Дмитрий, одетый в спортивный костюм, растянулся в полный рост на ковре перед Филиппом, спиной ко мне.
Мужчина держал в руке плюшевого медвежонка и играл с Филиппом, нежно толкая его плюшевой головой малышу в животик. Ребёнок хохотал и пытался ухватить игрушку цепкими ручками.
Я замерла от этой идеалистической картины и невольно улыбнулась.
Но вдруг, Дмитрий резко обернулся и увидел меня, подглядывающую.
Филипп тоже увидел меня и попытался крикнуть «Света», но не смог, потому что заливисто смеялся.
Я прошла в комнату и присела рядом с ними.
— Доброе утро, Дмитрий Мстиславович, — поздоровалась с мужчиной. — Где Марта?
— Здравствуй, Света, — кивнул он мне. — Марту свалило давление. Ещё до рассвета её увезли домой.
Никогда я не радовалась, когда кто-то болел, но Марта была настоящим цербером и порядком достала своими нравоучениями за эти три месяца. Благо, с моим появлением, она теперь работала у Северского не все семь дней, а только пять.
А вот сейчас её давление свалило. Я уж думала, эта женщина никогда и ничем не страдает. Ан, нет, всё же Марта – человек.
— Понятно, — сказала в ответ, стараясь не сильно улыбаться, чтобы Северский не заподозрил мою радость по этому поводу.
— Доброе утро, мой самый красивый мальчик на свете! — заворковала я с Филиппом. — Пойдём, переоденемся, сменим подгузник и будем кушать.
— Памперс я уже поменял, — сказал Дмитрий, продолжая лежать на полу, перевернувшись с живота на левый бок.
— Ох, ну хорошо, — сказала, гладя сына по светловолосой головке.
Потом поцеловала его в макушку, а малыш, продолжа улыбаться, обнял меня за шею и звонко сказал:
— Вета!
Он ещё не выговаривал мой имя чётко и вместо «Света» говорил «Вета».
— «Папа» Филипп говорит реже, чем «Вета», — с нотками ревности, проговорил Дмитрий, глядя то на меня, то на ребёнка.
Пожала плечами и не стала говорить, что я-то его мама, а ты, по сути – чужой дядька.
Взгляд Северского задержался на моей загадочной улыбке и прищурился, словно он прочёл мои мысли.
— Вам, наверное, не очень удобно на полу, — сказала я как бы, между прочим. Потом взяла сына на руки и пошла с ним в его маленький гардероб.
Я обнаружила один факт – Филипп, будучи ещё совсем маленьким, уже сам предпочитал принимать решения в отношении выбора одежды.
Зашла в гардеробную и малыш тут же схватил пальчиками костюм горчичного цвета.
— Отличный выбор, Филипп, — расплылась я в улыбке.
Пока переодевала ребёнка, к нам подошёл Дмитрий и сказал:
— Я наблюдал за тобой, Света. Ты прекрасно справляешься. И мне нравится, твоя кротость, ненавязчивость и покорность.
«Будто у меня есть право вести себя по-другому», — подумала с недовольством.
А в ответ сказала другое:
— Я рядом со своим сыном и мне больше ничего не надо.
Он хмыкнул.
— Света, человека такая тварь, что ему всегда всего мало. Достигнув одной цели, он желает достичь уже другую и не всегда законными методами.
«Судите по себе?» — вертелось у меня на языке.
Но снова сказала другое – сказала правду, глядя прямо в глаза Северского:
— В идеале, я бы хотела получить официальный статус матери Филиппа. Вы ведь знаете, что я ни в чём не виновата и не заслужила того факта, что скрываю от своего собственного ребёнка и своих родных, что я его мать и не бросала его.
— Мы с тобой договорились ещё при подписании договора. Или ты уже забыла? — в его голосе послышались угрожающие нотки.
— Не забыла, — сказала тихо. — Простите…
— Не допускай ошибок, Света, потому что в отличие от многих, я никогда не забываю, что люди, получив что-то, всегда хотят большего. Больше – не будет. Забудь об этом. Я тебе позволил итак слишком много и напомню, что я не взял с тебя заявление об отказе.
— Я всё прекрасно помню, Дмитрий Мстиславович, — сказала твёрдо. — Пойдёмте. Филиппу нужно поесть.
— Всем нам нужно поесть, — сказал он. — Сегодня я буду завтракать вместе с вами.
* * *
Светлана
Филипп хорошо поел и теперь с довольным и сосредоточенным видом жевал натёртую морковку – любимое его лакомство. Это у него от меня – я тоже обожаю морковь.
Малыш брал горсточку своими маленькими пальчиками и самозабвенно отправлял её в рот.
Забавно наблюдать, как твой малыш кушает.
— Хочу извиниться, — сказала Дмитрию, когда мы уже почти закончили завтрак. — Я знаю, что было некрасиво с моей стороны говорить с вами в таком тоне и напоминать… о моём статусе… Просто…
Я вздохнула и посмотрела мужчине в глаза.
— Просто я не механическая, Дмитрий Мстиславович. У меня есть сердце и душа и иногда на меня накатывает… В такие минуты я очень… сердита на вас.
— Прощаю. Но и ты прости. Я тоже иногда веду себя не лучшим образом, — с хмурым видом признал Северский.— Иногда я забываюсь и воспринимаю личную жизнь, как судебное поприще.
Я была удивлена, ведь ожидала услышать что угодно, но не его признание в неправоте.
— Я… кхм… Я знаю, как сильно вы любите Филиппа. У меня есть глаза и уши. Несмотря на… ситуацию, ваше отношение к… сыну не изменилось. — Снова вздохнула и добавила: Проблема, в том, что я тоже люблю его.
Голос у меня предательски задрожал.
— И я люблю Филиппа… потому что он моя плоть и кровь, — проговорила я, понизив голос. — И мне всегда будет мало того, что я имею сейчас. Но я не стану что-то требовать, потому что рада тому, что вы мне уже дали – возможность всегда находиться рядом, участвовать в его воспитании и видеть, как… — склонилась ближе к мужчине и практически одними губами произнесла: — …и видеть, как взрослеет мой ребёнок.
Дмитрий к моему удивлению не ожесточился и не высказался в своей обычной резкой манере, он вдруг абсолютно искренне сказал, или, быть может, мне показалось?
— Понимаю тебя. Но больше я тебе предложить не смогу. Единственное…
— Что? М ухватилась за его последнее слово, как за спасительную соломинку.
— Если ты вдруг кого-то встретишь и решишь обзавестись семьёй, то тебе придётся навсегда забыть о моём сыне.
Я замерла от его слов и завертела головой в отрицательном жесте.
— Нет, — сказала уверено.
— Это ты пока говоришь «нет», — проговорил он обманчиво мягким тоном. — Света, ты красивая женщина, люди из моей охраны постоянно смотрят на тебя оценивающе. Ни сегодня, так завтра, ты захочешь семью. И тогда, ты должна быть готова к последствиям.
— А вы? — спросила Дмитрия дрожащим голосом.
Не нравилось мне, в какую степь он завёл разговор.
— Что до меня, то я не горю желанием повторять ту же самую ошибку – жениться.
— А если это будет брак по договорённости и без обязательств? — слова слетели с губ раньше, чем я сначала их обдумала.
Северский удивлённо и в то же время недовольно взглянул на меня.
Я не смогла вынести его пристальный и осуждающий взгляд и потому встала из-за стола и начала вытирать ручки, личико и губы сына.
Мой малыш, когда кушает, то вся еда оказывается и на ручках и на его сладкой мордашке.
— Простите… — пролепетала извинение, не глядя на мужчину. — Я не подумала…
— Я знаю, Света, о чём ты думаешь, — сказал он своим обычным совершенно сухим и безэмоциональным тоном. — Я не стану сердиться на тебя за эти дерзкие слова, потому что понимаю твои чувства. Довольствуйся тем, что имеешь.
Я крепко вцепилась в спинку детского стульчика, что у меня побелели костяшки пальцев.
— Я уже извинилась, Дмитрий Мстиславович. И я всё понимаю.
И решила его ещё о кое-чём спросить, раз у нас выдался завтрак с откровениями.
— Скажите, вот вы развелись со своей супругой, но… — сглотнула и продолжила: — Я ни разу не видела её с Филиппом. Она не привязалась к ребёнку?
На самом деле я надеялась никогда её и не увидеть рядом со своим сыном, потому как даже не представляю, как себя поведу – возможно, у меня сорвёт все тормоза, и я просто возьму и накинусь на это страшную женщину, которая своим коварством до основания разрушила всю мою жизнь.
— Не думай о ней, — сказал резко Северский, одним глотком допивая свой остывший кофе.
Но я не отстала.
— Вдруг она решит возобновить отношения с ребёнком? Ведь, в документах она числится его… матерью.
Я посмотрела на мужчину, прямо ему в глаза, чтобы уловить истинный ответ, если ни в словах, так хоть в выражении лица и глаз.
Что-то сверкнуло в глазах Северского.
Злость? Гнев? Или же, раздражение?
— Не у всех женщин, Света, развит материнский инстинкт. Ника хотела ребёнка только ради меркантильной цели. Наши отношения давно сошли на «нет» и если бы не её беременность, то я давно бы развёлся с ней. В принципе, так всё и вышло.
Мне никогда не понять таких женщин как бывшая жена Северского – беременеть и рожать ради того, чтобы удержать мужчину с его богатством.
Да какой бы мужчина не был бы, к чёрту, если нет любви.
Но это моё мнение, а что в голове и сердце той женщины – один бог ведает.
— А вы знали, что Ника такая, до того как женились на ней? — полюбопытствовала я, надеясь, что за мой дерзкий вопрос Северский не рассвирепеет.
Я спрашивала мужчину затем, чтобы лучше его понять. Потому что, узнав его за эти три месяца, я пришла к выводу, что Северский не такой уж плохой человек – да, со своими тараканами и бзиками в голове, но у него положение такое, так сказать, он должен быть жёстким и иногда, даже жестоким.
И, учитывая его характер, я не могла понять, почему он женился на такой женщине как Ника?
Возможно, она умелая актриса.
— Меня устраивали отношения без любви, — признался он.
Я удивлённо уставилась на него.
— Вы не любили её?
Я не понимала его. Зачем связывать себя узами брака без любви? Я понимаю, когда люди женятся не по любви ради какой-то выгоды. Например, я бы вышла замуж за Северского ради своего сына.
Но просто вот так…
— Мы хорошо относились друг к другу, — снова ответил мне честно, а потом сказал: — На этом всё, Света. Хватит меня допрашивать. Больше тему моей бывшей жены не поднимай, если не желаешь увидеть мой гнев.