– Могу, – на ультразвуке отозвался Пауль, – только думаю, что тогда мы не сможем никуда доехать: одно дело – легкое внушение, при котором разум бодрствует, другое – подчинение. Во втором случае мне придется управлять и телом этого синьора. Двигать же за него руками и ногами так, чтобы наша карета ехала… я не знаю как.
Из всего сказанного поняла лишь одно: мне попался бракованный вампир.
Когда мы добрались до дома винодела, солнце уже клонилось к закату, а моя голова раскалывалась. На зубах скрипела дорожная пыль, и я думала, куда мне все же нужнее: в ванную или в туалет. Желудок был иного мнения, напомнив о себе характерным урчанием и проголосовав за скорейший ужин. Хозяин домика понимающе ухмыльнулся и начал споро накрывать на стол. Под одобрительным взглядом Пауля старичок подал нам тарелки с бобовым супом (гордо поименованным виноделом «минестроне»), несколько кусков сыра, краюху хлеба и пыльную бутылку красного вина.
– Для аппетита, – пояснил хозяин, разливая рубиновый напиток, и гордо добавил: – «Карминьяно Россо», девяносто седьмого года! Оно особенно ароматно, насыщенно, с ярким вишневым вкусом и нотками смородины. Как раз для таких очаровательных синьорин.
Чтобы не обижать винодела, решила пригубить вино после витиеватого тоста старика. Поднесла бокал к носу, чтобы почувствовать аромат, и в этот самый момент хозяин решил поприветствовать столешницу своим лбом. Я так и замерла на месте, а потом, отставив напиток, с опаской подошла к старику, прижала указательный палец к морщинистой шее, туда, где должна была биться жилка.
Вампир даже не обернулся. Продегустировал «Россо», поставил бокал и лишь после этого спокойно произнес:
– Умер он, умер. Я чувствую, что жизнь его покинула.
– Вот тебе и интрига в каждое застолье… – протянула я, задумчиво глядя на бокал вина.
Хотя, скорее всего, напиток был тут ни при чем, что бы ни утверждали врачи о «каждом последнем бокале». Судя по рассказам старичка, он повидал еще мировую войну. Причем Первую мировую.
В его возрасте остановка сердца – едва ли не лучшая из смертей, о которой мечтают многие долгожители: быстрая, легкая, без пролежней и сиделок, без скорбных взглядов родни и причитаний, а у себя дома, с бокалом любимого вина, в компании молодых девушек (хотя последнее и было плодом внушения).
– И что нам теперь делать? – задала риторический вопрос, мучивший великие умы еще в позапрошлом веке.
– Лично я планирую предаться сну, – вампир зевнул столь широко, что продемонстрировал не только клыки, но и зубы мудрости. – Устал неимоверно.
С завистью посмотрела на этого уроженца восемнадцатого века: мне бы такие нервы.
– А как же труп?
– Труп пусть тоже спит, – милостиво согласился вампир.
Увы, я в корне была не согласна. Во-первых: объявись кто – нас тут же могут обвинить в умышленном убийстве, а доказать, что мы просто за одним столом сидели, – не факт, что получится. Во-вторых – это был знакомый мне труп. В морге с этим все проще: воспринимаешь безжизненное тело лишь как белковую субстанцию, а тут… я с этой субстанцией полдня тесно общалась. Прониклась, можно сказать, жизнью старого винодела, и отношение к нему было уже не как к клиенту патологоанатома, а личное. Хотя… может, это все повышенная беременная чувствительность организма так сказывается.
Думая о своем, перевела взгляд на вампира.
Блондинчик, не выдержав немигающего прицела моих глаз, заерзал на стуле:
– Что с тобою? Зачем на меня так смотреть?
Я хранила молчание, которое, как известно, лучший ответ на бессмысленные вопросы, ибо глупость надоедает, а мудрость никому на фиг не нужна. Пауль же воспринял тишину, как предвестника беды, ибо поднял руки в капитулирующем жесте.
– Хорошо-хорошо! Говори, что нужно делать?
– Думаю, за свою долгую жизнь он хотя бы должен получить достойное если не погребение, то хотя бы обнаружение мертвого тела. Сможешь отнести его на кровать?
Клыкастик горестно вздохнул, нехотя поднялся из-за стола и, взвалив на плечо винодела, направился в спальню. Сгрузив ношу на кровать, Пауль хотел уже ретироваться, когда был остановлен моим:
– По-твоему, он лег спать в грязных ботинках и пыльной рубашке?
Вампир выразительно запыхтел. Я же демонстративно развернулась, бросив через плечо:
– Уберу за нами на кухне, чтобы завтра утром те, кто обнаружат тело, не заподозрили, что дома был кто-то еще.
Судя по ворчанию и возне за спиной, Пауль все же снизошел до инсценировки уединенной и тихой смерти. Я же вымыла наши с вампиром бокалы и тарелки, оставив на столе лишь недоеденный ужин хозяина.
На душе не было тяжелой грусти или беспросветной тоски, лишь печаль, что осенним ветром танцует с листвой. Печаль, что обнимает тебя за плечи, укутывая шалью воспоминаний прошлого. Печаль, что, крадучись, подходит со спины, кладет ладони, закрывая глаза, и тихо шепчет в ухо: «Угадай кто?»
Старик тоже когда-то появился в этом мире. Любил, переживал, страдал, радовался, проживал счастливые мгновения. Это было видно по его смеющимся, выцветшим от времени глазам, по хитрой улыбке, притаившейся в уголках рта, по тому, как вдохновенно он говорил о своем любимом деле, о виноградниках, которым посвятил всю жизнь, с какой нежностью вспоминал жену, что покинула его в этом мире пять лет назад.
Я позавидовала. Позавидовала долгой, тихой и счастливой жизни этих двоих, что сегодня встретились на небесах. В их судьбе не было интриг и политики, суровых законов магического мира и тайн. Почему у нас с Лимом все по-другому?
Как же, оказывается, мало надо для счастья: просто быть рядом, растить детей, жить, занимаясь любимым делом. Будет ли нам дано судьбой такое тихое счастье?
Узкий серп луны в окружении звезд робко заглянул в окно. Я обняла себя за плечи и мысленно дала затрещину. Кому-то счастье дается как дар, кто-то получает его в плату за терпение и труд, иные вымаливают у судьбы со слезами, но, похоже, в моем случае придется вступить в бой с роком, чтобы отстоять свое право на него.
Вздернула подбородок, всматриваясь в россыпь звезд, и произнесла вслух, словно давала клятву:
– На свете нет и не будет той силы, что способна остановить любящую женщину, борющуюся за свою семью.
Небо безмолвствовало, а в коридоре послышались шаги.
– Теперь любой будет уверен, что он уснул и умер не пробуждаясь, – вампир стоял на пороге, скрестив руки.
– Хорошо. Осталось только кинуть sms кому-то из его близких.
– Что сделать? – нахмурился блондин.
Пришлось объяснить этому дремучему выходцу эпохи Просвещения, что прогресс не стоял на месте и мир изменился весьма значительно. И это касается не только самодвижущихся экипажей.
Пока проводила наноликбез для Пауля, параллельно искала сотовый. Не мог же старик обойтись без этой милой вещицы. Она стала неотъемлемой частью жизни любого современного человека, как зубная щетка или расческа.
Старенький «Блекберри» обнаружился в кармане штанов. Повезло: даже не запароленный. В истории вызовов нашла «Винсенте». Кажется, хозяин упоминал, что так звали его младшенького. Рассудив, что этому «младшенькому» сейчас уже далеко «за», набрала короткое сообщение: «Приезжай. Мне плохо» – и нажала «отправить». Ну вот и все. О мертвых позаботились, пора подумать и о живых, то бишь о нас с Паулем.
Озвучив эту нехитрую мысль, мы с блондинчиком пришли к выводу, что хозяин дома не будет против, если мы позаимствуем у него пару штанов и рубашек. Пауль прихватил еще и шляпу. На кой она сдалась ему ночью, я так и не поняла.
Единственное, что вызвало у нас принципиальные разногласия, – это то, когда мы должны покинуть дом. Я настаивала на немедленном отбытии, вампир же желал вздремнуть хотя бы часок. На мой закономерный ехидный комментарий, что вроде как потомки Дракулы должны полуночничать и ложиться в уютный гробик с третьими петухами. Пауль лишь презрительно фыркнул (то бишь не нашел достойного ответа, но ни за что не хотел в этом признаться).
Сошлись на том, что отдохнуть можно будет и в полдень, когда солнце самое жаркое, где-нибудь в тени. Пока же ночная прохлада позволяет – стоит отправляться в путь.
Глава шестаяПереговоры по-израильски
Еще до полудня мы добрались до приморского городка Марина ди Кастаньето Кардуччи – именно так гласила маленькая гордая табличка, потрепанная временем и туристами. Песчаный лазурный берег, россыпь отелей, от самых престижных до почти домашних, неспешные потоки отдыхающих – курортный город во всем своем естестве.
Взор же моего спутника был направлен на развалины замка в романском стиле, а его губы неслышно шептали то ли молитву, то ли проклятье.
– Знаешь эти места? – спросила первое, что пришло на ум.
Пауль, словно нехотя, ответил:
– Да, это мой дом, место, где я родился. Правда, тогда здесь было все по-другому. Кажется, тогда даже солнце над Тосканой не столь сильно палило.
– Скажи, а не о доме ли ты думал во время переноса? – пришла в голову мысль.
– О нем, – с печалью в голосе ответил Пауль. – Думал, что никогда больше его не увижу.
Кажется, теперь я поняла, почему нас забросило именно сюда. Вот уж не ожидала, что в этот раз «якорем» окажется нечаянно прихватизированный заложник. Чтоб его!
– Если у нас все получится, то ты и дальше сможешь наслаждаться своим нежарким солнцем хоть здесь, хоть в Венеции, но в свое время, – еще раз я повторила обещание, данное Паулю ночью.
Пока мы шли, успели поговорить о многом, в том числе о планах на будущее, и пришли к компромиссу: вампир помогает мне в моем времени, а я отправляю его туда и в тогда, откуда его и выдернула. Не сказать, чтобы от такого расклада блондинчик был в жутком восторге, но у каждого есть свое место, своя жизнь, в которую хочется вернуться.
В случае Пауля альтернатив по перемещению и вовсе не было.
Путь, по которому мы прибыли, скорее напоминал серпантин сельской тропы и уж никак не мог претендовать на гордое звание безликой автотрассы. А после того как мы приблизились к первым домам из туфа, дорога и вовсе стыдливо скрылась, уступив место узким улочкам.