– Я тут подожду. Насмотрелся уже.
Он не успел забычковать окурок, когда Андрей вернулся, жалобно бормоча «Русскаго из Расеи гонють» – видать, неосторожно сунулся Бахрамову под руку и был изгнан обратно за ленты. Руслан показал, что готов отчитаться.
– Кросивоэ, – отметил Андрей. – Кто нашел?
– Баба из этого вот дома. Ребенка в садик вела, заскочила денег снять, за кружок там, что ли, или на занавески, как обычно. Не сняла, банкомат пустой. Увидела за кустами тело. Окликнула – не отзывается. Повела ребенка дальше, на ходу позвонила «112» – типа чувак или пьяный лежит, замерзнет, или плохо ему, приезжайте, мол. «Скорая» приехала, а у чувака горло нараспашку, и сам холодный давно, минимум полночи тут лежит.
– Деловая какая баба-то, – неодобрительно сказал Андрей. – Чего не осталась?
– Ну, во-первых, она прибежала потом, я с ней уже пообщался, теперь Матвиевский показания снимает, – Руслан кивнул в сторону машин, перегородивших проезд к магазину. – Там всё чисто, стопудово. Она же с ребенком была, неудобно в кусты к мужикам лезть. Ну и молодец же, что не полезла, следы нам оставила, нет?
– Молодец, молодец, – проворчал Андрей. – Прагматик-профессионал. Ладно, что по трупу?
– Васильев Георгий Александрович, предприниматель.
– О как. Я думал, фитнес-тренер или вышибала. С Чуфаровой и «Главторгснабом» как-нибудь связан?
– Вряд ли. Он по дорожному строительству в основном.
– А. Вот из-за кого я на капиталку ходовой чуть не попал. Ну, может, как-то пересекался по бизнесу или случайно.
– По бизнесу или случайно с ними даже мы с тобой раз в неделю пересекаемся, – сказал Руслан. – Куртку ты у них купил, скорее всего, ну или кофе свой невыпитый.
– Куртку я, между прочим… – начал Андрей и сам себя прервал с досадливым жестом. – Всё равно проверь. Как-то дохера бизнесов на улицах гасить начали. Не девяностые, чай.
– Девяностые им плохие, – проворчал Руслан. – Я в девяностые горя не знал, никаких забот: по телику мультики, в комке «Инвайт-плюс», мамка «Денди» купила, если на Реммаш не соваться – не жизнь, а малина с сахаром.
– Сопляки-герои, погляди. Забавно все-таки, как дела давно минувших и вообще прошлое у всех по-своему отзывается. Связи Васильева с «Главторгснабом» проверь, в общем.
– Проверю, проверю. А может, они никак не связаны, а просто как в классике детектива, ну типа у этого самого, забыл: грохнуть надо конкретного Васю, а ты перед этим убиваешь двух-трех левых совсем персонажей, чтобы сойти за серийного убийцу или просто следаков запутать.
Андрей старательно повертел головой, разглядывая мрачный сквер, вывеску, мигающую с надсадной тоской, невыспавшихся экспертов, полицейских и санитаров, и осведомился:
– По-твоему, классический детектив вот так выглядит?
Руслан, усмехнувшись, снова закурил. Андрей, отмахнувшись от дыма, – в основном, понятное дело, чтобы смутить Руслана, и, понятное дело, безрезультатно, – спросил:
– И конкретный Вася у нас вот этот Васильев?
– Может, этот. Может, следующий.
– До следующего мы не доживем, Халк нас за этого-то с говном сожрет, – сказал Андрей. – «Я об одном просил: чтобы до весны тихо было, а вы что устроили?!» О. Это не он звонит, часом?
– Он тебе бы позвонил, – отметил Руслан, зажал сигарету зубами, извлек из кармана телефон и, щурясь сквозь дым, уставился на экран. – Бляха.
– Что такое?
– Да журналист этот опять.
– В жопу его.
– Так Халк же…
– Ну, как хочешь, – сказал Андрей. – Я бы послал. Именно в жопу.
– Везет тебе, – отметил Руслан и сбросил вызов. – У меня выходной, нефиг. Пусть в понедельник звонит. Кстати, про дела давно минувших. Кто такой Морозов?
– Который из них? Если Павлик, то у меня алиби, не мое дело, клянусь.
– Нет, посвежее. Кто-то здесь из криминальных, лет пятнадцать, наверное, назад.
– О. Ну был такой, да. А где ты про него услышал?
– Да вчера зэчару одного тряс, он вдруг вспомнил, а я и не в курсах. Непорядок.
– Вытряс что полезное?
Руслан цыкнул углом рта.
– Ну и не обращай внимания. Копаем дальше, пока Халк нас не затоптал. Новый поворот, – Андрей показал подбородком на отчеркнутый кустами скверик, – новые, сука, возможности.
– А Морозов-то?
– Забудь.
– А про замок у инстаняши ты договорился?
Андрей нахмурился.
– Руслан, давай все-таки по приоритетам. У нас тут свежий трупак, какая в жопу няша?
– Минуточку, – сказал Руслан, пакуя окурок. – Ты же сам…
Андрей остановил его жестом, извлек из кармана телефон, хмыкнул, поднес трубку к уху, сказал: «Слушаю», хмыкнул еще раз и выставил телефон перед собой, включив громкую связь. Из динамика понесся беззастенчиво южный говор:
– …Из отдела по борьбе с экономическими преступлениями МВД. Вы проходите в качестве свидетеля по делу о хищении в особо крупных размерах…
Руслан загоготал.
– Андрей Викторович, вы что-то не расслышали? – строго осведомился южанин. – Я повторяю, с вами говорит старший лейтенант…
– А с тобой, чертила, майор говорит, – сказал Андрей. – Еще раз по этому номеру позвоните, я лично всю твою хату в опуски оформлю и старшим твоим…
На том конце охнули, связь прервалась.
– Вот видишь, старший лейтенант Петренко работает без перерывов на выходные и на завтрак, – назидательно сообщил Андрей. – Бери пример и молись, чтобы найти хоть что-то прежде, чем Халк на ковер выдернет.
Глава вторая
Утро оказалось бесконечным. Аня ушла из дома затемно, вместе с Софьей, умудрившейся не только проснуться, но и собраться к первой лекции.
Раньше редкие чудеса самодисциплины, демонстрируемые соседкой, были двойной радостью, особенно если у Ани в такое утро не случалось первых пар: можно доспать в тишине полчасика, особенно сладких от уверенности, что никто не побеспокоит срочным вопросом про зубную пасту, колготки или ключи. Со вчерашнего дня Аня просыпаться в тишине не хотела и не собиралась. Она убедилась, что тишина не означает ни покоя, ни безопасности. И новый замок, купленный и удивительно ловко вставленный Пашей, их тоже не гарантировал.
Аня просыпалась в течение ночи несколько раз и боялась открыть глаза. Осмелилась она на это только в половине седьмого, удостоверившись, что больше не уснет. И встала только после десятиминутного изучения обстановки из-под ресниц сквозь не снятые на ночь линзы. И плотную зимнюю пижаму, которую не доставала с запуска отопления и до вчерашнего вечера, решилась снять только после этого – торопливо, запершись в ванной и сразу замещая ночной элемент одежды дневным. И тихонько, в наушниках, слушала лекцию о редактировании курса Creative Writing, с трудом разбирая так и не опознанный ею британский акцент симпатичного докладчика, так что приходилось каждые полминуты ставить паузу, отматывать и вглядываться в очень приблизительные английские субтитры, – слушала, сидя на несобранной, чтобы не шуметь, постели, пока не заулюлюкал Софьин будильник.
Софья сделала вид, что не удивилась, не стала ни о чем спрашивать, почти насильно накормила Аню завтраком и доконвоировала ее почти до издательства, рискуя, балда такая, не успеть на собственную лекцию. Аню это очень растрогало, но, как обычно у нее, задним числом, когда она уже отогрелась и даже слегка обмякла в кабинетике, ставшем за пару недель удивительно родным и милым.
Для удивления имелась куча оснований: кабинетик был неуютным, пыльным и захламленным сверх всякой меры, как и всё здание, которое к тому же вряд ли могло считаться более безопасным по сравнению с Аниной хрущевкой даже в разгар рабочего дня, когда здесь была занята максимум треть кабинетов и офисов. Сейчас, в восемь утра, все четыре этажа огромного сооружения, судя по всему, безраздельно занимали Аня и пожилой охранник, вряд ли существенно поднимавший уровень безопасности. Аня, видимо, облегченно сдалась стереотипу, согласно которому присутственное место не может считаться пустым – так сказать, по должности. Стереотипы превращают жизнь в цепочку понятных явлений и состояний. Это упрощает жизнь, делает ее удобной и хоронит под очередным стереотипом, потерявшим основание.
Интересно, скоро ли я научусь не бояться всего подряд, подумала Аня, вцепившись в пластыри. Раньше хоть через раз пугалась: преподов, запоздалых прохожих, школы, универа. А теперь в собственной постели просыпаться страшно. Осталось еще к работе пару страхов попрочнее привязать – и что останется?
– Всё, – громко сказала Аня. – Мой дом – моя крепость. Кто к нам с мечом придет. Если дорог тебе твой дом.
Она решительно встала и замерла, глядя на дрогнувшие стопки рукописей, которые собиралась просмотреть для подготовки второго и третьего номеров, перевела взгляд на перекошенную вешалку, на нечистое окно, на сальное пятно вокруг выключателя, решительно перестала терзать пальцы под пластырями и взяла телефон. Аня бросила Софье несколько благодарных сообщений, немножко подумала, сняла свитер и принялась наводить порядок.
– О, – сказал Паша, замерев на пороге. – Мамка велела убрать бардак, а то комп запаролит.
Аня, вбив последнюю из перспективных стопок в нижний ящик стола, с третьей попытки задвинула его на место, выпрямилась, с кряканьем схватилась за поясницу и сказала:
– Привет. Ты чего так рано?
– Здрасьте. Одиннадцать доходит.
– Ой. – Аня проверила время на своем телефоне и ойкнула повторно. – Бессмысленная жизнь есть перемещение пыльных тел с места на место.
– Помочь тебе?
– Да нет, я всё уже, – сказала Аня, убеждая больше себя, чем Пашу. – Вот эту кучу в угол к корзине отпинай, если не трудно, а я пока чайник поставлю. Ну и отмыться попытаюсь.
– Мисс Марпл, молодые годы. Как узнала, что я печеньки принес?
– Попробовал бы ты не принести, – мрачно отметила Аня, поджала пальцы с почерневшими пластырями и направилась в туалет.
Ее всегда здорово утомляла уборка, особенно промежуточная, заведомо обреченная на скорый повтор с еще более запущенного места. Зато порядок навела, подумала она, неуверенно разглядывая себя в островках неотставшей амальгамы: зеркало в туалете, похоже, помнило не первых, так последних комсомольцев. Немножко в кабинете порядка добавила, немножко в голове. Еще бы в жизни – хоть чуть-чуть. С другой стороны, чего бога гневить: по сравнению с тем, что было три недели назад, жизнь моя осмыслена с перебором, богата событиями и наконец-то важна кому-то кроме мамы.