Беглец
– Но я не хочу идти к сумасшедшим, – заметила Алиса.
– Ну, тут уж ничего не поделаешь, – сказал Кот, – мы все здесь сумасшедшие. Я сумасшедший. Ты сумасшедшая.
В психиатрии ведь как – кто первым халат надел, тот и доктор.
В древние времена к психиатрам относились не менее подозрительно, чем к колдунам или жрецам. Как наука психиатрия началась с эллинской медицины, миновала греко-римский период, темное Средневековье с его мистикой и схоластикой. Затем Ренессанс, эпоху Просвещения, Великую французскую революцию с развитием общефилософской идеологии и наконец, совершив несколько витков, дошла и до нашего времени. Сейчас она как отдельная наука все более выходит за пределы специальных больниц и быстрыми шагами приближается к повседневной жизни.
Уже никого не удивишь наличием собственного постоянного психолога, психотерапевта или психиатра. Современный мир требует современных решений, а рынок медицинских услуг откликается на возрастающие запросы.
Уже в Москве меня как-то пригласили на собеседование в небольшую клинику, бутикового типа. Она находилась на первом этаже нового элитного ЖК, в центре столицы. Представляла из себя несколько кабинетов, где одновременно вели прием пара врачей и медсестер. Огромное помещение занимал центральный холл, с зоной ожидания, коллективом администраторов и циклопических размеров аквариумом, где плавала акула. Отдельное почетное место было отведено стойке с книгами учредителя – и главного врача – этой клиники. Книга была одна, но заполняла собой всю стеклянную стойку. В этом фолианте доступным языком объяснялось, что все болезни от нервов и вылечить их сможет только он. В клинике обследовали и лечили пациентов с заболеванием нервной системы, используя передовые методики: тепловизор, аппарат для снятия ЭКГ и доброе слово. Кстати, запись была на несколько недель вперед, и искали нового врача. Предыдущий не справился с грузом ответственности, а возможно, муками совести и уволился. Пришлось отказаться от столь заманчивого предложения.
К счастью, в районный центр города N революционные методики не дошли, и пациенты, кому требовалась психиатрическая помощь, находились в специализированных учреждениях, которых в районе было несколько. Им помогали специально обученные люди с настоящими дипломами.
Меня чаще вызывали для осмотров и подготовки документов для медико-социальной экспертизы в составе комиссии. Один из таких интернатов находился на живописнейшем берегу реки Дон. Оттуда открывался вид на уходящий вдаль изгиб реки, поблескивавшей в лучах заходящего солнца.
Стояла прохладная осень, берег и окружающий лес окрасило багряно-шафрановым цветом. Темнело рано, горизонт начало подергивать туманной дымкой. Вечерний туман любому пейзажу придает загадочность и ощущение будущего счастья. Надежду, что завтра, с новым днем, все изменится и будет лучше. Край неба позолотило, солнце скрылось за деревьями прежде, чем мысли о бренности мироздания посетили нас.
Я давно заметила: чем печальнее заведение и чем ближе оно к смерти или людскому горю, тем сильнее работающие там люди стараются компенсировать это окружающими деталями – интерьером внутри зданий, ухоженными двориками или внутренними взаимоотношениями.
Помню, как меня поразило в городе N бюро судебно-медицинской экспертизы.
Подобное количество роз на клумбах, растущих между белыми кирпичными типовыми зданиями, я видела лишь в лучших садах и парках Европы. О них особенно тщательно заботились все работники, и, когда заходишь на территорию, только машины ритуальных услуг, стоящие вдоль стен зданий, открывали истинное предназначение этого места.
Так и в этом психоневрологическом интернате: помимо цветочных грядок, плодовых деревьев и всевозможных кустов, выделялись особым шиком белые лебеди у входа. Они были искусно выполнены из автомобильных покрышек и расставлены вдоль забора. Птичье семейство уходило за угол, сменяясь зайцами, медведями и прочей резиново-каучуковой фауной.
Вопреки распространенному мнению, место в целом было приятное. Виной тому то ли дисциплина, поддерживаемая твердой рукой местной директрисы, то ли годами сформированный костяк тихих и безобидных пациентов, то ли белый цвет наших халатов, внушающий смирение и спокойствие. Несмотря на распространенный миф о «феномене белого халата» – псевдонаучное утверждение, будто у среднестатистического человека при виде доктора в белом халате повышается давление, усиливается сердцебиение и потеют ладошки. Типичное проявление симпатической нервной системы, готовящей древнего человека к бегству от опасности. В современном мире проявляется как подсознательная реакция на будущие неприятные манипуляции, которые ожидают его после взаимодействия с врачом.
Замечу: по моему опыту, такая реакция зачастую связана не столько с белым халатом, сколько именно с запахом стоматологического отделения. И не только по моему. Наша комиссия пахла в целом чем угодно, только не стоматологией, поэтому пациенты нам улыбались, бубнили что-то приветственное, не всегда членораздельно, и ходили за нами по пятам по территории.
Выезды были на целый день, и непременным атрибутом поездок являлся обед. Кормили, как в школьной столовой: много, сытно, питательно и согласно диетическому столу. Чаще всего щи из капусты с золотистыми капельками жира, плавающими на поверхности. На второе мясные котлеты с бледно-серыми отварными макаронами. Котлеты были невероятно, ностальгически вкусными, их секретный ингредиент, как по-тихому призналась местная повариха, – сало, добавленное в фарш, и много-много булки. Вкус божественный! О наших выездах всегда знали заранее, поэтому на десерт готовились домашние оладьи со сгущенкой и какао. Оно разливалось в граненые стаканы из большой алюминиевой кастрюли с надписью красной краской «1-е отд.».
Знает ли сейчас современное поколение зэт, миллениалы и зумеры, что предшественником всех этих флэт уайтов и моккачино было то самое какао из кастрюли!
Вернемся от пищи материальной к нашим пациентам. Иногда их привозили на лечение. Если человек был социализирован, он лежал самостоятельно и один. Если были выраженные когнитивные нарушения, с ним всегда находился более сохранный приятель. Ходили вместе и прекрасно друг друга понимали, несмотря на речевой дефицит обоих. Но слушались беспрекословно, таблетки и уколы принимали смиренно и по часам, медсестер и других пациентов не задирали.
Поэтому, когда темной, холодной осенней ночью к нам в отделение по дежурству привезли голого мужчину со словами: «кто-то из дурдома сбежал, надо выяснить, чей потеряшка», возникли сомнения в скорой и верной идентификации.
Мужчину привез наряд полиции. Пока его осматривал хирург, сотрудники правоохранительных органов поведали красочную историю поимки новоявленного Адама.
Им поступил вызов на массовое дорожно-транспортное происшествие на федеральной трассе на границе города и районного центра. Столкнулись шесть машин. Приехав на ДТП, начали составлять протоколы, опрашивать водителей. Обошлось без жертв, водители отделались ушибами и перспективой длительного и дорогого ремонта автомобилей. Выяснилось, что внезапно посередине дороги затормозила старенькая красная «Лада» и остановилась, заблокировав движение. Ехавшие следом машины не успели вовремя среагировать.
На дворе поздняя осень, асфальт мокрый и вдобавок покрыт прелой листвой, что увеличивало тормозной путь многократно.
За несчастной «Ладой» скопилась вереница разбитых автомобилей и матерящихся водителей.
Виновником оказался мужчина средних лет, ехавший домой с рынка, где закупался стройматериалами для отделки сарая. Вытирая кровоточащий лоб, он повторял:
– Там был голый мужик, он кинулся мне под колеса! Товарищ старшина, я не пьяный, я правда видел! Он со стороны поля выскочил!
Ожидаемо водителя отправили на медицинское освидетельствование, ведь история красочная, но маловероятная.
Не успела патрульная машина с ним уехать, как на дорогу из посадки выбежал голый грязный мужчина и рванул в сторону леса. За ним помчались двое полицейских и один из пострадавших водителей.
Догнали быстро, а вот скрутить и доставить к машине оказалось процессом трудоемким. Он извивался, кусался, брыкался и умудрился лягнуть полицейского в коленную чашечку. Жидкая грязь, покрывавшая его голое тело, создавала пониженное трение, и он умудрялся выскальзывать как угорь всякий раз, когда его пытались схватить. Наконец мужчину повалили на землю, обвязали каким-то покрывалом и конвоировали в приемное отделение районной больницы, поскольку сразу узнать, кто он таков и как оказался на дороге, не представлялось возможным.
В больнице его отмыли, обработали ссадины и порезы, поместили в реанимацию, зафиксировав, памятуя о повышенной изворотливости. В тот же вечер отправили запрос по всем интернатам, выясняя, кто недосчитался пациентов. К утру стало ясно: все на месте, ночью сладко спали и не покидали пределы своих комнат.
Радиус поиска расширился, запросы отправили в городские психиатрические лечебные учреждения. Какое же было удивление, когда к обеду выяснилось: пациенты там не пропадали, а на медицинской телеконференции с одной из больниц в нашем пациенте узнали врача оттуда! Он накануне пропал после дежурства, и его не могли найти сутки. Телефон был отключен, дома на звонки дверь никто не открывал, на работу не приходил.
Историю не стали предавать огласке, пациента перевели в его родные стены, и о дальнейшей судьбе Адама ничего не известно. Как и о причинах столь эпатажного поведения.
Мраморная говядина
Завхоз 2-го дома Старсобеса был застенчивый ворюга. Все существо его протестовало против краж, но не красть он не мог. Он крал, и ему было стыдно. Крал он постоянно, постоянно стыдился, и поэтому его хорошо бритые щечки всегда горели румянцем смущения, стыдливости, застенчивости и конфуза.