Дача долго стояла пустой. Брошенная, ненужная, доживающая последние дни. Не дом в целом, а то, что внутри него сидит. Хватило бы у Дачи сил на те фокусы, что она вытворяет, в одиночестве и голоде? Это сейчас она людей пожирает заживо, и в ней постоянно живая душа обитает. Если ей негативные эмоции нравятся, если ей это кайф доставляет, тогда я ее обеспечил с запасом, как самый заботливый и дотошный поставщик. От меня негатива столько, что жрать и жрать. Неограниченный запас в лице молодого представителя очередного потерянного поколения.
Вкуснятина.
— О чем задумался?
Вопрос Левы ставит меня в тупик. Я привык, что с Рыжим и говорить не надо — просто думаешь, а тебе отвечают. Сначала я сопротивлялся, гнал его от себя с этой бесячей до одури способностью, а теперь привык к тому, как легко строятся диалоги, когда слова не нужно произносить вслух.
— О том, что Дача была в упадке. Может, поэтому она и не смогла тут никого удержать до меня. — Из своих воспоминаний пытаюсь вытащить более четкую формулировку, но все как в тумане. — А меня Рыжий просил никаких договоров с ней не заключать и диалогов не вести.
Его лицо после моих слов надо видеть. С такой рожей Лева стал бы новым мемом, который разлетелся бы по каждой социальной сети, где можно обмениваться картинками. К сожалению, из-за того, что разговор мы ведем на серьезных щах, мне даже смеяться не хочется.
Я просто это на всю жизнь запомнил и отложил.
Лева снова собирает себя в кучу. С его длинными ногами на узком балкончике это непросто, как и думать ясно. Мысли похожи на остывшую карамель, которую можно мять и тянуть, придавая ей разные формы, но вот слепить что-то цельное удается с трудом. Вот почему у меня чаще всего была на все нестандартная точка зрения. В какой-то момент решаешь не просто перевернуть медаль и посмотреть обратную сторону — ты изучаешь ее под микроскопом, на свету, в темноте, бросаешь в воду, скидываешь с высоты и даже кладешь под проезжающий поезд.
Лева, вероятнее всего, уже разглядывает то, что удалось найти между рельсов где-то среди гальки.
— Ты с ней на диалог вышел?
— Сложно назвать диалогом ситуацию, когда необъяснимое нечто предлагает тебе присесть на стул за огромным круглым столом, а призрак Рыжего говорит этого не делать. — Судя по выражению лица Левы, мой ответ его не удовлетворил, поэтому добавляю: — Нет. Я с ней не говорил.
— Дерьмово.
— Вас не поймешь. Один говорит, «не делай», а другой — «дурак, что не сделал».
Одной затяжкой докуривает самокрутку — объему его легких можно только позавидовать.
— Черное и белое, — коротко отвечает Лева.
— Разные точки зрения. Давно уже понял.
— Пусть и самым хреновым образом, но мы хотя бы понимали, что тут происходит.
— Хочешь сказать, что договор с Дачей — это меньшее из зол?
— Для меня страшнее всего неизвестность. А для тебя?
Знал бы я ответ — не брал бы паузу.
Теперь я искренне не знаю, чего боюсь сильнее. Мой страх — совокупность факторов, а не конкретное явление, предмет или действие. Если сложить все, что меня отталкивает, то сумма станет моим главным страхом.
Для меня неизвестность — это каждый новый день. Боязнь просыпаться по утрам — все равно что боязнь засыпать, ведь во сне наступает неизвестность. Что угодно может произойти, пока мы спим, и мы никак на это не влияем. Более того — мы можем об этом даже не узнать…
— Я не знаю, — отвечаю честно. Времени думать о таких глобальных штуках у меня нет. Да и не хочется. О новых ужасах я узнаю в моменте или не узнаю вовсе. Пока я живу под крышей этого дома, каждый новый прикол Дачи для меня страшнее предыдущего. Но я не боюсь ее.
Как говорили великие, тебе не страшно только потому, что тебя еще не пугали.
Дальше по плану — стать говном на ногах и продолжать думать, что в стакане вода.
Сам себе усмехаюсь.
— Что?
— Да вспомнил одну прописную истину, которая из головы вылетела. — Смотрю на Леву с улыбкой, а он на меня — все с тем же вопросом на лице. — Слишком много думать — плохо. Так что, знаешь… неизвестность иногда лучше знания. Неизвестность не может разочаровать, а вот знание — вполне. Вроде и благо, но по факту — единственная пуля в барабане.
Вот вам и сектор «Приз». Дырка насквозь и мозги по стенкам.
— Кстати, — я поднимаюсь, чтобы закрыть тему и уйти, — я же говорил, что там Кирилл волнуется?
— Оставь дверь открытой. Пусть заходит.
Из комнаты выхожу и, как велено было, дверь не затворяю. Киваю дежурившему Кириллу. Пересказывать бесполезно. Пусть сам спросит, как у Левы дела, учитывая, что именно этот момент мы с ним толком и не обсудили. Получается, что рассказывать мне и нечего.
Кир приглашение принимает. Возможно, моя эмоциональная аура не располагает к дополнительным вопросам.
Теперь даже не знаю, где дышать легче. В отдельной чужой вселенной, где нет ни одного лишнего звука, или там, где с потолка смотрят и постоянно кого-то слышно.
15
Пора собираться на ужин, но я застреваю у ноутбука. Рабочий чат прорывает нескончаемым потоком сообщений, задач и вопросов. Они срочные, потому что так решили за нас. Они не могут подождать ни часа, ни минуты, и это самое мерзкое, что может быть в удаленной работе. Особенно когда платят не за отработанные часы, а за проект.
Глаза закатываю, когда в четвертый раз отвечаю на один и тот же вопрос. Им неважно, пишу я кратко или разъясняю все технические подробности, — все равно не поймут. В момент отчаяния вставляю текст в переводчик и с русского прошу перевести на русский. Вдруг это я потек кровлей и на самом деле в своей голове давно перешел на эльфийский или двоичный код.
— Малой. — Голос Рыжего за спиной сбивает меня с мысли.
— Щас, сообщение допишу. Одну секунду…
— Малой… а у этой твоей приблуды экран разве не должен светиться?
Я к Мише поворачиваюсь, потом снова на ноутбук смотрю — а он выключен. Мог уйти в спящий, могла сесть батарея, но он и так на зарядке. Нажимаю кнопку включения, и, пока грузится, проверяю рабочие чаты с телефона. Ни одного сообщения за сегодня.
Возможно, интернет подтормаживает.
Возможно, я сам выдумал себе проблемы, но, кроме ноутбука и телефона, проверить сеть мне негде.
— С тобой все нормально?
Не знаю, как ответить на этот вопрос.
Молча проверяю еще раз, чтобы убедиться, что все это время я, как поехавший, сидел за выключенным ноутбуком и общался сам с собой. Сам задавал себе вопросы, сам на них отвечал. Вот она — имитация бурной деятельности во всей своей красе.
Если это не сбой в работе приложения и не проблемы с подключением к сети, то у меня для себя плохие новости.
— Слушай, мне какие-то подсказки нужны, потому что я не понимаю. То есть, очевидно, произошло что-то из ряда вон, но… — Рыжий поддержать пытается, а я лишь вздыхаю и поднимаюсь с места.
— Не бери в голову.
— Тогда пошли есть! — С этими словами он выталкивает меня из комнаты.
То же происходит совсем рядом. Кирилл вытаскивает Леву из его берлоги. Миша радуется тому, что за столом будут присутствовать все и никто от ужина не увиливает. Хотя могли бы. Судя по Леве, аппетит у него отсутствует, что странно.
Впрочем, спуститься вместе со всеми у меня не получается. Лева специально тормозит, а потом останавливает меня.
— Если в чем-то не уверен, спроси других, — шепчет он, наклонившись ко мне.
И этот совет мог быть хорошим, если бы я знал, в чем не уверен. Пока Рыжий не появился, у меня не было никаких сомнений в происходящем.
— Как ты…
— Это секрет.
На его лице появляется довольная улыбка, и сразу откуда-то рвение к жизни просыпается, аппетит разыгрывается. Он как лучик солнца в глаз. Вроде и больно, неприятно, а с другой стороны, раз за окном погода хорошая, значит, не все потеряно.
За круглым столом мы как рыцари Камелота.
Подобное я только по телику видел и от друзей слышал, потому что в моей семье всего два человека было.
Я и мама.
Все праздники, семейные вечера и даже поминки мы делили надвое — за редким исключением. Иногда добавлялись ее подруги с работы, но застать их можно было, лишь когда им самим этого хотелось, а ты, готовый к тому или нет, будь добр встретить, разделить радость или утешать до самого утра. Благо я на кухне лишь убирал: мыл тарелки и табуретки расставлял по местам.
За всю мою жизнь у меня был только один друг, но и тот всплыл поутру через пару дней после того, как пропал.
Вроде никто до сих пор не знает, что точно произошло.
Дальше так же. Больше никто не умирал — просто к утру никого не оставалась. Вроде полная хата набивалась, даже чьи-то имена пытался запомнить и по нескольку раз их видел. А потом глаза открываю — дверь входная нараспашку и ни одной живой души рядом.
— Марк, как твоя нога? — На свое имя я сначала никак не реагирую, пропуская вопрос от Жени. — Нога как?
— Нормально. — Под столом стопой шевелю машинально. — Ноет немного, но в остальном отлично.
Я тоже иногда ною. Неудивительно, что мы с ней часть одного целого.
— Если мыться пойдешь, потом позови. Перевязку сделаем, чтобы не мочил лишний раз.
В ответ киваю, потому что упираться смысла нет. Не хотелось бы еще до кучи какую-нибудь заразу подцепить.
Не хотелось, конечно, но теперь придется.
В какой-то момент на Рыжего смотрю, потом на Кирилла и Леву. Из всех них мой пристальный взгляд ловит только последний. Остальные бурно обсуждают что-то из прошлой жизни. Я очеловечил их полностью, но еще ни разу не видел, чтобы кто-то из них уходил в туалет или хотя бы олимпийку снял… Кроме того момента, когда мы с Левой поговорили в первый раз на улице.
Рыжий поворачивается ко мне с немым вопросом.
— Что? Мне действительно интересно, — бурчу я, продолжая четвертовать котлету вилкой.
— Я просто к ней прирос, но если на самом деле интересует, то на первом этаже тоже ванная с туалетом есть.