Скотч, телефон, шлем и перчатки были найдены рядом с телом в пристроенной к дому кладовке; газеты – в мусорном бачке, который, кстати, уже опорожнялся городскими службами после того, как письма были найдены в домах Элизы и Аустрос. Что было немного странно – ведь, по идее, преступник должен был стремиться избавиться от компрометировавших его бумаг как можно скорее. Но, опять же, что для таких индивидов могло считаться естественным или логичным?
Браслет и листочки с набросками шифровок были найдены в подвале дома, а нижнее белье – в спальне, вместе с рулоном бумажных полотенец и несколькими использованными. По всей видимости, парень мастурбировал над ним. Выходило, что убийства все же были мотивированы сексуальными побуждениями. Извращенными побуждениями.
– А тело в кладовой? – Эртла скривилась: – Это правда, что человек был убит паяльником?
У Хюльдара после трехчасового отдыха не было энергии для описания всех отвратительных подробностей. Он все еще чувствовал смешанный запах мочи, фекалий и жареных мозгов в жаркой, тесной кладовке.
– Да, правда, – коротко ответил он и замолчал, давая понять, что не намерен пускаться в детали.
– Что-нибудь уже известно, почему он убил его? И этих двух женщин тоже? – Эртла скосила на Рикхарда взгляд, и Хюльдар мог поклясться, что в нем мелькнула кокетливая симпатия.
Похоже, день задавался хорошо, однако Хюльдар постарался согнать с лица радостное выражение. Он не мог вести себя, как идиот, – улыбка была совершенно неуместной реакцией на обсуждемый предмет.
– Пока нет, но надеюсь, что это вскоре прояснится. Я думаю, ты будешь со мной на допросе, Рикхард.
А вот улыбка на лице Рикхарда стала еще шире; его, по-видимому, не заботило, что он может выглядеть как псих. Он снова стал похож на прежнего Рикхарда: безупречный, каждый волосок на своем месте, идеально наглаженные стрелки на брюках. С этой улыбкой он мог вполне сойти за манекен в витрине магазина.
– Я готов. Когда начнем?
– Как только явится его адвокат.
Карл выбрал адвоката из списка, который ему показали накануне вечером, перед тем как поместить в камеру. Он ничего не спросил, просто ткнул пальцем в первое попавшееся имя. После этого, уже по пути в камеру, его вырвало. На вопрос, принимает ли он какие-либо лекарства, Карл отрицательно что-то промычал и жестом указал на голову.
Уже в камере, когда у него брали на анализ кровь, его снова вырвало, и он снова молча указал рукой на голову. Медсестра на это лишь пожала плечами, сказав, что температуры у него нет, давление в норме, так что это, вероятно, просто стресс.
– Он хоть адвоката-то приличного выбрал?
Эртла не выглядела ущемленной из-за того, что выбор в этот раз пал на Рикхарда. Тот заслужил это – и поэтому нет оснований для ревности.
– В общем, да, если учитывать его положение. А оно настолько тоскливое, что не имеет большого значения, кто его будет консультировать.
Пообещав Рикхарду дать знать, когда придет время спускаться вниз, в комнату для допросов, Хюльдар вернулся в свой кабинет. Он счел этот знак внимания к своим коллегам достаточным, чтобы показать, что никаких обид или претензий к ним с его стороны нет. А пока ему нужно было сделать два звонка: один – Фрейе, другой – Карлотте.
На разговор с Карлоттой решиться было трудно, но, если он хотел оставить прошлое позади, ему необходимо поставить в этой истории последнюю точку. Чтобы больше не оглядываться назад. Он выучил свой урок – и теперь, до какого бы состояния ни надрался, никогда не спутается с замужней женщиной, не говоря уже о жене своего коллеги.
Старый офисный стул тепло принял Хюльдара в свои объятия. Следователь притащил его с собой, когда перебрался сюда из общего офиса. Другое в кабинете было не столь знакомым: стол, новый компьютер, голые стены, на которые он так еще и не решился ничего повесить – ведь мог вылететь отсюда в момент, завали он расследование. Зато сейчас уже было безопасно оставлять свои следы на этих безжизненных стенах – вряд ли его теперь попрут отсюда. Жаль только, что он не знал, что на них повесить. Может, плакат с рок-музыкантами?
Фрейя ответила после третьего сигнала. Ее голос звучал намного дружелюбнее, чем вчера вечером, когда он постучался к ней с известием об аресте подозреваемого. Хюльдар попросил ее оставить Маргрет у себя на ночь – пока дело полностью не прояснится, менять что-то в отношении места ее пребывания не нужно. Несколько полицейских все еще продолжали поиски человека, которого Маргрет, по ее словам, увидела во дворе. Сам же Хюльдар должен был ехать на место ареста. На этом этапе казалось маловероятным, что мужчина во дворе Фрейи связан с убийствами, но Хюльдар решил на всякий случай оставить двух патрульных на ночь у ее дома.
Фрейя выслушала это, стоя в дверях с застывшей на лице дежурной улыбкой, беспрестанно кивая, как дурацкий болванчик на приборной панели в машине. Сначала ему показалось, что она прятала что-то у себя за спиной, но потом увидел выступавшую половицу и понял, в чем было дело. Фрейя явно пыталась справиться с ней сама, чтобы Хюльдар, чего доброго, не затеял ремонт, исполни он свою угрозу остаться у нее на ночь. В руке за спиной у нее, видимо, был молоток. Она явно не хотела оставаться у него в долгу, хотя помощь ей явно не помешала бы: доска торчала над полом еще выше, чем раньше…
– Я просто хотел сказать тебе, что Маргрет заберут у тебя сегодня, так что ты свободна от всех проблем.
– То есть вы нашли убийцу?
– Похоже на то.
– Могу я сказать об этом Маргрет?
– Нет, подожди с этим. Нам надо еще допросить его; лучше пока не рисковать, если он вдруг окажется ни при чем.
– Так он еще не признался?
– Пока нет. Допрос скоро начнется, но у нас против него столько улик, что это почти формальность. – Хюльдар пошевелил мышь, пробуждая экран компьютера. – Слушай, не могла бы ты сделать мне одолжение?
– Смотря какое.
– Можешь открыть «Фейсбук» и найти там Артнара Петурссона?
– А кто это?
– Брат арестованного. У него на странице есть их общее фото. Можешь показать ее Маргрет? Вдруг он покажется ей знакомым? – Фрейя ничего не ответила, и Хюльдар продолжил: – Если это ее как-то запутает, я возьму вину на себя. Ее показания уже не так важны, как раньше. У нас масса доказательств его виновности, и мы можем вообще освободить ее от дачи показаний. Нам будет достаточно записей интервью с ней. Если она опознает мужчину, будет меньше вероятности, что защита захочет тащить ее в суд – им будет выгоднее держать ее подальше от присяжных.
– Хорошо, тебе решать. Я со своей стороны сомневаюсь, что это может как-то навредить ей.
Пока Фрейя ходила за Маргрет, Хюльдар подыскивал фотографию Карла. Фотоальбомы на его странице, которую следователь проштудировал ночью, были пустыми. На аватарке был изображен персонаж из мультфильма, в наушниках и с микрофоном, не имевший к Карлу никакого отношения. Страничка его брата была ненамного лучше, но там все же имелось несколько фотографий. Карл был запечатлен лишь на одной из них – вместе с Артнаром и его женой. Снимок был сделан достаточно недавно и находился в альбоме «Исландия. Лето 2014». Карл стоял с такой миной, будто его заставили сфотографироваться под пыткой; брат и невестка выглядели не лучше. Внешность Артнара показалась Хюльдару до неприятного знакомой, но он никак не мог вспомнить, где они могли встречаться.
– Я вернулась. – В трубке послышалось клацанье по клавиатуре. – Какое фото ты хочешь, чтобы мы посмотрели?
Хюльдар описал, где и какое, и теперь ожидал у телефона, слушая, как Фрейя беседует с Маргрет. Она спокойно объясняла, что хочет показать ей одну фотографию, что, возможно, на ней сфотографирован тот человек, которого Маргрет видела у них во дворе, и что это не обязательно тот же человек, который сделал больно ее маме.
Фрейя замолчала, и послышались щелчки мышью. Хюльдар поплотнее прижал телефон к уху. Долгое время ничего не было слышно, пока Маргрет наконец не прервала молчание:
– Я не знаю. Я думаю, это он. Да, он. Мне так кажется. Он очень похож. Но он был не в кепке.
Снова послышался голос Фрейи: поблагодарив Маргрет, она предложила ей сходить на кухню и взять там печенье.
Хюльдар был немного расстроен.
– Спасибо тебе за это. Не настолько уверенно, как я надеялся, но пока и этого достаточно.
– Ну, ты же понимаешь, что она не сидела с ним за одним столом, а видела его только в окно, причем вечером или даже ночью, если я правильно помню…
– Да-да, я понимаю. Всё в порядке. Спасибо тебе.
– А что это вообще за человек?
– Да почти что пацан, студент университета.
Хюльдар не стал называть его имя – сейчас это не имело значения.
– А почему он это сделал?
– Мы не знаем. Пока не знаем.
У Хюльдара было такое чувство, что между ними что-то осталось недоговоренным, но не мог понять, что именно. Фрейе, по-видимому, тоже нечего было добавить, и он попрощался со словами, что позвонит ей сегодня позже. По ее ответу он так и не понял, что она думала по этому поводу.
Набрать номер Карлотты было несложно – труднее было нажать на клавишу вызова. С зависшим в воздухе пальцем Хюльдар через стеклянную стену кабинета наблюдал за Эртлой и Хюльдаром. Они по-прежнему разговаривали с молодым полицейским, но теперь к их группе присоединились еще двое – всем хотелось услышать историю Рикхарда из первых рук. Вот что бы он, Хюльдар, сделал, если б Рикхард, оставив своих собеседников, вдруг вздумал заглянуть сюда в кабинет в самый разгар разговора с Карлоттой? И что тогда, бросать трубку? Да нет, конечно, у него было бы достаточно времени, чтобы объяснить ситуацию и быстро попрощаться. Карлотта лучше всех поняла бы, что он не хочет разговаривать с ней при Рикхарде…
Хюльдар глубоко вздохнул и нажал на вызов. Если он не сделает это сейчас, придется ждать до завтра. На часах было около девяти утра, и он хотел поговорить с ней, прежде чем она окунется в свои неотложные дела, – и при этом тогда, когда у нее не будет слишком много времени для телефонных разговоров. Шесть сигналов, и он повесит трубку.