— Выходит.., — мой мозг отказывается принимать информацию, выстроенную по всплывающим фрагментам картинок. Всё-таки не чужие люди были… Месть? Или последствия попытки развода? — Они знакомы? Тесть и этот… — снова устремляю взгляд на фото. Хоть убей — этого мордоворота вижу впервые в жизни.
— Близко. Попахивает заказным, Евгений Дмитриевич, — добавляет Стас.
Сглатываю образовавшийся в горле огненный ком. Хоть тело каменеет, покрываясь ледяной коркой, мозг всё же включается в работу.
— А Стелла? Она же не сумасшедшая садиться в «гроб на колёсах», как бы прискорбно это не звучало! — нервно открываю ящик стола, выуживаю из него пачку сигарет, которые храню здесь на экстренные случаи, и зажигалку. Быстро справляюсь с огнём, и первый глоток дыма, скользнув в лёгкие, немного снимает эмоциональное напряжение. — Или что-то пошло не так? — порывшись в своей памяти, в очередной раз не нахожу ответа.
— Она вынудила вас участвовать в благотворительном вечере, — напоминает Терентьев. — Вряд ли её устроил бы обмен на ваших условиях. Да и разводиться с вами супруга особо не спешила. Склонна жить по принципу «всё или ничего». Зорин банкрот. На его шее висит многомиллионный кредит. Дочь, либо пляшет под его дудку, либо её использовали вслепую, несмотря на интересное положение.
— Ладно, ему плевать на нерождённого внука, но Стелла же его единственная дочь! — прихожу в ярость от такого расклада. То, что тесть был гнидой в некотором роде — известно многим, но не настолько же! Бизнес и семья всё же разные понятия. Их нужно разграничивать.
— Это мы и пытаемся выяснить. Стоит ли винить вашу супругу, или она непричастна к аварии.
— Где этот гандон?
— Залёг на дно. Ищем, Евгений Дмитриевич. Как найдём, вытащим из него всю информацию. Можете не сомневаться.
Глава 31. Упущенные возможности
Яна
Несколько часов мне потребовалось, чтобы успокоиться, после того, как сбежала из дома. Надев то самое откровенно-элегантное платье, что было на мне в день нашего знакомства, я думала, может это подтолкнёт его, и он вспомнит. Хоть какие-то моменты. Хотя бы маленькие детали. Но ничего не вышло. Я зря устроила дефиле. Ещё и накрутила мужика на подозрительные мысли. Теперь Женя вряд ли позвонит. Расстроился? Может быть, ему не до меня сейчас. Боже, пора прекратить об этом думать и продолжить работать над тем, что у меня лучше всего получается.
В который раз с улыбкой отвлекаюсь на деток и снова принимаюсь за дело.
— Ну, как? Устали, малышки?
— Неа, — хором отвечают близняшки, размазывая по щекам остатки гуаши. Такие милые и фотогеничные девочки, чуточку старше за Тима.
— Они, скорее, маму с папой доведут до крайней усталости, нежели сами затихнут, — смеётся Надя.
За пару часов работы я успела с ними не только познакомиться и подружиться, но и многое узнать от них об одном хорошем детском садике, расположенному рядом с моей фотостудией. Может быть, запишу туда Тимоху.
— Давайте тогда сделаем ещё пару снимков, используя рамку для картин, и можно бежать в ванную комнату, отмывать гуашь!
— А, нет-нет, не волнуйтесь, мы здесь совсем рядом живём. Две минуты, и я сделаю им ванную с клубничной пеной. Дома отмоются, — заверяет мама близняшек.
— Хорошо, — подмигиваю красоткам, беря в руки другую камеру с объективом для портретной фотосъёмки.
Звонок мобильного, завибрировавшего в заднем кармане джинс, вынуждает моё сердце забиться быстрее, а меня, естественно, отвлечься от работы.
— Простите, я сейчас. Одну минутку.
Быстренько выуживаю девайс, предвкушая услышать любимый голос. Не глядя на экран, принимаю вызов.
— Алло, — дыхание сбивается, а затем и вовсе прекращается на пару секунд, пока в трубке неожиданно начинает звучать голос Исаева.
Так скоро прилетел???
— Привет, Лисичка, — как всегда, на полтона ниже... — Ты где, я только что освободился от дел, хочу с вами увидеться.
— Ты в Москве? — всё ещё удивлена.
— Прилетел пару часов назад.
— Я в студии. Можешь подъехать?
— Не вопрос. Есть хочешь?
— От чего-то вкусного не откажусь, — ловлю себя на мысли, что Рус поднял планку моего переменчивого настроения на несколько сантиметров вверх.
— Уболтала, — по голосу понимаю — мой новоиспечённый «психоаналитик» улыбается улыбкой Чеширского кота. Отчего на душе становится легко и приятно. Сейчас, как никогда, мне нужна жилетка поплакаться…
— Жду.
Не проходит и тридцати минут, как Исаев появляется на пороге моей студии. Выглядит, как всегда, безупречно и слишком сексуально, чтобы этого не заметить. Немного зауженные книзу брюки-чинос тёмно-синего цвета, коричневые, натёртые до блеска туфли и пояс им в тон. Ослепительно белая рубашка с закатанными до локтей рукавами оттеняет его смуглую кожу. Застегнута на четыре нижние пуговицы. Главным украшением на нём, конечно же является улыбка. Искренняя, и я бы даже сказала, мальчишеская…
— Привет, — растерянно шепчу, вытирая руки и лицо от краски.
Близняшки только-только умчались с мамочкой домой. Фотосессия с гуашью прошла на ура, что не может меня не радовать. Осталось отмыться и привести себя в порядок.
— Освобождай стол, Лисёнок, я голоден как волк, — проходит в помещение, целует в обе щеки, затем ставит пакеты с едой на стулья.
— Почему в ресторане не поел? — оцениваю содержимое прозрачных коробок. Мясо и салаты выглядят довольно аппетитно.
— Навряд ли ты со мной туда пошла бы, — берёт меня за талию и притягивает к себе, — да и обстановка здесь намного спокойнее. Меньше народу — больше кислороду и возможности спокойно пообщаться…
Его горячее дыхание касается виска, сбивая в моём организме все налаженные процессы жизнедеятельности. Я стопорюсь. Теряюсь. Мы расстались не лучшим образом, но Рус не спешит об это вспоминать, за что я ему благодарна. Поэтому мне до боли хочется уложить голову ему на грудь и молча полежать на ней. Почувствовать реальную поддержку. Ощутить себя слабой и кому-то нужной маленькой девочкой…
— Рус.., — во рту вдруг пересыхает. Я волнуюсь. Он снова близко. Прижимает к своему телу, ничуть не заботясь, что нас кто-нибудь может увидеть сквозь стеклянные витрины. Ему, похоже, всё равно, даже то, что я люблю другого. Он всё ещё проявляет ко мне интерес.
Я, конечно, отношусь к нему, как к родному человеку, не смотря на то, что он не мой родственник… Его близость как волнует, так и настораживает. Но сейчас я настолько растерянная, что мне всё равно.
— Поехали со мной… — шепчет, касаясь горячими губами переносицы.
— Я не могу… — прижимаюсь к нему, как к чему-то божественному и исцеляющему. — Это невозможно, Руслан. Ты же знаешь… Ты всё знаешь…
— Знаю. Просто не теряю надежду, — Исаев, отстранившись, заглядывает в мои глаза. — Как ты? Как Тим? Как твой малыш? Я скучал по вам.
— Всё сложно, Рус, — не могу сдержать слёзы. Они срываются, обжигая лицо. — Боюсь, когда-нибудь сломаюсь. Он совсем меня не помнит. Ни капельки…
— Не стоило тебя отпускать. Неправильный ты сделала выбор, Лисичка. Решила, что с ним станешь счастливой, в итоге всё оказалось совершенно по-другому.
— Не говори так. Это неправда. Он отец Тима и моего ребёнка. Дети ни в чём не виноваты. Они нуждаются в нём…
Руслан ловит моё лицо ладонями и пару секунд внимательно рассматривает его, словно пытается убедиться в правдивости моих слов.
— Угу… — наконец скептически заключает. — Что говорят врачи?
Я думаю о том, чтобы стереть слёзы с лица, а он уже проходится подушечками больших пальцев по влажным дорожкам, высушивая их. Заботливо убирает за уши выбившиеся пряди и снова принимается изучать черты моего лица, как будто сто лет не видел.
— Ты имеешь ввиду Евгения?
— А кого же ещё?
— С ним всё более-менее нормально, — поясняю, — не считая вывиха плеча и небольшой трещины берцовой кости. С памятью пробел. Тима, кажется, вспомнил, а меня нет.
— Какая же ты сейчас смешная, Лисичка… — задумчиво проговаривает, словно не слушал того, о чём я только что рассказывала. — Идём, я тебя накормлю.
— Я только банки с красками соберу, …засохнут… — чтобы вырвать себя из сгустившейся энергетики Руса, решаю отойти к декорациям и задышать полной грудью, но мужчина не отпускает, ловит за руку, притягивает обратно к своей груди. Мне с ним спокойно, но в то же время чувство необъяснимой тревоги не покидает меня. Волнами накрывает. То захватывая, то отпуская.
— Потом, Яна. Я помогу тебе собрать, всё, что скажешь. Сейчас ты сядешь за стол и поешь. Либо ты меня слушаешься, либо я… — замолкает на полуслове, красноречивым взглядом давая понять, что накажет как непослушного ребёнка.
— Что? — наиграно округляю глаза. Хочется улыбнуться тому, каким милым и одновременно строгим он кажется. Тело непроизвольно покрывается приятным холодком. — По пятой точке бить меня нельзя, папочка. Пьянящее ощущение вседозволенности задвиньте куда подальше.
Исаев удивлённо вскидывает бровь.
— Носик твой сладкий откушу! — рыча, разворачивает меня и подталкивает к стульям. — Поняла? Садись, давай. Я сам всё сделаю. Была ты, Янка, несносной занозой, такой и осталась. Ничему тебя жизнь не учит.
— Угу… — вместо того, чтобы порадоваться комплименту и принять его должным образом, я начинаю смущаться и чувствовать себя неловко. Закусив губу, поднимаю на него невинный взгляд. С удовольствием наблюдаю, как Исаев хмыкает, затем принимается накрывать на стол.
Обалдеть…
Он и это умеет делать завораживающе…
— Из тебя получилась бы неплохая Золушка, — шучу, усаживаясь на стул в позе лотоса.
— Ты сейчас договоришься, Лиса, — ворчливо отзывается Рус, расставляя передо мной посуду и пластиковые приборы.
— Да ладно! — не верю, что задела его всерьёз. — Чувство юмора у тебя отличное. Я то знаю.
— Оно немного заржавело, Яна. С тех пор, как погиб Андрей, — тяжело вздохнув, Исаев продолжает открывать коробки с салатом и приготовленными на гриле стейками.