— Что – я?..
— Я решил, что ты – двуличная дрянь, преследующая только свои цели и Филипп для тебя лишь инструмент.
От его откровенного признания и тех мыслей, что он обо мне пудам, мне стало дурно, словно он меня только что вылил на меня ведро помоев.
— Да как вы… да как вы только посмели так низко обо мне подумать? — спросила шёпотом, не веря услышанному.
— Это уже неважно, Света. Правда вышла наружу. И я ещё раз прошу прощения. Услышь меня, Света… Мне стыдно за свои мысли и те обвинения, которые я в тебя бросил. Я умею признавать свои ошибки и отвечать за свои слова. Я виноват перед тобой. Недооценил твою порядочность и верность, не продумал другие
Варианты и поддался глупому гневу… прости… прости… — Дмитрий протянул мне руку. — Мир?
Посмотрела на его протянутую ладонь и неуверенно вложила в неё свою ладошку, сжала и сказала:
— Мир. Я прощаю вас.
Северский тоже пожал мою ладонь и произнёс:
— Хочешь красного сухого вина?
— Нет, спасибо, я не хочу… — пробормотала в ответ.
— Может, чего покрепче? — не унимался он.
— Нет, — сказала уверенно. — Вы хотите что-то мне сказать и решили сначала напоить, чтобы услышанное я восприняла более легче? Или я не права?
Он снова хмыкнул и, откинувшись в кресле, сказал:
— Я уже понял, что ты очень умна, Света и ты это постоянно доказываешь. Да, я хочу поговорить с тобой о Филиппе.
— О Филиппе?.. — я вдруг насторожилась и испугалась. — Надеюсь, из-за этого происшествия вы не собираетесь от него избавиться?
— Света! Что за мысли? Я не собираюсь избавляться от своего сына! — проговорил он гневно.
Я облегченно вздохнула и поняла, что после такого волнения с удовольствием бы выпила вина.
— Тогда в чём дело? Я не понимаю! Не пугайте меня ещё больше!..
Северский жестом остановил меня.
— Света, всё в порядке. Ты – прекрасная няня… Точнее, я хотел сказать, что ты прекрасная мать. Сразу видно, как ты любишь Филиппа…
Он вдруг поднялся с кресла, подошёл ко мне и, положив руки мне на плечи, потянул на себя, заставляя тоже подняться.
Ничего не понимая, я встала на ноги, с беспокойством глядя в лицо Дмитрия и вдруг, в мгновение ока я оказалась прижата к его телу.
— Эээм… Пустите… — пробормотала я и попыталась осторожно высвободиться, но его глаза вдруг начали стремительно темнеть, а руки, вместо того чтобы разжаться, ещё сильнее сжали меня.
— Что вы делаете? – почему-то прошептала я и замерла.
— Хочу кое-что предложить тебе, – низким голосом проговорил Дмитрий.
— Что? — спросила, глядя в его глаза и слыша, как грохочет моё сердце.
И не успела я ничего понять, как вдруг его губы приникли к моим губам.
Этот поцелуй был другим. Не было жёсткости и боли.
Его губы как крылья бабочки скользили по моим губам, и я вдруг утратила ощущение реальности. Внутри разлился нестерпимый жар, вызывающий тяжесть и томление. Все мысли разбежались, осталось только это неторопливое дразнящее щекотание, от которого по телу пробегали мурашки, а в животе родилось ощущение порхающих бабочек.
Неожиданно, медленный и нежный поцелуй перерос в пьянящую ласку. И вот я уже сама отчаянно цепляюсь за его сильные плечи и покорно прижимаюсь к стальному телу.
Его запах и прикосновения свели меня с ума.
«Он лишил тебя сына. Угрожал. А совсем недавно обвинял в преступлении. А ты, словно тряпичная кукла, стала безвольной в его руках, стоило ему попросить прощения, а потом нежно поцеловать!..»
Здравый смысл вернул меня в реальность, будто окатил ледяной водой.
Я резко оттолкнула Дмитрия от себя.
Он не ожидал такого от меня и ошалело взглянул мне в лицо.
— Света… — произнёс он моё имя.
Я недоуменно моргнула и мгновенно пришла в себя.
Очередная проверка?
Или он пытается забыться и уйти хоть на время от навалившихся проблем, посредством близости со мной?
— Вы так ничего не сказали о Филиппе, — прошептала я со злостью. — Вы хотели что-то мне сказать…
Его руки властно легли мне на плечи, я попыталась стряхнуть с себя его руки, но он лишь сильнее их сжал.
— Света, посмотри на меня! – твёрдо сказал он.
Я неистово помотала головой и назло смотрела в сторону, а не на Северского.
— Нет!.. Не хочу!.. Говорите, что вы хотели мне сказать о моём сыне!
Но он сам взял меня за подбородок и заставил посмотреть себе в лицо.
— Ты была права, Света, — сказал он.
— В чём именно?
— Во всём. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Вероника
— Совершенно не понимаю вас, Павел Петрович, — произнесла я жёстко. — Чего вы ждёте?
Я пыталась быть жёсткой, даже жестокой, и преуспела в этом, но мои инстинкты были полностью женскими. Северский меня обидел, и я жаждала кровавой расправы!
Тем более, после того, как узнала, кто та сука, что работает у него под видом няни Филиппа!
Светлана Михайловна Солнцева – та самая убогая, что родила Филиппа. И Дима об этом знал. И он привёл её в наш с ним дом!
Эта крыса добралась до него и уничтожила мою жизнь, что я так долго и упорно выстраивала!
Теперь она решила занять моё место!
Но я не допущу этого!
Никогда!
Пока эта дрянь не женила на себе Северского и не прибрала к рукам не только ребёнка, но и всё богатство, я должна действовать на опережение, а именно, Дмитрий Северский должен покинуть этот мир. И тогда, единственным законным опекуном Филиппа стану я, а значит, и владеть всем имуществом и всеми деньгами, буду тоже я.
Ну а с мелким ублюдком я быстро всё решу.
— Терпение, Ника. Просто имей терпение, — ответил мне мужчина лениво.
«Терпение? Он издевается надо мной?»
— Я дала вам такую возможность против Северского и вместо того, чтобы его уничтожить любым действенным способом, вы пытаетесь припугнуть его при помощи муляжной взрывчатки!
— Ника, успокойся. У меня нет намерений, убивать Северского. По крайней мере, пока, — проговорил Павел Петрович и уродливо улыбнулся.
— Что?! — опешила я и вскочила с кресла. — Вы же… Вы же говорили, что сотрёте его с лица земли! Воспользуетесь моей информацией и сотрёте его в порошок!
— Сядь! — приказал он мне жёстко. — И прекрати истерить.
Села, гневно глядя на мужчину, которому я решила довериться и в итоге, чувствую, прогадала.
— Твоя информация, конечно, любопытная, Ника, но не имеет особого значения в борьбе с Северским. Репутация его от этого не пострадает, особенно, после того заявления на благотворительном вечере. И уже тем более, он не перейдёт на мою сторону. Лучше подумай и пораскинь своими мозгами, что конкретно могло бы повлиять на твоего бывшего мужа, чтобы он начал делать то, что я от него требую, — он сцепил пальцы в замок и склонился ко мне. — А если не придумаешь, то знай, я – не Северский и терпеть тебя в своём доме не собираюсь. Тут же вышвырну как шавку. А теперь пошла отсюда.
Слышать подобное было не то, что неприятно, это было крайне унизительно!
Я поднялась со своего места и, склонившись над мужчиной, тихо, но зловеще произнесла:
— Я знаю, что может смотивировать Дмитрия пойти на всё, что угодно, но…
Коварно улыбнулась, не спеша продолжать свою мысль.
— Но? — спросил Павел Петрович, сузив свои злые глаза. — Договаривай, раз открыла рот.
— Но я поняла одну вещь – я не стану с вами работать, если вы мне железно не прогарантируете, что я получу всё, чем владеет Северский, начиная от его дома, банковских счетов и заканчивая его трусами. Я хочу всё.
Он усмехнулся и покачал головой.
— Не повезло Северскому с тобой, Ника. Ой, как не повезло. Бедный мужик. В этом плане мне даже его немного жаль. Не допусти Господь мне или моему сыну когда-нибудь наткнуться на такую же тварь как ты.
Я разозлилась и процедила:
— Это всё лирики, Павел Петрович. Мне нужен ответ, а не ваши рассуждения.
Павел Петрович неожиданно для меня выкинул вперёд руку и схватил меня за подбородок, больно его сжав. Склонился над моим лицом и, дыхнув на меня зловонием из своего рта, жёстко произнёс:
— Договорились, маленькая мразь. Ты получишь всё, чем владеет Северский. Но сначала, я хочу получить результат того дела, что он сейчас ведёт. Я не могу проиграть, но Северский делает всё так, что я понесу не просто огромные, а колоссальные убытки. Он вынесет решение не в мою пользу, и я должен этому помешать. Я не пожалею ни средств, ни людей в достижении своей цели. И ты, Ника, если дорожишь своей шкуркой, прекратишь себя вести со мной так, будто мы на равных. Без Северского ты бы так и осталась никем. Поэтому прекрати строить из себя важную особу и рассказывай. Если твоя информация принесёт мне пользу, то тогда… я сдержу своё слово, Ника. Сдержу. Всё поняла?
Моргнула, давая понять взглядом, что поняла.
Он также резко отпустил меня и вернулся в своё кресло.
Я потёрла подбородок, который начинал болеть от стальной хватки мужчины и, дав себе слово, отомстить этому уроду за его слова, ровным тоном произнесла:
— Дима больше всего на свете любит и дорожит своим сыном, Филиппом.
Павел Петрович нахмурился и сказал:
— Ребёнок ведь не его.
Я хмыкнула.
— Верно, не его, но Дмитрий так не считает. Он прикипел к мальчику как к родному и сделает ради него абсолютно всё, что угодно.
Мужчина посмотрел на меня долгим взглядом и задумчиво произнёс:
— А что, это мысль. Раз липовая бомба Северского не испугала, то можно пойти и другим путём. Он не боится за свою жизнь, но будет переживать за жизнь ребёнка.
Павел Петрович довольно улыбнулся и сказал:
— Вот видишь, Ника, если хорошенько тебя прижать, то ты сразу начинаешь соображать. Но это слишком рисково.
— Есть и другой способ решить все вопросы одним махом, — сказала я жёстко. — Нужно убить Дмитрия. И тогда, дело, которое он ведёт, достанется другому судье. И я получу то, что хочу.
— Ты мыслишь слишком узко, Ника, — проговорил Павел Петрович. — Твой бывший муж нужен мне. Он гениален. Северский может провернуть и обставить любое дело так, что не подкопаешься. Он знает законы, как никто другой их не знает и ловко их трактует. Я должен заполучить такого человека в свою команду.