Мне стало интересно. Если девушек воспитывали в духе подчинения, то как дело обстоит с юношами в кадетском корпусе?
Мы шли по широким светлым коридорам. Пластиковые окна, жалюзи и римские шторы, современная живопись… сдается мне, с методикой обучения кадетов тут все иначе. Гораздо прогрессивнее, что ли. Как оказалось чуть позже, мои предположения были верны.
Мы остановились перед дверью, не отличавшейся от своих товарок ничем другим, кроме лаконичной таблички: «Приемная». Не сказать, что в коридоре при этом не было ни души. Но и сплошного потока тоже не наблюдалось. Лишь несколько встречных кадетов и пара преподавателей.
Пауль остановился перед дверью, тряхнул головой, отчего его волосы рассыпались по плечам, небрежно распахнул рубашку и решительно взялся за ручку двери.
– Досчитайте до трехсот и входите, – хитро улыбнулся он и шагнул за порог.
Марио недоуменно взглянул сначала на меня, потом на дверь и нахмурился. Вообще, этот замкнутый паренек импонировал мне своими рассудительностью и выдержкой. Я в его возрасте была куда более инфантильной и порывистой… Хотя, если бы меня мой дядя запихнул на костер, а родители ему бы даже помешать не пытались, тоже быстро бы повзрослела. А еще возненавидела бы всех и вся… А этот Марио – держится. Пока я размышляла, объект моих дум прокашлялся и тихо спросил:
– А что Пауль там делает?
Все же пережитое пацаном не искоренило любопытства. Улыбнулась.
– Думаю, совершенствует то, что сейчас принято называть пикапом. А попросту – соблазняет, – решила просветить парня.
Банальная фраза заставила уши юноши заалеть. Его дыхание чуток участилось, а на лице появилось выражение брезгливости.
– Что тебя смутило? – решила спросить прямо, поскольку реакция Марио меня немного озадачила. Понимаю, что казановистое поведение Пауля далеко от нравственности, но все же Марио не мог не знать, откуда дети берутся. Или мог?
– Мужеложество, – через силу все же выдавил из себя собеседник.
От такого однозначного вывода я подзависла. Нет, Пауль, конечно, был ходок не только до дамского полу, но все же так решительно утверждать о том, что за дверью мужчина…
– А при чем здесь нетрадиционная ориентация, в смысле мужеложество?
Иногда, чтобы дать правильный ответ, необходимо отвечать вопросом на вопрос.
– Ну как же. Обычно секретари – это уже мудрые мужи, намного реже – расторопные юноши…
И тут до меня дошло, что на одну и ту же ситуацию мы с Марио смотрим с точки зрения разных эпох. В его время говорили: «Дамам место», – имея в виду кухню и постель. Мальчишка и помыслить не мог, что ныне большинство секретарей – женского пола.
– Знаешь, за те пару сотен лет, что мы перескочили, мир разительно поменялся.
– Исчезли взятки, борьба за власть и воцарились добро и справедливость? – въедливо уточнил парень, показав тем самым зубы и припомнив мне причину, по которой он мне понадобился.
Мысленно посчитала до трех, успокаиваясь, чтобы не наговорить лишнего. Все же этот парень золото, когда молчит. Но стоит ему открыть рот – способен довести меня до белого каления на раз. И это он еще молодой… а что будет лет через двадцать, когда заматереет?
– Нет, увы, коррупцию все так же не победить, с ней можно только договориться. Политика и ныне – средоточие властолюбия и корысти. Добро, чтобы быть добром, должно уметь отвечать на пощечину хуком слева. И все же мир поменялся. Хотя бы в бытовом плане.
Не знаю, сколько бы мы еще проговорили, потеряв счет времени, если бы не высунувшаяся растрепанная голова Пауля.
– Чего застыли? – осведомился вампир. – Быстрее входите!
Упрашивать нас не пришлось. В приемной же нас ожидало непередаваемое зрелище: за пять минут из солидного и строгого кабинета устроить гнездо похоти и разврата мог только Пауль. К слову, вампир в данный момент был облачен в костюм Адама, прикрывая самое дорогое папкой с бумагами.
Дама, еще недавно бывшая воплощением чопорности (судя по небрежно брошенному на стол наряду, состоявшему из длинной черной юбки и глухой блузы с жабо на старинный манер), возлежала на кресле в весьма интригующей позе. Ее затуманенный взор был прикован к Паулю, а прерывистое дыхание и капельки пота свидетельствовали, что реактивный процесс соблазнения завершился к взаимному удовольствию.
– Горячая штучка! – одобрительно протянул вампир, делая шаг навстречу своей нечаянной любовнице.
Марио же застыл столбом посреди кабинета, не зная, как реагировать на происходящее. Наверное, если бы парнишка увидел ожидаемую сцену мужской любви (Марио так до конца мне и не поверил, что мир изменился), был бы не так удивлен. Вид же обнаженной эльфийки, чья раса испокон веков презирала разнузданность, считала занятие любовью животным инстинктом, а некоторые высокодуховные представители умудрялись продолжить род (то бишь обменяться генетическим материалом) при поцелуе у алтаря, вызвал у парня шок.
Меня же заботило другое:
– Она точно ничего не вспомнит?
– Да. Хоть мне и недоступна иная магия, убеждать я умею, особенно если собеседник находится близко и горизонтально, – спошлил Пауль и протянул мне папочку. – Вот. Здесь список всех зачисленных на первый курс.
Я, не обращая внимания на вампира, весьма напоминавшего по степени экипированности классическую статую Аполлона с фиговым листочком, углубилась в бумаги.
– Вписывай наши имена, – поторопил меня клыкастик. Мои чары хоть и могут обойти любой амулет и ментальный блок, но недолговечны.
Я схватила шариковую ручку и попыталась сделать запись. Не тут-то было.
– Зачарованный пергамент, – пояснил вампир, меж тем впрыгивая в штаны. – На нем только пером и эрсарскими чернилами можно что-то вывести. Зато и появившееся на пергаменте сразу дублируется во всех документах.
Я поискала глазами чернильницу. Стоит ли говорить, что между органайзером и экраном монитора она весьма выделялась. Схватив перо, нацарапала внизу имена: Пауло Реньер и Марио Сарло (все же решила указать вторую фамилию парня, по материнской линии). А вот с собственным наречением призадумалась на пару секунд, а потом уверенно вывела на итальянский манер: Люций Россо, подразумевая под фамилией искаженную до неузнаваемости национальную принадлежность.
Чернила вспыхнули золотом, а затем почернели и стали неотличимы от надписи обычной гелиевой ручкой.
– И это все? – недоверчиво протянул Марио, пришедший в себя.
Вампир утвердительно кивнул, а я бросила взгляд на монитор.
– Нет, еще не все, – на экране была открыта база данных. Магия магией, а достижений цивилизации это заведение было не чуждо. – Я сейчас.
Уселась на место секретаря и начала споро вбивать данные. Конечно, капитальной проверки наспех склеенная легенда не выдержит, но на пару суток должно хватить. Это лучше, чем скрываться по вентиляционным шахтам. Как говорится, спрятанное на виду увидеть тяжелее всего. А студенты всегда на виду.
Пока заполняла графы и вбивала эфемерные данные, Пауль и Марио не теряли времени даром и привели эльфийку в более-менее пристойный вид. При этом вампир безуспешно пытался скрыть улыбку, а будущий Распределитель – смущение.
– Все, она сейчас очнется! – выдохнул Пауль. – Сажаем ее в кресло.
Успели как раз вовремя. Едва водрузили секретаря на место, как дама начала открывать глаза. Уйти из кабинета мы уже не успевали, поэтому застыли тремя покаянными истуканами. Эльфийка проморгалась, поправила жабо и подтянула очки на переносице указательным пальцем.
Пауль, не давая ей прийти в себя, заговорил, словно продолжая некогда начатую речь:
– …Вот я и говорю, что мы немного опоздали на вступительную часть и хотели бы знать, куда нам следует направиться… – неопределенно закончил он.
Ответом стал суровый взгляд. Я все так же пребывала в балахоне, скрывавшем не только весьма специфический наряд «джинсы в кляре», но и большую часть лица. Видок Пауля и Марио тоже был далек от традиционного. Но секретаря это не смутило. Она лишь поджала тонкие губы и осведомилась об именах столь безалаберных кадетов. Услышав требуемое, споро застучала наманикюренными пальцами по клавишам. В это время дверь за нашими спинами распахнулась. При виде вошедшего секретарша поспешила подняться:
– Господин ректор… – начала было она, но была остановлена царственным: «Позже, госпожа Аурелия».
У меня же по спине пробежал холодок: как, однако, мы вовремя успели.
Эльфийка, после того как ее непосредственное начальство оккупировало соседний кабинет, не иначе как из вредности, добрых полчаса искала что-то в недрах компьютера, пока у меня окончательно не затекли ноги. Наконец она выдала бесценную информацию, которую я знала и так, поскольку сама же ее и вбивала:
– Ваша комната номер тринадцать. Сейчас необходимо пройти к коменданту общежития и получить пропуск. Затем к заведующему хозяйственной частью для получения формы и в библиотеку – за книгами.
Выдав тираду, эльфийка вновь углубилась в работу. На этот раз в какие-то магические свитки, напрочь игнорируя нас.
Ничего не оставалось, как покинуть кабинет. Едва мы оказались за порогом, Пауль не выдержал:
– Ели бы не предыдущие полчаса, пять минут в объятиях этой крошки показались бы мне прекрасными.
– Почему? – непонимающе уточнил Марио.
– Какой же ты еще наивный… – глубокомысленно протянул вампир. – Заниматься любовью нужно органами, предназначенными для этого природой. Мозги же для этого не приспособлены. Поэтому пара мгновений сладострастия с той эльфийкой не стоят последующего интеллектуального изнасилования…
– Судя по всему, поговорка «Человек, как вино, – чем больше выдержка, тем он благороднее» не про тебя, Пауль, – протянула иронично.
– Что ты можешь знать о мужском благородстве? Ты же не мужчина, – парировал Пауль. – Ибо мы можем смириться с любыми женскими недостатками: полнотой, незнанием этикета, глупостью и чрезмерным умом. Со всем, кроме прескверного характера. А у этой эльфийки он именно таков.