их бассейнах. Я скинула халат, бросила его на шезлонг, а затем села на край бассейна и опустила в него ноги. Стопы погрузились в сверкающую ярко-голубую воду, похожую на электролитный напиток. Температура была идеальной: не слишком холодной, не слишком теплой. Это было потрясающе. Наверное, кто-то тщательно настраивал температуру, чтобы она соответствовала погоде. Идеально. Будто слова «идеально» и «то, что надо» существовали специально для этого момента. Если посмотреть с другого ракурса, то вид становился еще более нереалистичным. Вода в бассейне, море и небо сливались в единый градиент, и казалось, что если плыть вперед, то можно оказаться прямо в море.
Я видела много фоток в Instagram[20], на которых были потрясающе изображены силуэты людей на фоне подобного бассейна. Тогда я смотрела на них равнодушно, считая, что это не для меня, и пролистывала снимки. Но теперь, когда я вижу этот бассейн своими глазами, понимаю, что я тоже заслужила наслаждаться подобными вещами.
Вместе с тем, где-то в глубине души, я чувствовала некоторое неудобство и, кажется, даже понимала почему. Чем больше мне нравилось в новеньком семизвездочном отеле, чем больше я наслаждалась, тем сильнее становилось другое чувство. Словно у дерева: чем длиннее ветви над землей, тем глубже корни в почве. Оказавшись в семизвездочном отеле, я почувствовала, что больше не смогу останавливаться в местах с одной или двумя звездами. Но я была здесь только благодаря Ынсан, которая немного разбогатела, а сама пока не могла позволить себе жить в семизвездочных отелях. Но мне уже нравились эти комфорт и роскошь. Как же теперь быть?
Издалека я видела Ынсан и Джисони, которые, собрав волосы высоко на голове, стояли в воде, подняв руки и стараясь не намочить телефоны. Они, похоже, пытались сделать такие же фотографии, как те, что я видела в Instagram. Я смотрела на Ынсан и Джисони, позирующих у края бассейна: они были наполовину погружены в воду, а на фоне виднелся градиент из воды в бассейне, моря и неба, – и думала о слове «бесконечность». «Бесконечность» может означать не только что-то, чему нет конца, но и нечто далекое, недостижимое. Этот мир раньше казался нам недосягаемым. И вот мне посчастливилось прикоснуться к нему, но я чувствовала, это только начало. Я поняла, что человеческой жадности нет предела. Получив одно, тут же начинаешь хотеть другого, а потом еще чего-нибудь. Мне было стыдно за свои бесконечные желания. Желудок скрутило. Издалека послышался голос Ынсан:
– Дахэ!
В ярко-зеленом купальнике, она неторопливо плыла брассом в мою сторону, а потом положила мокрую ладонь на мое колено, которое я еще не намочила:
– О чем задумалась?
– Ни о чем.
Не успела я ответить, как Ынсан схватила меня за щиколотку и резко потянула вниз. Я, вскрикивая и смеясь сквозь слезы, плюхнулась в воду. Свежо!
Бассейн был неглубоким, но я моментально погрузилась в воду до самого затылка. Прохлада разливалась по телу, нагретому палящим солнцем. Я поплыла за Ынсан, которая, разбрызгивая воду, убегала от меня, и, наконец, добралась до края бассейна. Сама того не осознавая, я согнула руки и облокотилась на поручни. Это получилось так естественно. Опустив подбородок на сложенные ладони, я посмотрела на вздымающиеся морские волны. Тревожные мысли улеглись, и я думала лишь о том, как здесь красиво. Когда я расслабила ноги, мое тело всплыло на поверхность воды. Небо окрасилось красным закатным светом.
Когда опустились сумерки, появились незнакомые люди и начали устанавливать какое-то оборудование. Поднялась суета. В баре за стеклянной стеной зажглись огни и распахнулась терраса. С одной стороны бассейна поставили странное устройство, похожее на пушку. Пока мы пребывали в недоумении, Ынсан достала из кармана халата шесть длинных узких бумажек и помахала ими перед нами. Это были билеты на вечеринку у бассейна и браслеты для прохода в бар, которые она купила заранее. Мы сняли наклейки с браслетов и надели их на запястья. Началась вечеринка.
Мы все так же оставались в бассейне, но появилось ощущение, будто мы перенеслись в совершенно другое место. Здесь больше не было бассейна с небесно-голубым покрытием. Встроенные между плиток фонари одновременно зажглись, заставляя воду менять цвет: от голубого к желтому, оранжевому, розовому, темно-синему и ярко-зеленому. Было похоже, словно мы оказались в гигантском коктейле. Внезапно включилось и зашумело непонятное устройство. Я повернулась на звук и увидела, как из пушки полетели пузыри. Мыльные пузыри с ароматом тропических фруктов взмывали в воздух, порхали, как снег, и легко оседали на поверхности воды. Люди радостно зааплодировали. Диджей без остановки менял музыку. Вибрации от усилителя на крыше бара разносились по всему телу. В баре было охлажденное вино, шампанское, разливное пиво и разные коктейли в неограниченном количестве. Столы на террасе были заставлены разнообразными закусками, которые постоянно менялись. Среди них были стеклянные банки, наполненные маршмеллоу – по три штуки на деревянную шпажку. В центре стола не затухая горело твердое топливо, а рядом с ним стоял пятиярусный шоколадный фонтан. Жидкий шоколад, слой за слоем, стекал сверху вниз. Мы взяли шпажки с маршмеллоу, поджарили на огне, обмакнули в шоколад и съели их. Горячий шоколад и мягкий зефир таяли на языке, наполняя рот невероятным вкусом и сладостью. Не помню, кто раздал их, но у всех в руках внезапно оказались разноцветные светящиеся палочки. Мы махали ими, скручивали в браслеты, вставляли в волосы. Прыгали в бассейн, который переливался как коктейль, танцевали, размахивая светящимися палочками, обнимали пляжные мячи и плавали в пузырях. С наступлением ночи уровень воды немного понизился, а температура, наоборот, поднялась. А если нам становилось прохладно от ночного ветерка, мы собирались у огня, жарили маршмеллоу, брали свежие напитки и снова шли в джакузи на крыше. Горячая вода с хорошим напором помогала согреться и расслабиться. Передохнув, мы брали новые напитки и закуски и снова шли к бассейну. Джисони сказала, что у нее закончился напиток, и ушла к бару. Она так торопилась, что вместо того, чтобы воспользоваться лестницей, выбралась из бассейна, опираясь руками на бортик и разбрызгивая воду вокруг себя. Капли падали с ее высоко завязанных волос. Ынсан что-то сказала мне, но из-за громкой музыки и легкого опьянения я едва слышала ее, так что нам приходилось кричать друг другу в уши.
– Дахэ, тебе не холодно?
– Нет, а что?
– Выглядишь так, будто тебе плохо. Хочешь в джакузи?
– Нет, просто чувствую себя немного странно.
– Почему?
– Ты привезла меня в такое место. Мне здесь нравится… Но я не знаю, могу ли себе позволить нечто подобное. Я не перестаю думать об этом. Наверное, это правда, что только люди, которые всегда могли позволить себе мясо, едят его в больших количествах. Честно говоря, не знаю, имею ли я право наслаждаться такими вещами. А еще… Я почему-то думала о своей маме.
– Я понимаю тебя.
Ынсан одной рукой обняла меня за плечи и громко рассмеялась:
– Ты что, считаешь, я не думала об этом? Мои родители не то что в отеле не были, они и в купальниках на пляже не отдыхали, – а потом добавила. – Дети вроде нас не могут иначе.
Дети вроде нас. Когда Ынсан произнесла эту фразу: «дети вроде нас», – я почувствовала, будто мне давят на больное, но это было приятное ощущение. Это было похоже на то чувство, которое испытываешь, когда случайно нажимаешь на синяк. Больно, но вместе с тем приятно. Грубость, но направленная на себя самого. Из-за нее я чувствовала, будто могу позволить себе все.
Ынсан взяла длинную светящуюся палочку, вытянула ее перед моими глазами и, будто пытаясь загипнотизировать, начала медленно водить ей вверх-вниз. Может, это была оптическая иллюзия, но казалось, что палочка, излучающая желтый флуоресцентный свет, начинает сгибаться в разные стороны. Вдруг она ударила меня по лбу.
– Эй, не говори здесь о подобном! Просто наслаждайся! – а потом она громко закричала. – Почему ты считаешь, что не заслуживаешь этого? Еще как заслуживаешь. Каждый заслуживает хорошего, даже лучшего. В мире нет людей, которые не заслуживают. Ни ты, ни я, ни твоя мама. Знаешь, есть хорошие вещи, а есть еще, еще и еще лучше, и что нам делать теперь, когда мы узнали об их существовании?
Ынсан подняла руку с палочкой и прошептала мне на ухо:
– Не волнуйся. Мы туда доберемся.
Кончик светящейся палочки указывал прямо на луну в ночном небе. Четкий полумесяц, половина которого погрузилась в темноту, а другая сияла холодным светом.
Золотая волна
30 августа 2017 г.
На второй день я проснулась довольно поздно. Давно не бывало такого, чтобы я просыпалась без будильника, просто с ощущением, что наступило утро и уже пора вставать. Мягкие лучи летнего солнца проникали в комнату сквозь большое, выходящее на море окно, занавешенное тонкими шифоновыми шторами. Я намеренно оставалась в полусонном состоянии и, неподвижно лежа на спине, медленно блуждала взглядом по комнате. Белые потолки теплого оттенка, такие же стены, аккуратная мебель с древесной текстурой и мягкое солнечное свечение в каждом уголке. Спустя некоторое время я кое-что заметила. Я поняла, что именно благодаря такому свету я смогла проснуться без лишних усилий. Дело в том, что я впервые вижу утренний солнечный свет. Комнаты, в которых я жила раньше, так же как и дом, где я в детстве жила с мамой, окнами выходили либо на север, либо на северо-запад, и там совсем не было света по утрам. А в комнате, где я живу сейчас, окна выходят на юг, но здание напротив загораживает солнце, поэтому я вижу его совсем чуть-чуть и под странным углом. «Просыпаться с первыми лучами солнца» – это естественная и распространенная фраза, но для меня она не несла в себе особого смысла. Опустив взгляд, я увидела ослепительно-белый пододеяльник. Он пах чистотой и вздымался вверх как облака, которые я видела вчера из окна самолета. Я ворочалась во сне, но они совсем не сбились. Я видела, что Ынсан и Джисони еще спят, развалившись в удобных позах. В комнате рядом друг с другом стояло три больших кровати, но, если посмотреть с моего ракурса, казалось, что мы лежим на одной огромной постели.