– Нет, он не был на слете, но я не удивился бы, если б он исполнял в этом обществе обязанности председателя, секретаря и казначея, вместе взятых.
Фрейя улыбнулась:
– Так какое у него алиби?
– К сожалению, я не могу тебе этого сказать, но оно, как я и говорил, очень убедительное.
Хюльдар не хотел рассказывать ей, что человек, с которым она еще не так давно жила вместе, как раз обедал в ресторане со своей новой сожительницей. Вместо этого, слегка стушевавшись, следователь простодушно брякнул:
– Тебе повезло, что ты от него избавилась.
Замечание, похоже, пришлось Фрейе по душе.
– Присядешь, подождешь? – Она ткнула рукой в сторону гостиной. – А я пойду посмотрю, как там Маргрет себя чувствует.
По дороге в гостиную Хюльдар снова скользнул глазами по плакату рок-группы. После разговора с ее бывшим было ясно, что этот плакат не мог достаться Фрейе после их развода. Вряд ли ее бывший слушал что-нибудь, кроме нежных скрипичных мелодий, арфы или органа. Хюльдар твердо решил больше не спрашивать ее об этом и постараться не ляпнуть чего-нибудь, что могло быть неправильно понято или ее как-то задеть. Он вообще был настроен вести себя осмотрительно, чтобы снова не впасть в немилость, особенно сейчас, когда у него появился второй шанс. Ну или как-то так. Она же не бросилась к нему в объятия – просто пригласила сесть на замызганный потертый диван, сверкавший кое-где дырками с проглядывавшим из них поролоном.
Хюльдар уселся с краю, оставив достаточно свободного места на случай, если Фрейя захотела бы сесть рядом. Какое-то время разглядывал стоявшие перед ним на столике ярко раскрашенные бумажные стаканчики; один был пустой, в другом оставалось полурастаявшее мороженое. Устав от созерцания стаканчиков, Хюльдар переключился на пол, и вскоре его взгляд зацепился за одну слегка выступавшую над поверхностью пола доску, которая, по всей видимости, была плохо пригнана. К тому времени, когда Фрейя вошла в комнату, он уже так долго пялился на эту доску, что ее прямые линии, казалось, начали загибаться.
– Ее не успокоить. Бедняжка… – Фрейя села напротив него на кресло.
– Я просто не подумал. Я не стал бы этого делать, если б знал, что она стоит у окна.
Хюльдар старался не смотреть прямо на Фрейю, то и дело отводя взгляд на стаканчики на столике, но вдруг сообразил, что так он выглядит еще более застрессованным или даже что-то скрывающим.
– Хочешь, я поговорю с ней? Объясню ей получше или извинюсь?
– Нет-нет, ни в коем случае! – Поспешный ответ Фрейи прозвучал резко, и она, пытаясь загладить это, объяснила: – В данный момент она боится тебя. Ей вообще сейчас трудно, так что лучше пока оставить ее в покое. Ты ведь не собираешься задерживаться надолго?
– Нет, не собираюсь. – Хюльдар указал на выступавшую половицу: – Если только не возьмусь закрепить получше вон ту доску. Ты же знаешь, иногда я беру на себя роль плотника…
Он осторожно улыбнулся ей, а Фрейя, похоже, не сразу нашлась что ответить.
– Ты не прикоснешься к доске, Йоунас! – Ее голос звучал решительно, на лице не было и тени улыбки.
– Хорошо, не прикоснусь. Обещаю.
– Ты хотел поговорить о чем-то еще, кроме нападения на Молли?
– Да. Хотя на самом деле это тоже связано с нападением на Молли. – Хюльдар нервно сглотнул. – Я говорил раньше, что сообщение было отправлено не с телефона твоего бывшего.
Фрейя обеспокоенно кивнула.
– Они были отправлены с того же телефона, что и сообщения, которые получила вторая жертва. Так что, по всей видимости, их отправлял убийца. Вот почему я хотел проверить, насколько надежен патруль. Учитывая, как прошла проверка, я теперь и не знаю, что нам лучше предпринять. По крайней мере, Маргрет не может оставаться у тебя.
– И куда ее тогда поместят? Вряд ли к бабушке и дедушке – найти ее там будет раз плюнуть.
– Мы ищем решение. Я со своей стороны добавлю человека на охрану сегодня вечером и ночью. Если ты не против, я предпочел бы, чтобы один полицейский дежурил внутри, у тебя в квартире. Он может сидеть здесь, в гостиной, чтобы не торчать у тебя перед глазами.
– Я сплю на этом диване, так что, думаю, он так и так будет торчать у меня перед глазами.
Хюльдар чувствовал, что она чего-то недоговаривает.
– О чем ты думаешь?
– Ни о чем. Просто прикинула, что будет со мной, когда вы заберете Маргрет отсюда. Тогда и полицейская машина исчезнет? А если убийца решит, что Маргрет мне что-то рассказала?
– Я могу поставить машину здесь, снаружи, но не уверен, что мы сможем выделить двух людей.
– Ладно, оставим это.
Фрейю, похоже, такой оборот дел совсем не устраивал; меж ее бровей образовались две глубокие морщинки, напоминавшие кавычки. Хюльдар решил запомнить этот знак – на тот маловероятный случай, если их дорожки снова сойдутся после окончания расследования.
– Нет, не оставим. Я лично займусь охраной, если других не найдется. Естественно, по ночам. День я должен использовать, чтобы найти и поймать этого гада. Если мне это удастся, то охрана не понадобится ни тебе, ни Маргрет.
– Да, конечно, ищи. Только будь добр, не спи здесь в машине у дома. Я сама о себе позабочусь. – Фрейя уперлась руками в подлокотники кресла, готовая встать. – У тебя еще что-то ко мне? – Кавычки все еще оставались на своем месте.
Ответить помешал зазвонивший телефон Хюльдара. Следователь вытащил его из кармана под недовольным взглядом Фрейи – и почувствовал, как кольнуло в желудке, когда он увидел, что звонит Карлотта. Сбросил звонок.
– Ты не будешь отвечать?
– Нет.
Тут лучше быть немногословным.
Донесшийся из спальни крик избавил его от необходимости пускаться в объяснения.
Прижав к уху телефон, Фрейя стояла у окна гостиной и, раздвинув ламели пастиковых жалюзи, наблюдала за мелькавшими фонариками полицейских, разыскивавших во дворе того, кто, по словам Маргрет, крался вокруг дома. Хюльдар сейчас тоже был там, снаружи, но, конечно, она не могла отличить луч его фонарика от других. Хотя, скорее всего, у него был тот, что прыгал в темноте неистовее других.
Инцидент был воспринят с такой серьезностью из-за уверений Маргрет, что это был тот самый мужчина, который торчал у ее дома за несколько недель до убийства. Хотя факт, следует ли брать на веру ее слова, был под сомнением.
Выглядывая во двор, Фрейя одновременно молча выслушивала по телефону гневную отповедь своего брата. Лучше было позволить ему излиться полностью, не перебивая.
– Полицейская машина? Дежурит у подъезда? Мне уже четверо чуваков из дома позвонили, и скажу тебе, это их ни разу не радует. Я уверил всех, что об этом и речи быть не может, что полиция там никак не из-за тебя. Что я теперь им скажу?
– Правду. Машина здесь из-за меня. Но она, видимо, исчезнет отсюда завтра, как я уже говорила.
– Почему ты мне ничего об этом не сказала? Мне нужно следить за репутацией. Прикинь, если обо мне пойдет слава, что я снюхался с легавыми…
– Не пойдет.
– И в квартире тоже легаши?
– Нет.
К счастью, в данный момент это было правдой. Однако оставалось недолго ждать, когда поиски закончатся и Хюльдар вернется. Скорее всего, он будет настаивать на том, чтобы остаться у нее на ночь на диване. Тогда ей придется спать на матрасе в спальне с Маргрет. И хотя Фрейя не горела желанием наткнуться на постороннего мужика, когда проснется утром, ей также не хотелось оставаться совсем без защиты, если убийца вдруг нарисуется в ногах ее постели.
– Ты должна мне доверять! Думаешь, я не могу устроить, чтобы за тобой присмотрели получше легавых? Дорогая ты моя… – Бальдур сделал паузу, чтобы отдышаться. – Поверь мне, я могу!
– Бальдур, я верю тебе, но это не меня охраняют, а девочку. Я говорила тебе.
Долгое молчание.
– Фрейя, пообещай не сходить с ума.
– Сходить с ума? Почему я должна сходть с ума?
– В квартире есть пистолет. Ты должна спать с ним. А днем держи его в сумочке. Не носи его в кармане, а то будет заметно.
– Пистолет?! Ты с ума сошел? – Фрейя опустила жалюзи; она вдруг поняла, что шепчет в трубку, будто кто-то ее подслушивает. – Где он, черт возьми, твой пистолет?
– В гостиной. Там в полу есть незакрепленная доска. Под ней – тайник. Я спрятал его там. Обещай мне, что будешь держать его при себе!
Фрейя глянула на доску и побледнела. А что, если б она согласилась на помощь Хюльдара? Если он останется здесь на ночь, то, не исключено, попытается починить пол в дурацкой надежде произвести на нее впечатление. Ей нужно убрать оттуда пистолет, и как можно скорее, пока он не вернулся.
– Бальдур, мне нужно идти. Я обдумаю это дело с пистолетом. Обещаю. Не переживай за меня.
– Я не переживаю. Я знаю, что с тобой будет все о’кей.
Положив трубку, Фрейя отыскала отвертку, чтобы подцепить половицу. Она раздумывала о последних словах Бальдура. Что он имел в виду? Откуда у него такая уверенность, что ей ничто не грозит?
Опустившись на колени, Фрейя спешно принялась выковыривать доску.
Глава 29
Девица выглядела полусонной, но в то же время работала челюстями с такой интенсивностью, что изо рта доносились громкие щелчки. При этом она не закрывала его полностью, и в его глубинах то и дело мелькала ядовито-розовая жвачка. Над дверным звонком висела полоска бумаги, на которой стояло: «Линда». Вместо патронима было наклеено розовое сердечко. Тот, кто его приклеил, видимо, не особо старался, и сердечко сидело криво.
Карл подозревал, что туда его пришлепнула сама деваха – судя по ее растрепанному виду, детали не были ее сильной стороной. Обесцвеченные волосы выглядели не бесцветными, а скорее желтыми, если не считать длинных темных участков у корней, которые, по всей видимости, росли дикой порослью уже довольно долго. Она собрала их в неаккуратный хвост, выставив напоказ высокий, лоснящийся, усеянный мелкими прыщами лоб. Под прыщами расположились две угольно-черные брови, по всей видимости, нарисованные с помощью маркера. Ее рука то и дело взлетала к шероховатому лбу и поглаживала его, привлекая внимание к темно-синему, изрядно облупившемуся на кончиках ногтей лаку и проглядывавшим под ним черным полоскам грязи. Одежда была в полной гармонии со всем ее видом и давно тосковала по стиральной машине. Тонюсенькая блузка плотно обтягивала необычайно пышную, упруго-выпуклую грудь. Карлу потребовалось волевое усилие, чтобы смотреть девахе в лицо, хотя взгляд его время от времени все же непроизвольно прыгал вниз, тогда как не страдавший избытком деликатности Бёркур таращился лишь на ее грудь – не отрываясь.