один, двадцать три, восемнадцать, шестьдесят восемь, один, тринадцать, три. Это звучало ну очень знакомо, но до Карла все равно не доходило чем. И он слушал, снова и снова: один, двадцать три, восемнадцать, шестьдесят восемь, один, тринадцать, три.
Шестьдесят восемь. Шестьдесят восемь. Шестьдесят восемь! У Карла что-то зашевелилось в мозгу. Он вскочил на ноги, бросился к письменному столу с учебниками и стал лихорадочно кропать цифры на листке бумаги. Один, двадцать три, восемнадцать, шестьдесят восемь, один, тринадцать, три… Думай! Думай! Думай!
Карл медленно выписал на листок буквы, которые, как он предполагал, соответствовали зачитанным цифрам, молча шевеля губами, прочитал результат – и у него перехватило дыхание.
– Бёркур, ты связывался с Халли недавно?
– Э-э-э… нет. – Тот выглядел ошарашенным после наблюдения за маневрами Карла. – Ты не будешь записывать это на телефон?
Трансляция оборвалась, как по приказу.
– Когда ты в последний раз с ним разговаривал?
Не дожидаясь ответа, Карл дрожащими пальцами набрал номер Халли. Сигнал гудел, но никто не брал трубку. В конце концов автоответчик сообщил, что пользователь номера не подходит к телефону и что можно оставить ему сообщение. Карл повесил трубку и повернулся к Бёркуру:
– Где Халли?
Глава 26
Хюльдар краем глаза уловил, как на мониторе компьютера выплыло автоматическое сообщение из бухгалтерии. Он отвлекся от Рикхарда и Эртлы и уставился на экран: «У вас в системе учета 12 неподтвержденных счетов». Хюльдар пожалел, что прочитал его. Сейчас не было никакой возможности заниматься этим, а завтра он получит такое же сообщение, только цифра будет выше. Расследование должно быть главным приоритетом, и он недоумевал, почему эта учетная обязанность не могла быть возложена на его предшественников, которые в данный момент лишь с утра до вечера торчали в Интернете. Этим праздноискателям границ Всемирной паутины также можно было поручить и собеседования с сотрудниками следственной группы – это было новшество в списке его текущих обязанностей. Эгиль придумал план, как Хюльдар должен помогать своим подчиненным намечать цели и достигать их. Шеф составил анкеты для каждого сотрудника; Хюльдар должен был заполнить их, а затем сравнить свои ответы с ответами самих подчиненных. После чего провести собеседование с каждым, обсуждая с ними ответы на вопросы анкеты – их и свои.
Хюльдару эта затея казалась идиотской. Он представлял себе, как, объявив перерыв в расследовании, садится с Рикхардом, чтобы сравнить его и свой ответы на вопрос, на какой должности тот видит себя через пять лет.
Сам Хюльдар надеялся, что через пять лет у него все еще будет получаться избегать утверждения счетов и собеседований с подчиненными. Чтобы не ломать голову над служебными перспективами сотрудников, лучше провести эти собеседования через пять лет. Пятилетнее будущее тогда уже настанет, и все будет как на ладони.
Когда Хюльдар попытался объяснить Эгилю, что время для осуществления этой затеи сейчас более чем неподходящее, тот и не подумал смягчиться. Он лишь оскалил в ехидной улыбке свои сверкающие белизной зубы и протянул Хюльдару увесистую папку, набитую резюме персонала, годовыми учетными картами и всяким другим из той же оперы. В этой же папке лежали и прошлогодние анкеты сотрудников и его предшественника, и Хюльдар также должен был сопоставить их с анкетами этого года. Он все еще тешил себя надеждой, что просто ослышался…
Следователь потряс головой и снова повернулся к Рикхарду и Эртле:
– Кто-нибудь из вас знает, как заблокировать автоматические сообщения из системы учета?
Эртла опередила Рикхарда:
– Спроси Алмара, он помог мне остановить напоминания об отчетах по рабочему времени.
Откинув голову назад, Рикхард поморщился, при этом на его рубашке не образовалось ни складочки, на голове не шевельнулось ни пряди.
– А что мешает их просто заполнить? Это занимает не больше пяти минут в конце дня.
– Именно!
Эртла улыбнулась, с улыбкой с ее лица исчезло воинственное выражение, и на мгновение проглянула женщина, впервые появившаяся в отделении несколько лет назад. У Хюльдара неожиданно возникло желание вызвать ее на собеседование и спросить, почему она так стремится быть похожей на мужланское хамье отделения. К счастью, его порыв быстро улетучился, и он промолчал, дав ей продолжить:
– В конце дня! В конце! Когда каждая минута дорога… Не знаю как ты, но я после работы не против поскорее добраться домой. – Эртла осеклась, поняв неуместность своего замечания. – В общем, сам знаешь, о чем я…
Рикхард не ответил, и в кабинете вдруг как будто стало тесно. Ну почему должно быть столько проблем из-за одного развода? Эртла покраснела, а Хюльдар неожиданно для себя увлекся разглядыванием валявшегося на столе степлера. Ему было яснее ясного, что, если дело дойдет до собеседования с Рикхардом, он не станет обсуждать с ним его личную жизнь. Загвоздка лишь в том, что Рикхард лучше самого Хюльдара знал, что на таких собеседованиях руководитель обязан обсуждать с подчиненными их самочувствие и жизнь вне работы.
В кармане Хюльдара пылал куском раскаленного железа телефон. Там хранилось сообщение Карлотты: «Мне нужно поговорить с тобой. Позвони», полученное за пару секунд до того, как Рикхард нарисовался в дверях кабинета. В другой ситуации Хюльдар интерпретировал бы это сообщение как интерес к возобновлению их отношений, особенно теперь, когда она была свободна. Но мелькавшие в его голове отрывочные воспоминания об их близости не давали ему оснований надеяться, что его виртуозность в сексуальных искусствах могла вызвать у Карлотты необузданное желание повторения. В каждой мелькавшей перед его мысленным взором сцене они бились изнутри о перегородку туалетной кабинки, и просто непостижимо, как она вообще на них не завалилась. Хотя, возможно, это было забавным отличием от опрятного секса, которым, скорее всего, занимался Рикхард…
Отложив в сторону степлер, Хюльдар откашлялся:
– Ладно, вернемся к нашему разговору.
Хотя они отвлеклись от темы и застряли не там, где следовало, Хюльдар чувствовал, что возвращаться к обсуждению убийства ему не очень-то хотелось. В последние дни он не думал и не говорил ни о чем другом – не в последнюю очередь из-за того, как по-дохлому продвигалось расследование. К концу дня они не приближались к цели ни на шаг по сравнению с утром.
Тяжко выдохнув, Хюльдар попытался привести в порядок мысли. Он как-то слегка потерял из виду целостную картину того, кто чем занимается в группе, а приоритеты перепутались. До этого момента его команда следовала обычному регламенту расследования убийств, и теперь, когда было сделано все, что предписывалось, Хюльдар стоял на распутье, не совсем понимая, каким должен быть его следующий шаг.
Все годы врачебной деятельности Сигвалди были старательно проутюжены, получены сведения из Управления главврача Исландии и главврача отделения гинекологии, где в последнее время работал Сигвалди. Ни там, ни там не было зафиксировано ни претензий к его работе, ни жалоб в связи с врачебными ошибками. Ни одна женщина не умерла при родах, а случаи мертворождения происходили не по вине врачей. Ну это если верить полученной информации.
Также был отправлен запрос в больницу Каролинского института в Швеции, где Сигвалди шесть лет назад проходил специализацию по гинекологии. Хюльдар сомневался, что ответ оттуда сможет навести их на убийцу: с тех пор прошло уже много лет, да и пациенты там в основном были шведы, а не исландцы. Сигвалди утверждал, что Маргрет не понимает шведский язык – ведь они вернулись в Исландию, когда ей исполнился всего один год, – так что убийца, по всей видимости, говорил по-исландски.
Был полностью проработан список тех, кто так или иначе был связан с обеими жертвами и Сигвалди, а также проверено, значились ли среди них владельцы мотоциклов. Их оказалось не так много, и никто не был связан с обеими женщинами одновременно. В группе друзей, родственников и сослуживцев Элизы, Сигвалди или Аустрос были обнаружены шесть человек, имевших судимость за насильственные действия. Все шестеро были мужчины, и все, кроме одного, в разное время отбывали срок за нападение на других мужчин. Шестой был десять лет назад осужден за изнасилование, но на момент убийств Элизы и Аустрос имел непробиваемое алиби.
Эта проверка заняла уйму времени. Элиза работала в многолюдном коллективе и имела обширную родню. То же относилось и к Сигвалди. К этому плюсовалась масса друзей и приятелей; особенно много их имелось у Элизы. У Аустрос этот список был гораздо короче.
Хюльдару не хотелось думать, какое несметное количество часов ушло на эту работу, и, по всей видимости, впустую. С какой бы стороны они ни заходили, неизменно оказывались у закрытых дверей. На местах преступлений ничего не нашли: ни отпечатков, ни ДНК – ничего, что могло бы подсказать им направление. Опросы друзей ничего не дали, так же как и документы и разного рода сведения, полученные от них. Обход домов по соседству с местом проживания жертв тоже не дал результатов – никто не помнил, чтобы по улице проезжал мотоцикл в то время, когда были убиты женщины. Телефон Элизы все еще не был найден – либо уже утилизирован, либо лежал где-то с разряженной батареей, утерянный Элизой, либо забран с места происшествия убийцей. Сим-карту, с которой отправлялись сообщения Аустрос, купили в отеле в центре города, и было известно, кто ее купил, – гражданин Великобритании, некий Майк Линэйн. Он не отрицал, что действительно купил эту карту. В Исландии британец проводил свой летний отпуск, а карту приобрел в отеле, где проживал. По его словам, в свой последний день в Исландии он либо потерял телефон, либо его у него украли, а так как телефон был старый, а исландская карта дома ему была ни к чему, он не стал заявлять о краже – если это вообще была кража. В свой последний день перед отлетом он предпочел понежиться в Голубой лагуне вместо того, чтобы торчать в полицейском участке. При необходимости его друзья, бывшие вместе с ним в поездке, могли подтвердить эту историю. Но так как этот Майк с того времени безвыездно находился в своей Великобритании, то показания друзей сочли излишними.