ожидала.
После того как я вложила все деньги с накопительного счета в эфириум, я больше его не пополняла. Раньше значительная часть моей зарплаты автоматически переводилась на этот счет. Из-за этого в конце месяца у меня всегда не хватало денег. За несколько дней до зарплаты мне приходилось отказывать себе даже в чашке кофе или булочке. Сейчас, хоть зарплата и не выросла, я чувствую себя более свободно, потому что могу беспрепятственно пользоваться своими деньгами. Даже потратив всю зарплату, я не начинаю тревожиться. Оставшиеся деньги я в основном тратила на покупку эфириума.
Я впервые отправила значительную сумму матери, которая жила в Асане совсем одна. Тогда же я узнала, что мама, которая уже двенадцать лет водила единственный городской автобус по маршруту 09, повредила правую ногу, ходила в гипсе и временно не работала. Я поняла, почему она так настойчиво отговаривала меня от поездки домой. Она оступилась на холме по дороге от дома к рынку и получила перелом правого тазобедренного сустава и лодыжки.
Я не могла представить маршрут 09 без мамы. «Карнивал» кремового цвета с наклейкой «Городской автобус» на дверях и капоте, он был единственным на весь город. Автобус ходил раз в час и моя мама, которая была единственным водителем на маршруте, целый день ездила кругами. Когда я видела девятый автобус, мама всегда сидела за рулем. Если кто-то махал рукой, стоя на так называемой остановке, о которой знали только местные жители, мама подбирала пассажиров и высаживала их там, где попросят, даже если они не нажимали на звонок. Было ощущение, что это мамин автобус.
– Тогда кто сейчас водит девятый автобус?
Когда я спросила об этом, мама спокойно ответила:
– Кто-нибудь да водит.
Я хотела узнать, разрешат ли маме снова водить автобус, когда она поправится, но не стала. Если это не так, если мама не сможет вернуться к работе, если не сможет получать зарплату… Я не хотела думать, что будет в таком случае. Пока мама лечила свои переломы, я решила отправлять ей деньги на жизнь и больничные расходы. Она всегда говорила, что ничего не сделала для меня, поэтому не будет принимать никакую помощь. Даже когда я пыталась купить ей традиционные лекарства, она отказывалась, говоря, что я должна тратить деньги на себя, но на этот раз она тихо согласилась и пообещала принимать ежемесячные переводы. Если бы я не инвестировала в криптовалюту и что-то подобное произошло, когда у меня из сбережений было не больше 10 миллионов, а долгов и того больше… От таких мыслей голова шла кругом.
Не так давно я впервые обналичила часть криптовалюты со своего виртуального кошелька. Обменяв 38ETH на воны, я получила около 15 миллионов на свой счет. Первое, что я сделала, – досрочно погасила студенческий кредит.
[Пуш-уведомление]
Корейский стипендиальный фонд -20. Дата выплаты основной суммы долга (включая проценты) за первый семестр – 9 августа, Юби банк.
[Пуш-уведомление]
Корейский стипендиальный фонд -20. Дата выплаты основной суммы долга (включая проценты) за второй семестр – 10 августа, Юби банк.
[Пуш-уведомление]
Корейский стипендиальный фонд -20. Дата выплаты основной суммы долга (включая проценты) за первый семестр – 11 августа, Юби банк.
[Пуш-уведомление]
Корейский стипендиальный фонд -20. Дата выплаты основной суммы долга (включая проценты) за второй семестр – 12 августа, Юби банк.
Четыре раза в месяц я получала такие уведомления. Тогда я вспоминала о том, что у меня есть долг. По сравнению с суммой, которую я выплачивала каждый месяц, общий долг казался мне бесконечным. Но когда я наконец-то одним разом выплатила его, вдруг задалась вопросом: «Что это вообще было?» Когда мне перестали приходить эти ежемесячные назойливые уведомления и бремя спало с моих плеч, я почувствовала себя так, будто воспользовалась каким-то чит-кодом. Но это вовсе не значит, что я чувствовала опустошенность или вину. Я просто радовалась тому, что пусть и поздно, но кто-то показал мне этот чит-код.
Остаток по студенческому кредиту (плата за обучение + расходы на проживание)
Итого: 0 вон
Общая сумма кредита: 2****00
Остаток по кредиту: 0 вон
Процент погашения: 100 %
Я долго смотрела на цифру 0.
0
Этот круг казался порталом для перехода в другой мир. Плотно запертая дверь наконец-то с грохотом распахнулась, и я почувствовала, что легко могу сделать шаг наружу. И это не метафора – я действительно почувствовала легкость во всем теле. Я подумала о людях, для которых такая легкость и свобода передвижения – норма. На что вообще похожа их жизнь? Она казалась такой далекой и непостижимой. Я выплатила студенческие кредиты, отправила маме деньги на жизнь и лечение, а на оставшиеся купила билеты туда-обратно на Чеджу на троих человек. Только тогда я и правда почувствовала, что это мои деньги, что я держу их в своих руках. Поездка на Чеджу стала для меня своеобразной церемонией, подтверждающей это.
Когда я сказала, что возьму на себя расходы на транспорт, а Ынсан предложила оплатить проживание и остальные траты, Джисони смутилась и попыталась тоже вложиться в оплату:
– Может, мне купить обратные билеты на самолет? – предложила Джисони, и я неохотно ответила:
– Не стоит. Лучше оплати аренду машины.
Только теперь Джисони радостно улыбнулась:
– Хорошо, тогда забронирую машину. С открытой крышей.
Только вот сейчас Джисони рисковала не покататься на арендованной машине с открытым верхом и Ынсан была на грани срыва. Время вылета приближалось, а Джисони так и не появилась. За полчаса до вылета я позвонила ей, и Джисони заплаканным голосом ответила на звонок. Она рассказала, что тщательно рассчитала время, чтобы доехать до Норянджина на скором поезде первой линии, пересесть на девятую линию и оттуда на экспрессе доехать до аэропорта, но опоздала на первый же поезд, и все пошло наперекосяк. Я не знала, почему она вообще рассчитывала время по скорым поездам, но понимала, что она расстроена, поэтому вместо упреков я просто постаралась успокоить ее и посоветовала поскорее приезжать. Слушая наш разговор, Ынсан тяжело вздохнула. После звонка я каждые пять минут писала Джисони, чтобы спросить, где она, но в какой-то момент Джисони просто перестала читать сообщения. Разумеется, никакого ответа. До вылета оставалось десять минут.
Мы были последними пассажирами, стоявшими у выхода на посадку. Ынсан хмурилась и вздыхала, проверяя в телефоне, во сколько будет следующий рейс. В это время прозвучало объявление:
– Уважаемые пассажиры Asiana Airlines, это последнее объявление о посадке на рейс до Чеджу на 13:05. Пассажир Ким Джисони, пожалуйста пройдите к 21 выходу для посадки. Повторяю, пассажир Ким Джисони, пройдите к 21 выходу для посадки.
Даже если Джисони приедет в аэропорт прямо сейчас, ей еще нужно будет потратить время на регистрацию и прохождение контроля. Если честно, мы уже почти смирились, что она не успеет, ведь ответа от Джисони до сих пор не было. Наверное, она слишком торопилась, чтобы писать нам.
В итоге, чтобы не пропустить рейс, мы сели на самолет вдвоем. Ынсан посмотрела в интернете и обнаружила, что на сегодня все билеты до Чеджу уже распроданы. Значило ли это, что Джисони сможет приехать только завтра? У меня было неспокойно на душе.
– Ну нет… – тихо, но с раздражением в голосе заговорила Ынсан. Мы сидели в самолете, поэтому она не могла говорить так же громко, как обычно, так что она не то шептала, не то кричала. – Она всегда такая. Вспомни, как мы в последний раз ходили на ночной сеанс в кино или как в прошлом году ходили на мюзикл по пригласительным от компании, – она всегда опаздывает, – Ынсан покачала головой и продолжила: – Я правда не понимаю. В такие дни надо выходить заранее. Почему она была так уверена, что сядет на этот экспресс? На первой линии поезда ходят не так уж и часто, всего два-три раза в час. Она же знала! О чем она думала? Почему у нее нет плана Б? Я правда не понимаю.
Ее слова звучали жестко, но в них был смысл, я просто молча кивала, потому что, честно говоря, думала точно так же. Наше первое путешествие начиналось с проблем, и я не чувствовала никакой радости. В этот момент я услышала тяжелое, прерывистое дыхание.
В конце прохода в легком платье с цветочным узором стояла Джисони. Она благополучно добралась и села в самолет. Не успев испытать облегчение, мы снова впали в ступор. Боже, на Джисони была соломенная шляпа с широкими полями. Ынсан недоверчиво моргнула:
– Она что, в медовый месяц едет?
Когда Джисони с ручной кладью зашла в проход, шляпа свалилась с головы, но благодаря кружевным лентам цвета слоновой кости, завязанным под подбородком, она не упала на пол, а осталась болтаться на шее. Джисони, с большим бантом и свисающей, похожей на черепаший панцирь, шляпой, двинулась по проходу. Одной рукой она тащила ярко-розовый чемодан, а другой гордо размахивала на уровне плеч, пальцами делая знак «V».
Хлоп… Хлоп… Хлоп… Хлоп-хлоп-хлоп…
Не знаю почему, но пассажиры зааплодировали. Сзади кто-то закричал: «Успела!» Все почему-то поддерживали последнего пассажира, и я, сама того не замечая, захлопала. Ладно, главное, что она успела, подумала я.
Посмотрев в сторону, я увидела, что Ынсан тоже медленно хлопает в ладоши.
Джисони положила чемодан в багажное отделение, боком протиснулась между нашими коленями и передними сиденьями и наконец-то села на свое место:
– Я не думала, что поезд будет ехать так долго. Простите.
– За что ты извиняешься? Мы просто переживали, что ты не успеешь. Главное, что приехала. Молодец, – удивительно, Ынсан заговорила совсем по-другому. Джисони сняла шляпу, сложила ее и принялась обмахивать покрасневшее лицо широкими полями, смеясь и тяжело дыша.
Бесконечность
29 августа 2017 г.
Как только мы вышли из здания аэропорта, перед нами открылся тропический пейзаж с пальмами. Их огромные листья экзотической формы навевали мысли о предстоящем отдыхе, а горячий воздух обжигал кожу. Это чувство не было неприятным, я на мгновение прикрыла глаза и глубоко вдохнула, чтобы насладиться моментом.