении. А кто в Советстком Союзе не был голытьбой? Торгаши и партайгеноссе. Для торгашки она слишком хороша, значит, ее предки родом из обкомов-крайкомов…
– Наталья Горлова в профкоме Ленинградского судостроительного завода курировала культурно-массовую работу, – тут же подтвердил ее догадку телеведущий. – В тот день, когда в Мариинке впервые представили балет «Сильфида», в котором великий Роберт Гуреев блестяще исполнил партию Джеймса, Наталья отправилась в театр в компании подруги Зины. Приветствуем ее в нашей студии! Зинаида Ивановна Горшенина!
Народ послушно захлопал, из боковой двери на сцену вышла женщина неопределенного возраста – тощая, сутулая, с длинным лицом и костлявыми руками. Бледно-зеленый костюм с узкой юбкой и коротким пиджачком придавал ей разительное сходство с богомолом. Проследовав к свободному стулу, который появился на сцене после рекламной паузы, Зинаида Горшенина заняла свое место и громко спросила, тыча пальцем в камеру:
– Куда смотреть? Туда? Туда?
– Не важно, куда смотреть, важно, что говорить! – осклабился Антон Халатов. – Зинаида Ивановна, чем вам запомнился тот давний поход на премьеру «Сильфиды»?
– В буфете я опрокинула стаканчик с кофе и облила балерину, – с готовностью покаялась Горшенина. – Случайно, разумеется. Я ж не какая-нибудь хулиганка, чтоб балеринок кофием обливать, даже если мне не нравится, что на ей юбки, почитай, вовсе нет, ниже пояса одни тюлевые лохмы дыбом стоят, тьфу, срамота, ладно на сцене в таком виде скакать, но куда в буфет-то, там же люди едят, пьют, так нет, надо в непотребном наряде явиться и аппетит всем испортить…
В зале обрадованно захихикали: назревало веселье. Утонченная Анна Горлова поморщилась, Антон Халатов сильнее обнажил в улыбке отлично отбеленные клыки и заглушил обстоятельный монолог подруги Зины кратким пересказом:
– Облитая балерина, рыдая, побежала в гримерку, Наталья Горлова, желая утешить девушку и извиниться перед ней, поспешила следом, и где-то там, за кулисами, произошла историческая встреча – Наталья встретила Его. Блистательного Роберта Гуреева, который и стал отцом ее единственной дочери.
– Прямо там, за кулисами, стал?! – издевательски громко восхитился кто-то в зале.
– Ну уж прям за кулисами, мы потом на банкет пошли, а оттуда Робик Наташку в гостиницу повел, а я за ними следом пошла, не бросать же подружку, не по-товарищески это! – снова включилась словоохотливая Зинаида Ивановна.
– И в гостинице Робик – что? – задорно подначил свидетельницу Халатов, откровенно наслаждаясь возможностью запросто назвать великого Гуреева Робиком.
– Что, что! – передразнила его Горшенина. – Знамо что… Вон, Анька сидит, видали? Ее они там и делали.
– Не факт! – снова басовито возразили из зрительских рядов. – Где доказательства?
– Анна, у вас есть доказательства связи вашей матери с Гуреевым? – развернул и переадресовал вопрос ведущий.
Анна Горлова невозмутимо открыла свой модный клатч и вынула из него какой-то узкий листок. Халатов козликом подскочил к ней, выхватил бумажку, сунул ее в камеру:
– И что же тут у нас?
Прежде, чем оказаться «тут у нас», бумажка точно побывали «там у них» – в студии монтажа, потому что ее прекрасно отсканированная копия моментально появилась на большом экране в студии.
– Внимание на экран! – провозгласил Халатов. – Мы видим билет на спектакль «Сильфида», который Наталья Горлова бережно хранила – сколько лет? Считайте сами, дата спектакля прекрасно видна на лицевой стороне билета, а на обороте его…
Ведущий щелкнул пальцами, и на экране появился скан обратной стороны билета. Синей шариковой ручкой на нем было размашисто написано: «Натали, ты богиня!» – а ниже вилась узнаваемая подпись.
– Автограф Роберта Гуреева! – Халатов обрадовался, словно впервые увидел это сокровище. – Прощальная записка, оставленная мужчиной женщине наутро после ночи любви!