– Значит, говоришь, она дома.
– Ага.
– А ты чем занимаешься?
– Да так… Гуляю вон с девчонками. Скоро в лагерь поеду.
– Когда?
– В субботу отправляют.
«Эге, – кумекал Севастьянов, – нужно спешить».
– Отведи меня к бабушке, – попросил он.
– Пойдемте.
С того времени, как Севастьянов видел Дусю Копытину в последний раз, та как будто несколько пожухла и сморщилась, точно долго висящий на одном месте воздушный шарик. Увидев профессора, она не выразила особой радости, хотя и вежливо поздоровалась.
Севастьянов решил сразу взять быка за рога.
– Я к вам, Евдокия… Васильевна, кажется?..
– Ага, Васильевна.
– …с небольшой просьбой.
– Ну?
– Не желаете ли съездить на могилы ваших родителей? Проведать, так сказать…
– Месяца еще не прошло, как я там была в последний раз, – отозвалась Дуся. – А вам-то это зачем?
– Дело в том, что Наташа обнаружила неподалеку любопытную вещь, и я бы хотел повнимательнее изучить это место.
– Какую еще вещь?
– Монетку, бабушка, – вступила в разговор девочка, – я же тебе рассказывала.
– И чего?
– Покопаться там…
– На кладбище копаться?!
– Да не копаться, – досадливо произнес Севастьянов, поняв, что сказал лишнее, – а просто посмотреть: нет ли там еще чего?
– Не поеду, – отчужденно сказала Дуся, поджав и без того тонкие губы.
– Для науки нужно.
– А мне какое дело!
– Очень надо!
– Иди, Наташенька, гуляй, – все так же отчужденно произнесла Дуся, давая понять, что разговор окончен. Девочка упорхнула.
– Поедем… – продолжал уговаривать профессор. – На такси сядем – и там. Прокатитесь, проветритесь. Погода вон какая прекрасная стоит. Не надоело дома-то сидеть?
– Ох, надоело! – тяжело вздохнула Дуся. Похоже, вопрос Севастьянова задел ее за живое. – И хорошо бы – дома. Так ведь не дома я… Хоть и у дочки живу, а чувствую, надоела им хуже горькой редьки.
– Отчего же не возвращаетесь?
– Пока квартиру не освятят, не вернусь. Вот те крест, не вернусь! – И старуха перекрестилась.
– А когда ее освятят? – стараясь не улыбаться, спросил Севастьянов.
– Когда освятят, тогда и освятят! Ходила я к батюшке, просила… Так он меня на смех поднял. Если, говорит, я каждую квартиру святить стану, когда же остальные требы править буду? Я говорю: «Нечистая сила у меня в доме завелась. А побрызгаете на стены святой водицей, она и уберется». Иди, говорит, тетка со своими суевериями прочь! Не до тебя! Вот тебе и раз! Не таких слов я от него ждала. Правильно одна женщина сказала. Обмирщились, говорит, нынче попы. То-то и есть, что обмирщились.
– А если я вам попа домой приведу, тогда поедете на кладбище?
– Тогда поеду, – тут же согласилась Дуся и с недоверием посмотрела на Севастьянова. – Только где ж вы его найдете?
– Найду! – веско произнес Севастьянов. – Обещаю!
– Вот когда приведете, тогда и поедем!
– В таком случае будьте здоровы! – и Севастьянов повернулся к выходу.
– Погодите, погодите! А когда вы его приведете?
– Как договорюсь, так и приведу. Может, на этой неделе, может, на следующей.
– Неопределенно как-то…
– Ну извините!
– Ладно, поехали! – решилась Дуся. – Только уж и вы про попа не забудьте. А то мне здесь опостылело. Поехали, поехали, милок… – Казалось, она внезапно обмякла и подобрела. – Раз вы так, то и я… Готова. Едем! Только в лавочку забежать нужно. Пузырек прихватить, закуску…
При слове «пузырек» Севастьянова передернуло.
– Лопаточку взять, совок… – продолжала развивать свои планы Дуся. – Поправить там кой-чего надобно.
Через полчаса экспедиция в составе Севастьянова, Дуси и Наташи усаживалась в такси.
– Вот они, могилки-то! – радостно воскликнула Копытина, словно оказалась в зоопарке. – Травы-то наросло, травы… – И она бросилась выщипывать довольно скудную растительность.
– И где же ты нашла монету? – спросил Севастьянов у Наташи.
– Вон там. – Девочка показала на едва заметные холмики. – Кажется, возле этого.
– Давай посмотрим: может, тут еще чего есть?
Но сколько они ни копались в траве, сколько ни прощупывали пальцами каждый сантиметр почвы, интересных находок не встречалось. Попадались лишь осколки бутылочного стекла да ржавые консервные банки.
– Нет ничего, – разочарованно произнес Севастьянов.
– Можно лопату взять и покопать, – предложила Наташа. – Баба, вон, лопату привезла.
– На кладбищах вести раскопки без особого разрешения нельзя, – сообщил Сергей Александрович.
– А кто такое разрешение может дать?
– Не знаю. Милиция, наверное. Или санстанция… Хорошо бы узнать: кто тут похоронен?
– А где?
– Да в конторе кладбищенской. Там книги специальные имеются.
– Идите сюда! – услышали они крик Дуси.
На столике, стоявшем в ограде, была разложена нехитрая снедь: бутерброды с вареной колбасой, нарезанные соленые огурцы и дешевые конфеты. Тут же стояли чекушка и два граненых стаканчика.
– Ну что ж. Помянем дорогих родителев, – произнесла Дуся и наполнила стаканчики.
– Я водку не буду! – категорически произнес Севастьянов.
– Как это не будете?! По вашей милости я тут оказалась, а вы не будете?! Нет, так не пойдет!
– Я же сказал: не буду!
– Давеча вы меня уговаривали, а теперь я вас. Профессор, уважьте. Ведь не пьянка какая идет. Я папу с мамой поминаю. Выпьем за то, чтобы на том свете им было спокойно.
Севастьянов, недовольно кашлянув, поднял свой стаканчик и, ловя себя на мысли, что изыскательская деятельность может привести если и не к алкоголизму, то к систематическому употреблению водки, одним глотком проглотил его содержимое.
– Вот и хорошо, – одобрительно произнесла Дуся. – Ловко, однако, у вас получается. А я думала: вовсе не пьете.
– Вовсе не пил до последних дней, – сообщил Севастьянов.
– Нашли, чего искали?
– К сожалению, нет.
– Ну и бог с ним. От этих находок только расстройство.
Не поняв, что имела в виду Дуся Копытина, Севастьянов промолчал. Через некоторое время они собрались и направились к выходу с кладбища. Дуся заметно повеселела, стала словоохотливой и непрерывно повествовала о детстве и юности. Ничего особенного в ту пору не происходило, однако самые незначительные события, такие, скажем, как ловля раков в степной речонке под названием Гумбейка или воровство яблок в чужом саду, навек остались в ее памяти.
Севастьянов же чувствовал себя так, словно что-то потерял. Он возлагал определенные надежды на посещение кладбища, но в результате ничего интересного не обнаружил. Да и что конкретно он искал, Сергей Александрович даже себе не мог четко сказать.
– Давайте зайдем в контору, – предложил он у выхода.
– Зачем? – спросила Дуся.
– Попробуем узнать, кто похоронен под этими холмиками.
– Вы идите, а мы домой. Правда, Наташенька? Я, признаться, подустала. Спасибо, что свозили нас сюда. А про попа, пожалуйста, не забудьте. Очень надеюсь на вас!
Бабушка с внучкой ушли, а Севастьянов направился в кладбищенскую контору.
Время перевалило за полдень. Здесь царила привычная для этого времени суета. Толкались какие-то люди с хмурыми озабоченными лицами, сновали, держа в руках лопаты и веревки, испитые типы, от которых несло перегаром.
– Где я могу узнать, кто захоронен на конкретном участке? – спросил Севастьянов немолодую грузную женщину в нарукавниках, с большой бородавкой под носом.
– А вы кого разыскиваете? – спросила та. – Родственника?
– Не то чтобы родственника, а скорее… – Севастьянов замялся, не зная, как пояснить, кого же все-таки он ищет.
Женщина пожала плечами:
– Не вовремя вы явились со своими вопросами. Время теперь самое горячее. Сейчас повезут погребать…
– А у кого же мне узнать?
– Что?
– Кто похоронен на конкретном участке?
– Я никак не могу понять: кого вы ищете?
– Я и сам не знаю.
Женщина усмехнулась и взглянула на Севастьянова более внимательно.
– Вы, собственно, кто?
Севастьянов представился.
– Слышала про вас. Вернее, читала в газете ваши статейки. Так чего же вам нужно?
– Я хотел бы знать, кто захоронен в квартале 123/2?
– А фамилия?
– Чья фамилия?
– Ну того, кого вы ищете?
– Вот фамилию я как раз и не знаю. Там рядом могилы супругов Хохряковых. Первая датируется 1958 годом.
– Ну хорошо. Я попробую вам помочь. Идемте со мной.
В крошечном, заставленном обшарпанными книжными шкафами кабинете женщина усадила Севастьянова за старенький письменный стол, потом повернулась к шкафам.
– Какой, говорите, квартал?
– 123/2.
Она порылась на стеллажах, вытащила пыльный гроссбух и протянула Севастьянову.
– Вот, ищите.
Севастьянов развернул гроссбух. Разграфленные, заполненные разными почерками страницы. Фамилия… причина смерти… дата погребения… Он довольно быстро отыскал отца Дуси, а потом и мать… Однако имен тех, кто лежал рядом с ними, так и не нашел. Да и как было найти? Ведь он не знал, кого именно ищет.
Добрая женщина с бородавкой то выходила из кабинета, то появлялась вновь. На Севастьянова она не обращала внимания.
Через полчаса профессор отложил гроссбух в сторону и поднялся.
– Нашли? – спросила женщина.
Севастьянов отрицательно покачал головой.
– Придется вам помочь. Место-то отыскать сможете?
– Смогу.
– Тогда пошли. Посмотрим, что это за таинственное захоронение такое.
– Извините, а как вас зовут? – спросил Севастьянов.
– Людмила Николаевна Сабурова, – представилась женщина. – Я, собственно, заведую этим хозяйством. Так что вы обратились по адресу. Но все-таки, что вы ищете?
– Сам точно не знаю.
– Не хотите говорить – не надо. А помочь – помогу, если, конечно, сумею.
Они вышли из конторы. Суета здесь только усилилась. К Сабуровой то и дело подскакивали какие-то личности и что-то требовали, предлагали, попросту клянчили. Та только отмахивалась от просителей.